Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков

Монах как в воду глядел. Не считая молнии, что убила корову, блитц-жезл смог выстрелить еще трижды. После чего запасы божественной силы в нем иссякли, и он превратился в обычную дубинку. Впрочем, этих трех выстрелов ван Бьеру хватило, чтобы осуществить свой коварный замысел. Тот самый, что зрел у него в уме, когда он наполнял водой обводной канал.

Пока Баррелий вел переговоры с Хродмарром, туман рассеялся настолько, что уже позволял наблюдать окрестности. Однако заметить крадущихся по каналу браннеров нельзя было даже с мукомольной башни. И если бы не поджаренная корова, что сослужила нам еще одну службу, приманив в траншею ворон, кригариец мог бы, извиняюсь за каламбур, проворонить врага.

Но он его не проворонил. И объявился на берегу канала тогда, когда островитяне были уже рядом.

Вражеские лучники и арбалетчики пребывали настороже. И, заметив наверху движение, послали туда несколько стрел. Но попасть в Баррелия, стреляя со дна канала, было сложно. Тем более, что он не подставился под выстрелы, а, плюхнувшись на землю, достиг траншейного берега ползком. Поэтому часть выпущенных в него стрел пронеслась у него над головой, а остальные воткнулись в склон.

Завидев противника, хойделандеры разразились воинственными криками. Но в атаку не бросились, а быстро перестроились и укрылись за щитами, решив, что на них тоже посыплются стрелы.

Они рассуждали правильно. К несчастью для них, щиты от выстрелов ван Бьера не спасали. Браннеры могли бы спастись, выскочив из воды. Но им было невдомек, какое оружие принес с собой враг, и никому из них эта мысль не пришла в голову.

И никакие другие мысли тоже не пришли. Потому что когда в воду на дне канала ударила молния, все они умерли. И отнюдь не безболезненно, хотя достаточно быстро.

Во всем плохом всегда есть что-то хорошее. Вот и Баррелий, натерпевшись мучений в пыточных Капитула, вынес оттуда не только злобу на слуг Громовержца, но и кое-какой ценный опыт. Например, он узнал, что вода является отличным проводником божественной силы. Это ее свойство курсоры часто использовали при пытках, ужесточая тем самым страдание своих жертв. Благодаря своим истязателям кригариец накрепко усвоил правило: дерешься с курсорами – стой на сухой земле. А иначе они могут поразить тебя молнией не напрямую, а через разлитую под ногами воду.

Не исключено, что Ледяные Акулы – или кто-то из них, – тоже были знакомы с данным правилом. По крайней мере, всем им в детстве наверняка запрещали купаться в грозу. Но они понятия не имели, что в руках их противника окажется блитц-жезл. Отчего их боевые крики тут же перешли в крики боли, и все они сгорели заживо, стоило лишь в канал ударить молниям.

Ван Бьер мог бы ограничиться всего одной молнией, но ему была нужна уверенность, что он довел дело до конца. Поэтому он выстрелил еще дважды. А больше у него не получилось. Четвертое нажатие на кнопку не дало результата. И последующие нажатия – тоже. Из чего следовал вывод, что, убив корову, монах беспокоился не зря. Не успел он глазом моргнуть, как блитц-жезл свое отработал, и сила Громовержца в нем иссякла.

Как бы то ни было, свою задачу он выполнил. Этих врагов Баррелий тоже мог списывать со счетов. И теперь их обугленные тела плавали в воде, источая горелый смрад. Который, смешавшись со смрадом исклеванной воронами, гниющей коровьей туши, воспарил над каналом и шибанул монаху в ноздри. Но тот даже не поморщился, ибо не унюхал ничего для себя необычного. А то, что унюхал, являло собой привычный ему запах войны – пусть маленькой, зато самой что ни на есть настоящей…

Хродмарр тоже услыхал хор предсмертных воплей своего бранна. И сей же миг бросился ему на выручку со своим подручным, что сопровождал вожака и не лез в драку вместе с другими собратьями.

Услыхав за спиной ругань и проклятья, Баррелий обернулся. И увидел бегущих к нему во весь опор, двух островитян. А раз помимо них никто больше не спешил сюда, потрясая оружием, следовало понимать, что эти двое, да еще пятеро ошпаренных пленников в доме, были последними Ледяными Акулами, угрожающими монаху и мне.

Отшвырнув разряженный блитц-жезл, ван Бьер извлек из ножен «эфимца». И неторопливой, но уверенной походкой двинулся навстречу вожаку бранна и его соратнику.

– Зря ты мне не поверил, Хродмарр! – прокричал Баррелий в ответ на проклятья хойделандеров. – Ты уже допустил одну ошибку и сейчас допускаешь еще одну – бежишь не в ту сторону! Одумайся, Хродмарр! Лучше развернись и беги обратно! Клянусь, что не стану тебя преследовать или стрелять тебе в спину! Слово кригарийца!

Однако браннеры это не вразумило. Они таращились на ван Бьера безумными глазами и, роняя изо ртов пену, продолжали орать и мчаться вперед. Их переполнял гнев, который требовал срочного выброса. И вряд ли постыдное бегство могло помочь им выпустить пар.

Подручный Хродмарра мчался впереди с копьем наперевес – видимо, прикрывал собою вожака. Не сбавляя шаг, он хотел с наскока проткнуть монаха копьем, но гнев оказался ему плохим советчиком. Кряжистая фигура Баррелия только на первый взгляд выглядела неповоротливой – удобной целью для копейных атак. В действительности же он лишь притворялся медлительным. Чем доселе обманул не одного врага, и этот браннер тоже попался на его уловку.

За миг до того, как копье должно было вонзиться в монаха, он отшагнул в сторону, и оно ударило в пустоту. А ван Бьер, ухватив меч двумя руками, с хрустом вогнал его по рукоять в грудь нападавшего. Который сам нанизался на клинок и сам соскочил с него, когда Баррелий позволил жертве проскочить мимо и упасть позади себя.

Быстрая и досадная гибель соратника, коего ван Бьер сразил буквально походя, привела Хродмарра в еще большую ярость. Что на фоне хладнокровия кригарийца выглядело чуть ли не столкновением огня и льда в человеческих обличьях. Если бы я не знал, кто противостоит островитянину, не усомнился бы, что победа достанется ему – более горячему и неистовому. Казалось, запусти сейчас вожака браннеров в гущу врагов, и он проложил бы в ней своей секирой целые просеки. Да что там люди – даже громорбы, и те, небось, дрогнули бы под таким натиском.

Впрочем, Баррелий не раз демонстрировал мне, что скрывается за его невозмутимостью и скупыми движениями. И что бывает с теми, кто пытается сломить его подобным нахрапом.

Когда Хродмарр приблизился, кригариец попятился и дал ему нанести серию мощных ударов. Все они пронеслись мимо, но на очень опасном от ван Бьера расстоянии. Со стороны казалось, будто он дрогнул и начал отступать. Но на самом деле он лишь играл с противником, вселив в его разгоряченную голову уверенность, что еще чуть-чуть, и он достанет секирой до своей цели.

Искушение размахнуться и ударить посильнее было столь велико, что Хродмарр ему поддался. Сделал выпад, в который он вложил все силы, вожак рубанул секирой сверху вниз. И легко рассек бы монаха от плеча до пояса, если бы опять не промахнулся. Дразнящий его Баррелий четко контролировал разделяющее их расстояние. И вновь отступил ровно настолько, чтобы создать у врага иллюзию, что следующий его удар станет удачным.