Попаданка в Академии фей. Неудачница - Анна Рэй

– Преступница, – раздалось шипение за спиной.

– Выгнать пфишлых фей из Дафквуда, – вторил очень знакомый голосок.

И началось.

– Сперва нужно разобраться, а потом выгонять! – советовали одни.

– Феи еще наши желания не исполнили! – вспомнили другие.

– Дарквудский городской совет – самый лучший суд! – выкрикивали третьи.

Но что удивительно, многие поддержали Майю. Хотя были и те, кто требовал самого сурового наказания и просили закрыть академию как рассадник зла.

Майя наконец-то добралась до своих, подруги обняли ее, Аделин всплакнула, а миз Мэбс похлопала по плечу и шепнула:

– Все будет хорошо.

Майе тоже хотелось бы в это верить, но, судя по напряженным взглядам представителей городского совета, утверждение было спорным. Лишь тер Гэнтри и миз Пруденз ей улыбались: хоть кто-то на ее стороне. Двое из шести – не так уж и плохо.

– Тишина в зале! – громко произнес бургомистр Пигз, и голоса смолкли. – На внеплановом заседании городского совета слушается дело феи Мэй Флоренс об отравлении дракона, древнейшего жителя города, потомка основателя Дарквуда, председателя городского совета тера Леона Игниса.

В зале раздался шепот, а бургомистр постучал деревянным судейским молотком по столу, призывая к тишине:

– Сам тер Леон присутствовать на заседании не смог по уважительной причине. Его отравили. Мы рассмотрим дело о преступлении и вынесем вердикт большинством голосов. Итак, инспектор Вульф, поясните коротко и по существу, в чем именно обвиняется фея Мэй Флоренс.

К ступеням алтаря подошел оборотень, протянул ладонь и торжественно произнес:

– Клянусь говорить правду и только правду во имя справедливости! Призываю в свидетели Эль-фат!

Руку вервольфа окутала голубоватая дымка и тут же исчезла, а кто-то позади Майи прошептал:

– Духи приняли клятву.

Инспектор Вульф прокашлялся и изложил последовательность вчерашних событий. Рычащим голосом он произносил скупые рубленые фразы. И вроде бы действительно не врал и говорил правду, только в его изложении получалось так, что Майя сознательно напутала с дозировкой микстуры.

– Это все домыслы, – неожиданно вмешался бургомистр. – Сознательно или бессознательно, может определить лишь городской совет, когда выслушает всех свидетелей и обвинителей. А теперь слово предоставляется миз Флоренс.

Майя не ожидала, что ее вызовут так быстро. Хотя у нее тряслись колени и бешено колотилось сердце, она смело вышла вперед и по примеру тера Вульфа протянула ладонь к алтарю:

– Клянусь говорить правду. Честное волшебное! И призываю в свидетели эль-фатов!

Ее ладонь окутали рыжеватые искры, кто-то невидимый нежно сжал руку, а бургомистр удовлетворенно кивнул. Эль-фаты Теи приняли ее клятву.

– Кхе-кхе, – закашлялся судья и указал бургомистру на какой-то булыжник, что стоял на подставке. – Согласно правилам Дарквуда обвиняемый должен взять в руки драконий камень, он же артефакт правды, который подтвердит или опровергнет слова. Если камень нагреется и обожжет руку, признания будут считаться ложными.

Бургомистр кивнул, он ничего не имел против драконьего камня. Впрочем, как и Майя. Она взяла со стола артефакт, который выглядел как обычный булыжник – серо-бурый в крапинку, овальной формы и неказистый. Разве что теплый. Решив не тратить время, Майя приступила к рассказу. Камень в ее руке потеплел, но так, что его вполне можно было держать. Что Майя и делала на протяжении всей речи. Она закончила свой рассказ, стараясь не упустить детали, и честно призналась, что плохо расслышала, сколько именно ложек целебной микстуры нужно было положить. Да, возможно, она ошиблась, но не со зла, а по недоразумению.

– Э-хе-хе, так это тоже статья: причинение вреда по неосторожности, – покачал головой судья, пока Майя возвращала на место камень.

– Так ведь и миз Флексиола не должна была поручать такое ответственное дело посторонним, – встрял тер Гэнтри, смотритель порта. – Это тоже статья – халатность.

– Миз Флексиолы здесь нет, и судим мы не ее, – рыкнул тер Вульф.

– И это большое упущение, – неожиданно заступился бургомистр. – Я хотел бы вызвать на допрос невесту многоуважаемого тера Леона, миз Флексиолу Сирин.

В зале зашептались, бургомистр вытянул шею, пытаясь высмотреть свидетельницу, а тер Вульф замялся:

– Я закрыл миз Флексиолу в спальне. Ее, как особо важного свидетеля, допросит королевский дознаватель.

– Так он здесь, голубчик, в зале? Прибыл?! Почему не пригласили музыкантов? Не встретили с цветами? И я еще плитку на площади не успел переложить! Фу-ты, опять, как всегда, не подготовились! – занервничал бургомистр.

Советник тоже засуетился и привстал, как и остальные члены городского совета.

– В зале его нет, – вытянулся по струнке тер Вульф.

– Как прибудет, дайте знать, – приказал бургомистр инспектору и сел на место, обтирая вспотевший пятачок носовым платком. – Ну что вы там мнетесь, инспектор Вульф? Вызывайте уже свидетелей по списку!

– Так это… – захрипел оборотень, – следующий свидетель – вы!

Бургомистр вздохнул, дал клятву и коротко, минут за сорок, рассказал о случившемся. Его показания в основном сводились к перечню блюд, а момент, когда миз Флексиола приказала фее принести жениху микстуру, он пропустил. Задремал. Проснулся от визгов невесты и обнаружил окаменевшего хозяина замка, который чуть не раздавил гостей.

Остальные свидетели – судья и его супруга, миз Пигз, учитель вокала и советник бургомистра – говорили примерно то же: «Спал, выходил, ел, отвлекся… Не помню, не заметил, не слышал…»

Затем вызывали сторонников Майи. Они принялись убеждать городской совет в исключительной порядочности, душевной чистоте и невиновности феи Флоренс. А Сыч Никодимыч так разнервничался, что бил кулаком в грудь не только себя, но и инспектора. И затем сделал признание:

– Меня! Меня судите! Это я во всем виноват. Я подсказал про две ложки. А затем еще добавил листик мяты. Может, он для дракона оказался губительным, вызвал окаменелость конечностей…

Сетование домового прервал судья:

– Показания данного свидетеля нужно отменить. Он не житель Дарквуда, не ученик и не преподаватель академии. Кто такой, еще следует выяснить. И как появился в городе, неизвестно.

– Все известно! Прибыл я на перекладных. По профессии домовуха, – нахмурился Сыч Никодимыч. – Погостить приехал к приятелю-брауни.

– Все брауни давно покинули Дарквуд, – возразил судья. – А вы сомнительный тип и самозванец.

– Сам ты сумнительный самодурец! – не сдержался домовой. – А куды делись брауни, с этим еще королевскому охотнику разбираться предстоит! Я ему все, все… – Сыч Никодимыч осекся и пробормотал: – В общем, он разберется, куды домовухи из Дарквуда ушли!