Царица горы - Аркадий Арно

Рита закрыла глаза.

Она будет лететь по трассе и сама не ведать того, где тот край, тот предел, что ей нужен. Черными зеркалами станут блестеть озера, кривыми лентами – сонные реки, уходить назад мосты, поезда. Поля – великие темные острова. Бесконечные цепи лесов. Россыпи огней ночных городов будут встречать ее и они же – провожать. А потом она остановится на трассе перед рассветом. Не будет ни одной машины – ни сзади, ни впереди. Она поднимет голову к небу. Там, за пологом осенней ночи, медленно будут таять звезды. И она, Рита Сотникова, обязательно поверит, что среди миллиардов алмазных крупиц, видимых и невидимых, есть и ее звезда? Одна-единственная. Ослепительная. Главная. Неуловимая. Она наглоталась сполна звездной пыли, ее коснулся свет звезды, подарившей любовь, чтобы исчезнуть в океане ночи. Но своя звезда так и не открылась ей. Она, Рита, не сомневается, что нет ее ярче на белом свете! Но никогда не узнает, где эта звезда. Никогда…

Катерина! Рита открыла глаза и тотчас увидела, как одно из окошек лихорадочно вспыхивает электричеством и гаснет. Так приветствовала ее и прощалась с ней новая подруга. Глядя на мигающее окошко, Рита перекинула ногу через седло мотоцикла, легко и быстро побежала к дому девушки.

– Катя! – забравшись в садик и соединив ладони рупором, закричала она. – Катерина! Ка-атя!

Окошко открылось, и девушка перегнулась через подоконник:

– Да?! Что, Рита?!

А за ней, грубо перебивая, уже нависали какие-то тени.

– Да вы с ума посходили! – истошно кричала за спиной девушки ее мать. – Полицию вызову!

– Отдай мне перстень! – во время короткой паузы, пока мать беглянки после первого залпа переводила дух, выкрикнула Рита. – Только быстрее!

– Сейчас! – отозвалась девушка.

Кажется, второпях она готова была стянуть его с пальца, да так и бросить вниз – в темноту.

– В газету заверни, дуреха! – закричала Рита. – Скомкай ее и бросай!

Девушка метнулась от окна, и на ее месте сразу же появилась тучная женщина, а рядом лысая голова мужчины.

– Я сейчас полицию вызову, – трясла пальцем женщина. – Сейчас вызову! Степан, иди звони! Вас за похищение малолетней заберут! Так и знайте!

Рита еще раз взглянула на часы, подняла голову. Мужчины уже не было – как видно, пошел звонить. «Да где же эта девчонка? – думала Рита. – Только бы отец не остановил! Только бы…»

– Ваша дочь – совершеннолетняя, – как ни в чем не бывало, слушая трескотню сверху, крикнула разбушевавшейся женщине Рита. – Большенькая уже!

– А вы мне не дерзите, не дерзите! – визжала мать загулявшей девушки. – Я найду на вас управу! Найду! Вас еще посадят!

«Она – моя подруга! – услышала Рита из комнаты истошный вопль Катерины. – Уйди! Папа, уйди! А то сейчас убегу и больше не вернусь! Уйди, говорю! Честное слово, навсегда убегу!»

Катерина все-таки сумела пробиться к окну, оттолкнуть мать и с криком:

– Держи, Рита! – бросила ей газету.

Рита ловко поймала сверток, распотрошила его и в самой сердцевине бумажной капусты отыскала перстень. Надела его на безымянный палец и бросилась обратно к мотоциклу.

– Катя, будь счастлива! – крикнула она уже из седла, с той стороны дороги, и шумно завела мотор.

За спиной девушки бушевали родители. Вопли будили весь квартал. Катю, несомненно, ждали репрессии, но девушка и впрямь в эти минуты была счастлива. Может быть, потому что увидела, как, вспыхнув прежним огнем, быстро развернула мотоцикл ее подруга и на полной скорости рванула в сторону Москвы…

Эпилог

По зеленой лужайке носилась лохматая белая собака. Уши ее, как крылья гигантской бабочки, хлопали по заросшей морде. Высунув язык, собака бегала от одного рыжего мальчишки к другому. Мальчики, одному было лет семь, другому – не больше пяти, играли в серсо. С деревянных мечей они бросали друг другу кольцо и ловили его. У старшего получалось ловчее, а младший торопился, то и дело падал на ровную траву. Но стоило собаке увидеть, что он растянулся, упустив кольцо, как она припускала вперед, жадно хватала его и неслась в сторону. Тогда старшему что есть силы приходилось кричать: «Чарли! Чарли! Назад! Чарли!» Собака делала вокруг игроков пару кругов, возвращала кольцо и, махая хвостом, вновь принималась выжидать промаха.

Женщина в солнцезащитных очках, сидевшая в коротких шортах и майке в раскладном кресле, зевнула в ладонь. Она вытянула ноги на маленький столик, где стоял открытый ноутбук. На экране теснились строки. Женщина потянулась. Так хотелось курить, но она дала себе слово, на этот раз самое что ни на есть честное, бросить, и теперь надо было его держать.

Она оглянулась. По асфальтовой дорожке, не спеша, шел слуга с серебряным подносом и двумя стаканами молока. Это для детей. Он вышагивал от серой прямой скалы с приземистыми башнями, высокими крышами и узкими белыми окнами. Там, наполовину увитый плющом, поднимался их миниатюрный замок. Такой ухоженный, как игрушечный…

Женщина сказала:

– Я устала смотреть на зеленую траву и холодный океан, милый. Хочу поближе к Лазурному Берегу. – В ее голосе читались капризные нотки. – Я соскучилась по югу Франции. И мне там лучше пишется…

Муж в белоснежном костюме, сидевший рядом в таком же кресле, расправил толстую газету.

– Сразу после Эпсомского дерби в Аскоте, дорогая. Ты же знаешь, я не могу пропустить заезд Генри Сендерса на его Большой Дженни. Они, как и всегда, произведут фурор. – Мужчина взглянул на губы женщины, положил руку на загорелое колено жены, улыбнулся. – Я поставил пятьдесят фунтов на Сендерса и Дженни и хочу увидеть, как вместе с ними стану победителем.

Он отвечал на ломаном русском. Этот подвиг он совершил для нее. Когда-то она поставила ему условие: либо он с рвением отличника учит ее родной язык, либо она никуда не едет. Этих условий было много, но, что интересно, ее муж все их выполнил или продолжал выполнять по сей день.

– Хорошо, – вздохнула она, – а что дети? Возьмем их с собой?..

– Милая, – муж не убирал руки с ее загорелого колена, – если не возражаешь, оставим Бэнджамина-младшего и Ричарда дома. Я хочу провести это время только с тобой. Наш дом в Сен-Тропе, яхта, теплое море. И мы вдвоем. Идет?

Женщина еще раз вздохнула:

– Как скажете, сэр. Лорд Бэнджамин-старший, – немного язвительно, но очень дружелюбно добавила она.

– В вашем тоне, миледи, я слышу насмешку, – улыбнулся муж.

Женщина потянула его за рукав, и он с нежностью поцеловал ее в губы. Сколько же лет прошло с тех пор,