Дьявольская королева - Джинн Калогридис

— Он также обсуждал со мной мои ночные кошмары, — продолжала я. — Мне снилось, что ты лежишь, истекая кровью, и говоришь со мной по-французски, хотя тогда я не понимала этот язык. Я должна была спасти тебя, но не представляла как. В день нашей первой встречи я тебя узнала, потому что ты много раз являлся мне во сне.

— Катрин…

В голосе Генри я уловила недоверие и удивление. Меня захлестнуло волнение.

— Я пыталась, всю жизнь пыталась понять, что нужно сделать, чтобы защитить тебя. Господь призывает меня к этому. Так что не смейся и не отмахивайся от меня.

— Катрин, — выдохнул Генрих, на этот раз нежно.

Он видел, что я расстроена, и взял меня за руку, желая успокоить.

По моим щекам текли слезы, хотя голос оставался спокойным.

— Поэтому я и надеялась, что Руджиери приедет во Францию и поможет спасти тебя, не допустит несчастья, поэтому меня и интересует, что написал тебе Лука Гуаричо. Я умру за тебя, Генрих.

Конечно, я скрыла, что совершила ради него убийство.

Повисла долгая пауза. Я пыталась унять дрожь. Он держал мою ладонь.

— Что ж, я не стану выгонять господина Руджиери, если его присутствие тебе важно, — заключил наконец Генрих, — хотя я ему не верю.

Муж вынул из-за пояса сложенное письмо и протянул мне.

— Раз ты так за меня печешься, не стану его от тебя прятать.

Я развернула письмо с неприятным предчувствием.

Ваше величество!

Меня зовут Лука Гуаричо. Ее величество, донна Катерина, возможно, сообщила Вам, что я астролог, занимаюсь предсказанием судеб выдающихся людей.

Я изучил Ваши звезды и решил, что обязан срочно предупредить Вас: избегайте всяких столкновений в замкнутом пространстве. Дуэли и поединки таят для Вас серьезную угрозу, подобные столкновения могут окончиться смертельной раной головы.

Такая опасность остается постоянной, но в ближайшие несколько лет ее вероятность многократно усиливается. Виной тому положение Меркурия относительно Марса, поскольку последний проходит через Льва, то есть Ваш асцендент. Предупреждаю Вас в надежде, что полученное знание и осторожность помогут Вам пережить столь трудный период. Это вполне возможно, поскольку в прошлом Вы благополучно избежали подстерегавшего Вас несчастья.

Да благословит Вас Господь и поможет Вам справиться со всеми рисками.

Несколько минут я сидела с письмом, лежавшим у меня на коленях, потом повернулась к Генриху.

— Обещай мне, что больше никогда не пойдешь на войну, — попросила я.

Муж вскинул брови.

— Непременно пойду. Я должен повести за собой войска. Ты ведь читала письмо. Войны проходят не в замкнутом пространстве, и я не собираюсь никого вызвать на дуэль.

Такую же беспомощность я испытывала в своих ночных кошмарах. Генрих был совсем близко, но я не могла удержать его подле себя. Он ускользнет из жизни в туманные воспоминания, как моя мать, как отец, тетя Кларисса и король Франциск.

— Война непредсказуема. Что, если ты окажешься в здании наедине с врагом? — предположила я. — Если я потеряю тебя…

— Катрин, — прервал меня муж, — мы только-только нашли друг друга после долгих лет. Даю слово, что ты меня не потеряешь. Не сейчас.

— Тогда возьми с собой талисман.

— Я не нуждаюсь в подобных вещах, — мягко возразил Генрих. — Если Бог послал тебя мне на защиту, Он тебя услышит. Молись за меня, этого достаточно. Я благополучно вернусь домой.

Генрих не стал меня слушать, когда я попыталась объяснить, что Господь не слышит моих молитв.

Прежде чем уйти на войну, Генрих назначил меня своим регентом. Получив в распоряжение страну, я обнаружила, что у меня есть к этому делу и способности, и желание. Я обладала блестящей памятью, и мне нравилось, что я запоминаю каждое слово советников Генриха. Этот талант, вместе с более гибким и дипломатичным методом правления, принес мне поддержку и уважение. Я зачитывалась письмами Генриха и письмами его генералов, приходившими с фронта, и заботилась о том, чтобы все необходимое поступало к ним вовремя. В конце концов я настолько осмелела, что стала давать военные советы.

Победа пришла быстро, через несколько месяцев; города Туль, Верден и Мец стали нашими. Мой муж отличился в сражениях, как и Франсуа де Гиз. Война укрепила их дружбу.

Генрих отправился на войну в конце января, а вернулся в мои объятия в конце июня. Настроен он был оптимистически. К августу я снова забеременела. На этот раз я не заперлась в своих апартаментах и в детской, а присутствовала на заседаниях Генриха со своими министрами. Вскоре Монморанси и Диана узнали, что я уже не прежняя молчаливая и незаметная королева.

Теперь Генрих проводил больше времени с первым принцем крови, Антуаном де Бурбоном. Я поощряла их дружбу, потому что Бурбон презирал Гизов. К тому времени он стал протестантом, как и его жена Жанна. Я надеялась, что отношения Генриха с этим человеком смягчат его предубеждения против людей, которые не придерживались католической веры.

Генрих часто общался с Бурбоном, а я — с Жанной. Она присутствовала в качестве акушерки при рождении моей дочери, которой я дала имя Маргарита — в честь матери Жанны, хотя все мы называли малышку Марго. Во время моих схваток Жанна призналась, что тоже ждет ребенка.

Моя темноглазая и темноволосая Марго, такая же развитая не по годам и упрямая, как я, родилась тринадцатого мая 1533 года. Сын Жанны, Генрих Наваррский, нареченный в честь своего деда и моего мужа, появился на свет спустя семь месяцев, тринадцатого декабря. Теперь уже я сидела возле Жанны, пока она рожала. А когда я взяла на руки ее крошечного сына, во мне проснулась любовь к нему, как если бы он был моим собственным ребенком.

Уже тогда я чувствовала, что эти дети связаны судьбой. Спустя год умер отец Жанны, оставив ее королевой Наваррской, и она решила ради образования сына не покидать Францию. Маленький Генрих, или Наварр, как я иногда его называла, рос при дворе и проводил время в королевской детской в играх с моими детьми. Учился он у тех же учителей. Генрих и Марго особенно тянулись друг к другу.

Много лет я и не догадывалась, как затейливо переплетены их судьбы, как сильно они связаны с грядущим кровавым потоком.

Итак, минули двенадцать лет моего замужества. Тогда эти годы казались мне трудными и беспокойными, а сейчас я смотрю на них как на счастливые, по сравнению с теми, что за ними последовали. Я испытала глубокое облегчение, что Генрих не вернулся на войну, хотя он и император Карл оставались врагами. Вскоре после рождения Марго английский трон заняла новая королева — Мария Тюдор, католичка. Она была намерена избавить свою страну от протестантизма. Возможно, нам следовало порадоваться этому, но когда Мария вышла замуж за короля Филиппа, объединив трон Англии с испанским престолом и тем самым создав непобедимый военный союз, мне стало не по себе.