Муж на сдачу - Nata Zzika

Мариэта медленно нагнулась и подняла ступку, рассеянно отметив, что трава, которую она в неё положила, не выпала. Можно было продолжить растирать в кашицу стебельки и листочки, монотонная работа помогает отрешиться от всего и хорошенько подумать.

Михаэля, который замер с остекленевшим взглядом, не донеся до рта ложку, она трогать не станет. Ему тоже надо подумать, осознать, всё разложить по полочкам.

Итак, ничего особенного она не узнала. Граф женат, его супруга беременна — всё совершенно правильно и естественно. Значит, ей необходимо помочь ему, как можно скорее найти врагов, а потом можно будет вернуться в Адижон. Она не станет сейчас горевать или плакать, всё это можно, хоть по сто раз на дню, проделывать на своём участке, среди любимых растений. Здесь же демонстрировать слабость вредно и бессмысленно. Михаэлю тоже не просто, нечего ему ещё добавлять чувство вины, расхаживая перед ним с похоронным лицом.

Приняв решение, Мари затолкала ледяной комок, поселившийся в груди, подальше и весело защебетала о свойствах трав, тем более что в кухню вернулась трактирщица.

Наконец, ужин был завершен, отвар приготовлен и, наказав хозяйке, как его принимать, зельеварка смогла подняться в комнату. Михаэль покинул кухню раньше на четверть оборота.

Мариэта, устало переступая ногами, одолела лестницу и, толкнувшись в дверь, сразу попала в горячие объятия.

— Рита! — граф обнял, уткнувшись носом куда-то в район уха. — Моя Рита!

Поцелуи, сначала почти невесомые, постепенно стали яростными, почти жалящими. Мужчина брал, покорял, властвовал, сминая её губы, жадно вторгаясь внутрь рта языком. От прилившей к голове крови шумело в ушах, губы саднило, но Мариэта и не подумала отстраниться — ей хотелось принадлежать, хотелось именно такого напора, хотелось покориться, раствориться, забыть обо всём.

Михаэль пил её дыхание и стоны, сцеловывал слезинки избытка эмоций, поддерживал выгибающееся тело. Брал властно, немного грубовато, но ей именно так и хотелось, и женщина поощряла мужчину, подаваясь ему навстречу, прижимаясь и помогая проникать ещё глубже и сильнее, до соприкосновения с чем-то, там, внутри, что отдавалось лёгкой болью. Может быть, она стремилась к небольшому дискомфорту, чтобы физической болью заглушить боль её кровоточащего сердца.

— Ещё, ещё, — в исступлении, шептала она, обвивая мужчину ногами и руками, как плющ обвивается вокруг дерева. Приникая к телу Михаэля, как исстрадавшийся без воды путник, приникает к роднику. В какой-то момент, Михаэль зарычал, вышел из её лона, руками быстро перевернул женщину, заставил подняться на четвереньки, подсунув под живот ей подушку и, намотав на кулак волосы Мариэты, слегка потянул на себя, одновременно нажимая на поясницу. Мари выгнулась, запрокинув голову и приподняв попу.

— Да! Моя! — проникновение было резким, на грани удовольствия и боли, но Мариэта не отстранилась, наоборот, подавалась навстречу каждому яростному удару бёдер.

Разрядка получилась настолько ослепительная, что Мари на некоторое время оглохла, ослепла и, кажется, ненадолго потеряла сознание.

Очнулась она в кольце рук Михаэля. Граф целовал её, бережно и бесконечно нежно, зализывая следы своей страсти, невесомо гладил всё ещё вздрагивающее после пережитого взрыва тело. Сил на слова или любые движения не было, поэтому женщина, улыбнувшись, почти сразу задремала и на краю между бодрствованием и сном уловила слова мужчины:

— Сердце моё, Рита! Я не сдержался, прости. Просто всё так… Люблю тебя!

Отреагировать не успела — окончательно заснула.

Утром ничего не напоминало сумасшедшей страсти, охватившей их с Михаэлем.

Мужчина был серьёзен и собран.

— Мариэта, надо поговорить, — огорошил он ее, стоило женщине открыть глаза. — Я схожу, посмотрю, что там хозяева, вернусь скоро. Вставай и одевайся.

Только ночью он был горячим любовником, самым нежным и страстным, шептал ей, что любит, а утром вернулся надменный граф Гроув. Поразительно, как в одном человеке может уживаться настолько разное поведение и отношение.

Огорчившись, Мариэта встала и принялась спешно приводить себя в порядок.

Ей не из-за чего переживать, Его Сиятельство обещал ей деньги за помощь и спасение своей жизни. Только деньги, и ничего другого! Пора перестать витать в облаках, будто глупенькая девчонка.

— Мариэта! Что я подумал.

Зельеварка отметила про себя, что Михаэль опять назвал её полным именем, а не Ритой.

— Мне ходу в замок нет, но ты была права, когда говорила, о своём человеке в замке. Я подумал — почему бы тебе не поехать туда, не заменить местную зельеварку? Я уверен, твои отвары самые лучшие, и тебя обязательно выберут из всех. У тебя документы, подтверждающие, что ты вдова, с собой?

— Конечно.

— Отлично. Возьмешь их и представишься своим настоящим именем. Даже если решат проверить, то они подлинные, тебе ничего не грозит, и со мной тебя никто не свяжет. Ты очень неглупая и наблюдательная, поэтому, смотри в оба. Связываться будем по переговорнику, я сегодня же зачарую пару пуговиц. Одну ты пришьешь мне на воротник, другую — себе.

— Это же неудобно! Каждый раз, когда переодеваешься, перешивать пуговицу? А если она по цвету не подходит или нет времени на иголку и нитки?

— Что ты предлагаешь?

— Просто повесить на шнурке на шею.

— Пуговица на шее привлечет внимание, если её кто-нибудь увидит.

— Тогда зачаруй не пуговицу, а какое-нибудь украшение. Недорогое, чем дешевле, тем лучше.

— Какое? У нас же ничего нет.

— Монету! Просверлить магией дырочку и повесить монетку на шнурок, сойдет за талисман.

— Ты права, монетка будет выглядеть более правдоподобно. Сейчас и займусь, а ты соберись, пожалуйста. Только, думаю, раз ты будешь выдавать себя за вдову, придется снять браслет.

Мари протянула руку.

— А где браслет? — брови мужчины поползли вверх и скрылись за отрастающими волосами.

Браслет исчез.

— Наверное, слетел, когда мы, — Мари покраснела.

— Да, возможно, — граф выразительно посмотрел на кровать. — К лучшему, но ты его, всё-таки, найди, хозяйка не поймет, если найдет его сама. И соберись, пока я внизу буду. А, чуть не забыл, нужна капля твой крови, настроить переговорник, чтобы им никто, кроме тебя не смог воспользоваться.

Женщина, поморщившись — кто же любит кровопускание, даже минимальное? — протянула правую руку.

Когда Михаэль ушёл, она перетрясла всю постель, заглянула под кровать, проверила все углы — браслет, как в воду канул.

Не мог же он испариться?

Ещё раз, оглядев комнату, Мариэта задрала руку, решив взглянуть — вдруг, медная полоска зацепилась за рукав?

И оторопела — вокруг её запястья тянулась причудливая вязь. Еле-еле заметная, чуть темнее, чем цвет её кожи. Пока не поднесешь руку к самым глазам — не увидишь.