Обмен времени - Стасс Бабицкий

жадных и того чаще. Но я улучшил эту традицию. Когда к столу подходит человек с золотой фишкой, — это знак, — ему обязательно дают выиграть. Из расчета 36 к 1. Потому что такие фишки есть только у меня, значит этот игрок — друг хозяина казино.

Хорош друг! Я даже не знаю имени. А толстяк явно не спешит делиться анкетными данными. Не доверяет. Надо вернуть соточку, может потеплеет…

— Кстати, а почему яхта называется «Сто врагов», — увидел цифру на купюре и любопытство снова засвербело. — Раскройте секрет!

— Нет тут никакой тайны, — миллионщик посмотрел водяные знаки на просвет, бережно сложил денежку и спрятал в карман халата. — Просто приятное воспоминание. Я ведь первый капитал сделал именно благодаря врагам. Не своим, правда…

Толстяк прилег на шезлонг возле столика, как древнеримский патриций. Любили они есть, отлеживая бока. Мне досталось кресло, на редкость удобное. Волованы на позолоченном блюде стремились к нулю. Простая закономерность: они вкусные, я голодный.

История хозяина яхты тоже началась с нуля. Не в смысле отправной точки, до этого уже была какая-то жизнь. Скучная, суетливая, типичная для 90-х годов. Копеечная работа в типографии, грошовая подработка. Но все равно маловато, поэтому брал еще и ночные смены.

— От постоянного недосыпа еле на ногах держался. Тут как раз большой заказ поступил: партия новогодних открыток. А в стране 7 ноября, красный день календаря… Рабочие тоже красные, перегаром разят. Вокруг компьютера суетятся, а как запустить печать не сообразят. В итоге умудрились снести напрочь цифру 1999 в самом центре открытки. Наорал, разогнал. Сам-то немножко разбирался в этих делах: информатика была в институте. Опять же, игрушками баловался — Еретик, Бомбер, сейчас их мало кто помнит, да не суть. Набил цифру и вперед. Вот только перепутал кнопки на клавиатуре — девятку и ноль. Сразу не заметил, потом задремал. А утром…

Директор типографии долго, не мигая, смотрел на бракованную открытку. На крупную золотую цифру 1000, окруженную зелеными и голубыми виньетками. За смену таких напечаталось двадцать тысяч штук. Уволил, понятное дело. Без выходного пособия. А вместо зарплаты за месяц велел забрать всю эту макулатуру.

Сначала подумал: хорошая мысль. Тут почти сорок кило, хоть какие-то деньги выручу. Но пока тащил ящики до машины, — приятель вызвался подвезти, — пока потел и кряхтел, родилась другая идея. Продать эти открытки как облигации: они же прекрасного качества, номинал указан высокий. Несколько штук сбагрить доверчивым простачкам и уже в плюсе. А если все… Авантюра. Наглая, с легким налетом безумия. Однако в тот момент мне терять было нечего.

Одна проблема, где простачков-то искать? Да еще и с деньгами. Тут до меня постарались, махинаторы. Нагрели страну с ваучерами во время приватизации. Второй урожай сняли финансовые пирамиды. А потом они лопнули, сам Президент выступил по телевизору с заявлением: «Леня Голубков не купит дом в Париже. И вы, сограждане, не верьте обещаниям финансовых аферистов!» Хотя сами через пару лет ох какой кризис забабахали. Да еще деноминацию в начале 98-го провели — срезали нолики на купюрах. Превратили тысячу в рубль. Пол страны тут же решило, что их опять обманули. Так что к моменту моей затеи люди уже не верили никому.

Поэтому я сразу честно во всем сознался. В первых же строчках письма. Какого? Так я же за три бутылки «Распутина», — Не помнишь? Эх, молодежь… — купил у знакомого хакера базу почтовой рассылки на тысячу адресов. Отправил с темой: спасайте свои деньги от мошенника. А начиналось сообщение примерно так:

«Здравствуйте, я хочу обмануть кучу народу и нажиться на людской доверчивости. Поэтому ни в коем случае не вздумайте отдавать мне ни рубля, ни копеечки, люди добрые…»

— Но это же бред! — не выдержал я. — Не могло такое сработать.

— Еще как сработало. Потому что сразу после этого я предлагал выгоду. Не материальную, нет. Гораздо более интересную. Обмануть врага.

Люди мстительны по своей природе. Даже те, кто подставил правую щеку, в глубине души хотят пнуть обидчика. И тут такой шанс! Я предложил им стать соучастниками и кинуть на деньги тех, кто чем-то насолил им в жизни. А всего-то нужно было расхваливать вымышленный чудо-проект РосГосПай. Говорить кодовую фразу: «я вложил тысячу, а через месяц заберу две. Прибыль 200 процентов. А может и все 220».

Обещать заоблачные доходы нельзя. Людям уже сулили золотые горы, но когда подошли ближе, оказалось, что это фольга от шоколадных конфет… С другой стороны, удвоить свой капитал — вполне реально. А тысяча снова стала солидными деньгами. Если жертва заглатывает приманку, следует сообщить дату и место встречи — 25 ноября, в ГУМе. Под большим секретом, ведь заветных билетов на всех не хватит.

— И все? Так просто? — недоумение мое не рассеивалось. Хотя слуга принес новое блюдо с закусками и обновил наши бокалы.

— Не так уж это было легко. Снять закуток в главном универмаге, на Красной площади. С меня такую цену заломили за один день! Дачу пришлось продать и то не хватило. Взял у бандитов под расписку и такие проценты… Уходил на ватных ногах и во рту ощущал скоропостижный вкус паяльника. А потом еще две недели штамповал открытки печатью несуществующего товарищества РосГосПай и ставил подпись закорючистую, пока в глазах не потемнело. Отдохнул, поморгал — и дальше…

А в это время тысяча неизвестных мне человек занималась продвижением идеи. То есть конкретно врали в глаза. Что именно — не знаю. Но предполагаю, что кто-то нахваливал новый метод добычи нефти из мирового океана. Другой рассуждал о золоте партии, которое отмывают вороватые политики. Были, наверняка, и другие версии. Главное, что все мои сообщники точно знали, на что клюнет их враг. Готовили крючки по индивидуальной мерке, учитывая размер пасти и аппетиты будущей жертвы.

— Неужели никто не боялся? Ведь простофиля, потерявший деньги, придет с претензией к тому, кто советовал их вложить. А все эти сообщники… Они ведь даже не в доле с вами!

Миллионер поднялся с шезлонга и прошелся по палубе туда-сюда.

— Да как же, не в доле? — возбужденно жестикулировал он. — Все эти люди получили невероятное моральное удовлетворение. Правда, в этом случае, скорее аморальное. Я дал им возможность отомстить, уесть недруга. А захочет обманутый разборки устроить — рыдай, стучи себя кулаком в грудь с причитаниями: «Ой, Миша (Гриша, Саша, Ираклий, любое имя вставляй), я ведь тоже прогорел! Вот ты сколько потерял? Не шутишь? А я вот даже больше тебя. Как теперь жить-то будем?!» А сам смотришь сквозь крокодильи слезы, как враг-то страдает —