Фраера - Валерий Горшков

После сильного нервного потрясения, вопреки всем законам природы, во мне проснулся зверский аппетит.

На встречу со Снежинским, назначенную им на самой окраине Богатырского проспекта, я приехал за пять минут до оговорённого времени. Остановил джип невдалеке от строящегося высотного дома, презрительно смотревшего на окружающий мир пустыми глазницами неостекленных окон, заглушил мотор и, закурив сигарету, принялся ждать адвоката.

Вскоре из-за поворота показалась уже знакомая мне «альфа-ромео». В отличие от предыдущего раза она была тщательно вымыта, и даже в матовом свете, падающем на землю через плотно затянутое облаками небо, её бока сверкали свежим полиролем, а тонированные стекла бликовали.

Сделав круг по пустырю, машина, подняв облако пыли, остановилась справа от моего «мерседеса». Из приоткрывшейся задней двери, с неизменным чемоданчиком в руке, вышел Герман Карлович и, мельком оглядевшись по сторонам, направился к приоткрытой дверце «мерседеса». Запрыгнул на сиденье, протянул руку для пожатия.

Я, проигнорировав этот жест, вытащил изо рта сигарету и стряхнул с неё пепел.

– Знаешь, мужик, если бы во время нашего с тобой прошлого разговора я знал, что ждёт меня наверху, в моей квартире, то непременно набил бы тебе морду. И бритые уроды с куриными мозгами, которых ты прихватил с собой в качестве охраны, поверь, не смогли бы тебе помочь избежать первой группы инвалидности, – сказал я, глядя в глаза адвоката. – Твоё счастье, что я быстро отхожу, а ты быстро ездишь… А то проглотил бы ты свои фарфоровые зубки и запил их кровавыми соплями, прихвостень нацистский!

– Я не понимаю, о чем вы, – спокойно произнёс адвокат. – Я приехал не для разговора о ваших личных проблемах, а чтобы уладить дело моего клиента, суть которого вам хорошо известна. И пожалуйста, не стоит меня оскорблять только лишь потому, что по причине возраста я не могу дать вам сдачи. Но поверьте, найдутся люди, которые смогут постоять за пожилого человека…

– Что они могут, эти твои «люди»?! – фыркнул я, скривив губы. – Только бейсбольными битами махать, нападая вчетвером на одного, и срать на кровати, забираясь на неё в грязных ботинках! Жаль, видеокамера у меня установлена только в прихожей и не смогла зафиксировать для истории такой пикантный момент! Но и того, что есть на этой плёночке, – я достал из нагрудного кармана куртки компактную видеокассету размером со спичечный коробок и помахал ею перед лицом Снежинского, – вполне хватит для суда, который на долгие годы упрячет твоих подонков в зону! Вот об этом ни ты, старый шакал, ни они даже не подумали, вламываясь ко мне в квартиру!

– О чем вы говорите?! – как заворожённый, глядя на кассету неморгающими глазами, затараторил вмиг потерявший свой апломб адвокат. Он изо всех сил старался выглядеть достойно, но у него это получалось не больше чем у уличной шлюхи, нарочито медленно подходящей к притормозившему рядом автомобилю с клиентом.

Моё неожиданное сообщение об установленной в квартире видеокамере, которая запечатлела лица погромщиков, как и следовало ожидать, застало юриста врасплох. Он весь сразу как-то сжался, словно упакованный в модный костюм резиновый манекен, выпустивший из спрятанного в штанах клапана часть наполнявшего его воздуха.

Естественно, я откровенно блефовал, и на переданной мне сегодня утром майором Пацейко компактной цифровой плёнке вообще не было никакой записи. Но находящийся в шоке посланец скинхедов ни о чем таком даже не подозревал, а значит, в нашем разговоре я имел прочный карт-бланш.

– Итак, сволочь, слушай меня внимательно!

Развивая молниеносную атаку и пользуясь тонированными стёклами джипа, из-за которых происходящее в салоне нельзя было рассмотреть снаружи, я сгрёб адвоката за отвороты пиджака. Потом рывком подтянул его к себе, так, что наши лица разделяло лишь несколько сантиметров, и, не вынимая дымящей сигареты изо рта, зловеще прошипел:

– Мне совершенно наплевать на черномазого, которого отмудохали до полусмерти, но я никогда не прощаю личных оскорблений! Тем более от такого спёкшегося, прокисшего дерьма, как твои засранцы, возомнившие себя крутыми, как варёные яйца! В общем, так… – Ослабив хватку, я лёгким ударом кулака отпихнул испуганно хлопающего зенками Снежинского и, вытащив изо рта сигарету, двумя поворотами кисти затушил её в пепельнице. – Я готов отдать этот единственный оригинал записи и даже сказать следователю, что, вполне возможно, перепутал цвет тачки, а вдобавок ошибся номером. Но с учётом понесённых мной материальных потерь и стоимости этой кассеты, равной нескольким годам отсидки для группы отморозков, я хочу за свои услуги двадцать пять кусков зелени! Крайний срок – завтра утром. Потом я отношу плёнку в милицию. А что это значит для глубокоуважаемых клиентов, прекрасно представляет любой вшивый адвокат… Итак, ты согласен платить?!

– А… я… мне… – засуетился, с трудом подбирая слова и с надеждой поглядывая на стоящую рядом «альфа-ромео», Снежинский. В доставившей его машине на сей раз находился только водитель – высоченный амбал с бычьей шеей, приплюснутым носом и сломанными борцовскими ушами, но и он один, вне всякого сомнения, был опасен для не подготовленного к схватке простака. – Мне нужно посоветоваться, я не уполномочен принимать такие решения…

– Тогда чего ж ты тормозишь?! Звони прямо сейчас! Или телефона с собой нет?! – нетерпеливо гаркнул я у него над ухом.

Это возымело действие – адвокат с недовольным лицом, покрытым бисеринками пота, достал из кармана крохотный мобильник, торопливо надавил на кнопки и стал ждать соединения. Вскоре ему ответили.

– Алло!.. Это Герман Карлович говорит… – стараясь казаться перед своим хозяином совершенно спокойными в моем присутствии не называть его по имени, с расстановкой произнёс адвокат. – Да, встретились… Мы и сейчас находимся рядом, в его джипе… Но здесь у нас возникли некоторые сложности… Господин Микульчик продемонстрировал мне видеокассету от установленной у него в квартире системы круглосуточного наблюдения… Как выглядит?.. Маленькая такая, в чёрном корпусе… Написано «сони»… Так вот, он утверждает, что незадолго до нашей первой встречи к нему в дом вломились неизвестные и перевернули все вверх дном… Конечно, я сказал, что мы здесь совершенно ни при чем… Но он настаивает и даже готов уступить нам плёнку вместе со всеми теми услугами, о которых мы договорились раньше… Разумеется, она в одном экземпляре… Он просит за все двадцать пять тысяч долларов, не позднее завтрашнего утра. Потом запись попадёт в милицию… Да, очень категоричен и решительно настроен…

Снежинский надолго замолчал, видимо слушая распоряжения босса или ожидая его решения. В полной тишине прошла целая минута.

– Хорошо, я передам ему… До свидания. – Адвокат нажал на сброс и убрал телефон во внутренний карман пиджака. С достоинством посмотрел на меня сквозь слегка запотевшие стекла очков в тонкой золотой оправе. – Мой клиент просил передать, что вы получите свои двадцать пять тысяч в течение часа, но только если гарантируете, что у кассеты нет дубликата. Если это не подтвердится, то вас, уважаемый господин Микульчик, в самое ближайшее время ждут крупные неприятности, по сравнению с которыми… – Снежинский запнулся, – … по сравнению с которыми все предшествующие маленькие недоразумения покажутся просто детскими шалостями. Итак, вы даёте гарантию, что копии не существует? – снова входя в кураж, отчеканил адвокат, гордо задрав свой крючковатый мясистый нос.