Муж, труп, май - Мария Жукова-Гладкова

Паша раскрыл удостоверение. Администратор взглянула на него, потом на Петра Васильевича, который, как я уже говорила, одним своим видом свидетельствовал о принадлежности к спецслужбам, хмыкнула, меня больше взглядом не удостоила. Может, решила, что это я в органы нажаловалась?

Но она явно нажала на какую-то потайную кнопку, потому что раскрылась одна из двух дверей, имевшихся в маленьком холле, и вышла дама слегка за пятьдесят в черном балахоне. Волосы у дамы были выкрашены в цвет воронова крыла, ногти – в черный цвет с серебристыми точками, глаза обведены черным. В ушах болтались длинные серебряные серьги, на груди висел серебряный медальон диаметром сантиметров десять с какими-то непонятными знаками. Администратор едва заметно кивнула на Пашу.

Но дама в черном обратила свой взор на меня.

– Вы у меня никогда не были. У меня великолепная зрительная память.

– А я и не утверждаю, что была.

– Но если вы пришли с полицией…

«Значит, точно существует система оповещения».

– Мы представляем службу безопасности человека, у которого вчера убили жену, – представился Петр Васильевич. – А сотрудник полиции оказывает нам содействие и одновременно выполняет свою работу.

Дама пригласила нас пройти к себе в кабинет. Как и следовало ожидать, там имелись декорации для приема клиентов. От других салонов магии этот отличался картой Атлантиды, вывешенной на стене. Общение со жрецами-предками, вероятно, осуществлялось при помощи стеклянной пирамиды, которая стояла на столе. В ее середине плавал какой-то жук. Возможно, спасшейся в том же ковчеге, что и предки жрицы. Еще в комнате была тумбочка, на которой стояли пирамидки поменьше.

– Я вас слушаю, – сказала дама.

Петр Васильевич выложил на стол фотографию Людмилы Евгеньевны и спросил, что она хотела.

– Навести порчу на трех человек.

– На трех? – удивился Петр. Я, признаться, тоже.

– Фамилий, как вы понимаете, я не спрашиваю. Если покажете фотографии, скажу.

Вероятно, этой даме уже приходилось общаться с представителями закона, и ей не хотелось лишних проблем. Или она была хорошим психологом и не хотела тратить свое время. Скорее – и то и другое.

Петр Васильевич достал фотографию Кристины.

– Да, ее заказывала. Еще был мужчина лет сорока-пятидесяти и еще одна молоденькая девушка, блондинка.

Петр Васильевич извлек фотографии Лопаткина и Сюзанны. Жрица кивнула.

Но Сюзанна-то чем не угодила Людмиле Евгеньевне? – не понимала я. Или она рассматривала ее как конкурентку на Сергея Юрьевича? Исчезнет Кристина, а Сюзанна сразу подвернется под руку? Она же постоянно рядом, а здесь быстренько утешит вдовца. И Петр Васильевич ее уже проверял. И давно в тусовке. И замужем была за богатым человеком.

– Что еще хотела клиентка? – спросил Паша.

– Навести порчу на смерть на этих троих. Все.

– Когда?

– Точно я вам дату не скажу. И ежедневник мы посмотреть не можем, поскольку фамилии не спрашиваем. Но где-то месяца полтора назад.

– А вчера она что хотела? – спросила я.

Дама хмыкнула.

– Она мне цветы привезла. Если я правильно понимаю, то кто-то из троих умер?

– Правильно понимаете, – кивнул Паша. – Что конкретно она сказала?

– Что хочет сделать мне подарок. Сказала, что букет оформляла сама. Больше она ни о чем меня не просила.

– Вы берете деньги после проведения ритуала? – уточнила я.

– Не по результату же, – улыбнулась дама. – Тогда я давно бы прогорела.

– А если результата долго нет? – спросила я с любопытством.

– Кто-то приходит ругаться. Я нахожу, что ответить. Вначале, конечно, выслушиваю претензии. А потом… Кому-то можно сказать, что у жертвы слишком силен ангел-хранитель, кому-то – что у жертвы уже в организме живет болезнь, а там пусть ждут, когда разовьется… Но очень мало кто приходит ругаться. Может, как-то отношения налаживаются? Или жертве на голову книжная полка упадет, не убьет, но вроде как сработало… За все время моей работы с полицией вы пришли третьи. Да и ваш случай не совсем тот… Еще что?

– Большое спасибо, – поблагодарил Петр Васильевич, вставая. – Вы нам очень помогли.

– Еще один вопрос, – подала голос я. – Эта клиентка не просила вас никому звонить по ночам?

– Нет, – удивленно ответила жрица. – И я вообще-то никогда не соглашаюсь участвовать в делах клиенток. Ритуал, поговорить – это пожалуйста. Многим-то надо просто поговорить. Но здесь и только здесь. И свой личный телефон я никому не даю. А что, были ночные звонки с того света?

Мы втроем кивнули.

– Замогильным голосом?

– Голосом умершей женщины.

– Вполне можно подделать.

– Вы знаете людей, которые…

– Люди-то зачем, если техника в наше время сделала огромный шаг вперед? Едете на «Юнону» или по Интернету ищете специалиста. Вам любой модулятор сделают.

– Но…

– Если голос был где-то записан, можно сделать.

– Это была не просто речь, умершая разговаривала, – пояснила я. – Например, со мной. Она отвечала на мои реплики. Автомат не мог бы этого делать.

– Я точно не знаю, надо говорить со специалистом, но думаю, что модулятор может и преобразовывать голос под нужный. То есть не просто менять – это делают все модуляторы, – а именно преобразовывать. Но опять же надо знать, подо что.

– Спасибо, – поблагодарили мы жрицу и салон покинули.

– Теперь надо хорошо подумать, как прищучить Людмилу Евгеньевну, – сказал Паша в машине. – Обращение к жрице Атлантиды доказательством служить не может.

– Для меня теперь главное – это как сохранить жизнь Сергею Юрьевичу, – заявил Измайлов. – У него сейчас один наследник – их общий с Людкой сын. И жизнь Лопаткина в большой опасности.

– Ты ему это объяснил? – спросила я.

– Вчера весь вечер объяснял. Лариса, ты же сегодня не успела в магазин. Может, сейчас заедем?

– Ты хочешь возвращаться в особняк?

– Вообще-то там твоя машина осталась.

– А если я вас обоих к себе на ужин приглашу? Только на самом деле нужно заехать в супермаркет. По пути к моему дому.

– Не хочется оставлять Сергея одного…

– А ты ему позвони. Может, он как раз хочет побыть один. Например, я после смерти мужа хотела, чтобы от меня все отстали. На самом деле было тошно слушать выражения соболезнования. Да еще ту чушь, которую несли некоторые люди…

– Лариса, а что надо говорить? – спросил Паша.

– Наверное, все зависит от человека, которому выражаешь соболезнование. От близости с покойным – не фактического родства, а душевной близости. Я не могу ничего никому советовать. Но я бы лично предпочла, чтобы мне никто ничего не выражал. Чтобы меня оставили одну, не звонили, не приходили. Но меня почему-то все постоянно дергали, наоборот, считая, что должны выводить меня из кризиса, как выразилась одна моя знакомая.