Осколки межпланетных катастроф. Книга проклятых - Чарльз Форт

Или что предмет, имеющий обычную метеоритную скорость, не мог бы собрать вокруг себя облако пара, но этот медленно движущийся объект — скажем, со скоростью курьерского поезда — мог.

Облака при торнадо так часто по описанию похожи на твердые предметы, что я полагаю, иногда они ими и являются: что некоторые так называемые торнадо — на самом деле предметы, летящие сквозь земную атмосферу, вызывая не только возмущение воздуха, но также сокрушая своей массой все на своем пути, поднимающиеся и опускающиеся и наконец исчезающие, доказывая, что земная гравитация не так могущественна, как полагали первобытные мыслители, раз объект, движущийся относительно медленно, не притягивается к Земле, или, на время притянутый, затем отскакивает прочь.

В «Reports on the Character of 600 Tornadoes» Финли имеются очень многозначительные описания:

«Облака отскакивали от Земли, как мячики».

Или что это не метеорологический феномен, но нечто, очень напоминающее большой твердый мяч, скачущий по Земле, сокрушая и унося с собой все, оказавшееся на пути…

«Облака неслись скачками, спускаясь к Земле через каждые восемьсот или тысячу футов».

А вот любопытный отрывок, найденный мною в другом месте. Я предлагаю его как сведения из супербиологии, каковая, однако, является ветвью передовой науки, которой я не занимаюсь, держась того, что может быть названо «объектами»…

«Смерч извивался, подпрыгивал, вилял, как большая зеленая змея, сверкая множеством клыков».

Хотя, по-моему, это интересное, даже сенсационное наблюдение. Может быть, огромные зеленые змеи иногда проносятся мимо этой земли, подхватывая с нее что успеют, но, как я уже говорил, пусть этим занимаются супербиологи. Финли приводит десятки примеров, когда облака смерча, или торнадо, вели себя скорее как твердые предметы, окруженные облаком, чем как облака.

Он замечает, что при торнадо в Америкусе, Джорджия, 18 июля 1881 года «из облака вырывался странный сернистый пар». Серный запах часто имеют метеориты, или объекты, попавшие на Землю из внеземного пространства. Почему бы ветер мог пахнуть серой, неясно. Имеется много данных о сернистых примесях в крупных внеземных объектах. Этот феномен описан в «Monthly Weather Review», июль 1881 года, как «странный сернистый пар… обжигающий и удушающий всякого, кто оказался настолько близко, чтобы вдохнуть его».

Общепринятое объяснение торнадо как движение ветра — чего мы в некоторых случаях не отрицаем — в Соединенных Штатах настолько устоялось, что сообщения об объектах, несущихся сквозь земную атмосферу, поднимаясь и падая, и презирая земную гравитацию, лучше поискать в других местах.

«Nature» (7-112):

Что, по сообщению корреспондента «Birminghem Morning News», жители Кингс-Саттона, Банбери, около часа дня 7 декабря 1872 года видели нечто вроде стога, летевшего в воздухе. Он, подобно метеору, был окружен пламенем и густым дымом и производил шум, напоминающий шум поезда. «Он был то высоко в воздухе, то близко к земле». Подобно смерчу, производил разрушения: повалил деревья и изгороди. Теперь уже поздно удостоверять это сообщение, но в нем приводится список семей, чье имущество пострадало. Затем сказано, что предмет «мгновенно» исчез.

Бывают и объекты меньшего размера — насколько я могу судить, сошедшие с рельсов поезда или большие зеленые змеи, но относительно приближения к этой земле огромных темных тел нам представляется:

Что они, вероятно, должны вызывать свечение; будут окружены облаками или увлекать за собой собственное облако…

Но что они сотрясаются и должны вызывать сотрясения этой земли…

И что при этом происходит падение материи из таких миров, или поднятие материи этой земли к приблизившемуся миру, или обмен материей — процесс, известный в передовой сейсмологии как обменная реакция небо — земля…

Разве только… если материя из иных миров… и кому-нибудь может прийти в голову, что мы отрицаем гравитацию только потому, что мы не можем принять ортодоксальные догмы… если бы не это, если материя из иных миров, наполняя небо этого мира, в каком-то полушарии, или на каком-то участке притягивается к Земле, можно представить, что упадет все тело, а не просто материя с его поверхности.

Предметы с днища корабля. Время от времени они падают на дно океана. Корабль плывет дальше.

Или, как в нашем допущении о сосульках на ледяных полях, можно представить, что гравитации подвержена только часть тела, и материя с этой части падает…

Объясняем, или представляем, или принимаем, и что толку. Наше дело — представить данные:

Судите сами.

Кому интересно мое мнение?

Вот данные:

Судите сами или слушайте меня — все равно запутаетесь. Не скоро еще мы научимся отличать Флориду от Лонг-Айленда. Вот у нас есть данные о рыбах, падающих из уже общепринятого и солидного Суперсаргассова моря — о котором мы почти забыли, таким оно стало привычным — но есть еще данные о рыбах, падающих при землетрясениях. Мы предполагаем, что эти притянулись из прудов иных миров, когда те были всего в нескольких милях от нас, и, сотрясая эту Землю, сотрясались сами.

В своем роде, или по сути, наш предмет достаточно ортодоксален. Стоит допустить приближение других миров — которое, однако, не принимается за аксиому, а подтверждается данными — и из общепринятых законов следует, что их поверхность сотрясается — и целое озеро с рыбами вполне может выплеснуться с нее. Некоторые умы могут несколько болезненно воспринять это озеро с рыбами, но против падения песка и камней никто, кажется, не возражает. Более ученые личности, или более твердые гипнотики, спокойно принимают ту же идею применительно к Луне. Например, Перре собрал более 15 000 сведений о землетрясениях и вывел корреляцию их с близостью Луны, то есть связал многие из них с притяжением Луны, когда она ближе всего к Земле. Имеется также доклад по этому поводу в «Proc. Roy. Soc. of Cornwall», 1845. Или, теоретически, Луна, приближаясь к Земле, сотрясает ее поверхность и сама сотрясается — однако не падает на Землю. Что касается материи, падающей с Луны, в таких случаях можно перебрать старые отчеты и найти что душе угодно.

Этим мы сейчас и займемся.

Наши соображения можно принимать или не принимать. Наши данные:

Мы выбираем их из четырех классов феноменов, сопровождающих землетрясения.

Необычные облака, густая тьма, свечение в небе и падение на Землю объектов и субстанций, считающихся или не считающихся метеоритами. Ни одно из этих явлений не согласуется с принципами первобытной, или первичной, сейсмологии, и каждое из них есть подтверждение сотрясающегося тела, проходящего близко к Земле или зависшего над ней. Для первобытных ученых не существует причин, объясняющих, почему судороги этой Земли могут сопровождаться необычными небесными явлениями, темнотой или падением объектов или субстанций. Еще труднее им объяснить предшествующую землетрясению бурю.

Перре составлял свою компиляцию до 1860 года. Мы выбираем свои примеры из списка, составленного очень давно. В последние годы публикуют только безопасные и безвредные сведения — по крайней мере в объемных почтенных изданиях. Твердая рука «системы», как мы ее называем, независимо от того, существует ли она — строго ограничивает современную науку. Самое странное обстоятельство нашего квазисуществования — это то, что все, по видимости являющееся одной целостностью, с той же очевидностью является и другой. В этом единстве всего, или непрерывности, защитник является душителем; любовь неотделима от ненависти. Есть только непрерывность — то есть в квазисуществовании. «Nature», по крайней мере в колонках корреспонденции, еще уклоняется от этой опекающей и удушающей руки, и «Monthly Weather Review» остается плодородным полем для сбора неположенных наблюдений: но, просматривая почтенные и освященные временем периодические издания, я замечаю, как, начиная с 1860 года, постепенно тускнеет блеск квазииндивидуальности и стремление к отдельности уступает стремлению к систематизации. Кое-кто, в промежуточно-широкой попытке свести общее к частному или локализовать себя, душу, идентичность, целостность — или позитивность, или реальность, — продержался еще до 1880 года; следы виднеются еще в 1890-м — а затем, выражая универсальный процесс — хотя там и здесь в мировой истории мелькают успешные попытки «индивидуумов» приблизиться к позитиву — единственное средство стать индивидуумом и обрести себя, или собственную душу — сдаются, уступают, становятся частью высшей организации, стремящейся индивидуализироваться или стать завершенной системой, или включить в себя универсум, или его проявления. После смерти Ричарда Проктора, который временами проявлял либерализм, все следующие выпуски «Knowledge» практически не уклоняются от общепринятой точки зрения. Обратите внимание, сколько раз я цитировал «American Journal of Science» и «Report of the British Association»: обратите внимание, что, начиная с 1885 года, цитаты из них практически не появляются на сих вдохновенных, но беззаконных страницах — гипноз и инерция, как мы не устаем повторять.