Побег из гарема - Констанция О'Бэньон

— Вы также хотите убедить нас, что на борту вашего корабля была женщина, и вы об этом не знали?

— И это совершенно верно, мистер Бэлсам. Она была тайно доставлена на корабль.

Мистер Уиттинг, который носил очки с толстыми линзами, делающими его глаза в два раза больше, прищурился.

— Вы понимаете, что турецкое правительство выдвинуло против вас серьезные обвинения? — Он пошуршал какими-то бумагами, лежащими перед ним. — Прежде всего, вы обвиняетесь в похищении девушки, которая, по их утверждению, является турецкой гражданкой. Они требуют немедленно освободить ее.

— Я не похищал ее… и, как уже не раз говорил вам, ее спрятали на борту втайне от меня и от всей команды.

Заговорил мистер Бэлсам:

— Расскажите нам, что вы знаете о ней.

— Девушку зовут Бриттани Синклер. Ее отец был американцем, а мать англичанка. И хотя она родилась в Турции, это еще спорный вопрос, является ли она гражданкой этой страны.

— Вы знаете, где девушка сейчас?

− Да.

— Мы можем потребовать от вас предъявить ее, поскольку турецкое правительство требует ее возвращения.

Торн покачал головой:

— Я не готов сказать вам, где она находится, но она не вернется в Турцию ни при каких обстоятельствах.

— Вы не подчинитесь прямому приказу, капитан Стоддард? — возмутился мистер Бэлсам.

Торн кивнул:

— В этом случае нет, не подчинюсь. Видите ли, леди, о которой идет речь, стала моей женой, и я не намерен отдавать ее ни своему правительству, ни тем более турецкому.

Шок отразился на лице мистера Бэлсама, а мистер Уиттинг развел руками:

— Это черт знает что!

— И, тем не менее леди — моя жена. Я предвидел, что такое может случиться, и, не желая, чтоб она попала в лапы турков, дал ей защиту своего имени. И полагаю, по закону это обеспечивает ей защиту американского правительства.

Мистер Бэлсам сложил руки и неожиданно улыбнулся:

— Нет, ну подумать только! Вы сразились с турецким флотом и победили! А теперь снова переиграли их. Я всегда говорил, что каждый наш корабль стоит двух иностранных. Но потопить четыре корабля! Друг мой, я поражен.

Торн устало поднялся.

— Джентльмены, полагаю, я, насколько мог, ответил на все ваши вопросы. Мой отец тяжело болен, я не видел жену три недели, позвольте мне вернуться домой.

Мистер Уиттинг опустил взгляд на бумагу перед ним.

— Я вовсе не убежден, что вам придется предъявлять вашу жену, если она в самом деле ваша жена.

— Да, жена. Это легко доказать…

— Как и мой коллега, я тоже потрясен вашей храбростью, — прервал его мистер Уиттинг. — Однако, только между нами говоря, мы имеем дело с безумцем в лице Селима, но как официальный представитель нашего правительства я, возможно, буду вынужден пойти на некоторые уступки султану, чтобы возместить ущерб.

Торн остался непреклонен.

— Я не считаю, что что-то должен отдать турецкому правительству. Ни «Победоносец», ни тем более мою жену.

— И, тем не менее, — продолжил мистер Бэлсам, — думаю, что скоро вам будет приказано передать свой корабль, «Победоносец», представителю турецкого правительства. Вопрос по поводу вашей жены мы решим позже.

Торн потрясенно воззрился на сенатора, но ничего не сказал.

Мистер Уиттинг проговорил убежденно:

— И пусть этот чертов корабль лучше потонет, чем турки наложат на него свои лапы.

Когда Бриттани вошла в столовую, то удивилась, увидев сидящую за столом Вильгельмину. Глаза хозяйки Стоддард-Хилла были злыми и презрительными, от прежнего показного дружелюбия не осталось и следа.

— Доброе утро, Бриттани. Итак, твой блудный муж до сих пор не вернулся. Вы хорошо спали?

Бриттани взяла фарфоровый чайник и налила себе чаю.

— Очень хорошо, спасибо. — Она подошла к стулу и села.

— Ну почему бы и не спать хорошо, если мужа нет дома и никто не тревожит твой сон?

Бриттани попыталась замаскировать гнев. Она терпеть не могла грубые инсинуации этой женщины.

— Какая вы прекрасная хозяйка, Вильгельмина, если так беспокоитесь о моем комфорте.

Глаза Вильгельмины мстительно вспыхнули.

— Мне сказали, что вашего человека, Ахмеда, до сих пор ищут.

— Да. Я пришла к выводу, что Диверс только притворялся, что знает, где его найти. Не представляю, какие у него были причины для такого поведения, но уверена, Торн выяснит правду, когда вернется домой.

Вильгельмина внезапно побледнела.

— Надеюсь, вы не вините меня за тот случай. Мы с доктором Кроссом были потрясены тем, что произошло, не меньше вашего. Мы доверяли мистеру Диверсу, но он обманул нас.

Бриттани взглянула прямо в глаза Вильгельмины.

— Я пришла к такому же заключению.

— Вы действительно считаете, что необходимо рассказывать Торну о том, что случилось?

— Почему нет?

Вильгельмина наклонилась к Бриттани.

— Непохоже, чтобы его слишком интересовало ваше благополучие. Его отсутствие чересчур затянулось.

Бриттани не собиралась доставить этой женщине удовольствие понять, что колкость задела ее.

— Если я не расскажу мужу о происшествии, то, уверена, это сделает Кэппи.

Вильгельмина отодвинула свою тарелку и вперила в Бриттани пристальный взгляд.

— Он ужасно раздражает меня. Куда бы я ни пошла, Кэппи вечно крутится под ногами. Хочу, чтоб вы велели ему немедленно уехать.

— И не подумаю, — спокойно отозвалась Бриттани. — Мне бы никогда не пришло в голову указывать первому помощнику Торна, что делать. — Она улыбнулась. — И вам не советую. Торну это может не понравиться.

Вильгельмина постаралась обуздать вспышку гнева.

— Я наблюдала за Торном, когда он смотрит на вас, и я озадачена.

— Чем же?

— В его взгляде нет ни нежности, ни тепла. Почему, как вы полагаете?

— Возможно, если б вы больше беспокоились о своем муже и меньше о моем, вам бы жилось лучше.

Вильгельмина бросила салфетку на стол и встала.

— Я всегда считала, что те, кто высоко взлетает, больно падают. Смотрите, как бы с вами того же не случилось.

Бриттани воззрилась на мачеху Торна, ибо ее слова прозвучали как угроза. Она заглянула в глаза настолько холодные, что по спине побежали мурашки.

— Если вы помните, я уже падала. Но можете быть уверены, что в следующий раз я буду ступать осторожно, Вильгельмина. — Она сделана глоток чаю. — Спасибо, что беспокоитесь обо мне. Уверена, Торн по возвращении выразит вам признательность за вашу заботу.