Судьба начертанная кровью - Даниэлль Л. Дженсен

я тихо. ― Сделай это убедительно.

― Боги, женщина, ― прорычал он, а затем его рот снова оказался на моем, его язык дразнил мои губы, пока он одной рукой отпускал мою задницу. Потянувшись вверх, он ухватился за шнуровку моего платья и резким рывком распустил ее.

Шаги приближались, и в моем сердце зародились сомнения в том, что это сработает. Во мне росла уверенность, что они не поверят нам и потребуют увидеть наши лица.

Сердце билось в учащенном ритме, когда я отпустила Бьорна настолько, чтобы потянуть платье вниз, сползающая ткань лифа царапала грудь, заставляя спину выгибаться. Мои плечи плотно прижались к дереву, и рога на маске скребли по коре в соблазнительном ритме, когда я прижалась к нему бедрами. Ночной воздух поцеловал мои соски, и от его медленного выдоха они стали твердыми, и с моих губ сорвался стон, когда он обхватил одну грудь и большим пальцем провел по вершинке.

Никогда в жизни меня так не целовали. Не прикасались. И боги, это заставляло меня чувствовать то, что я считала невозможным. То, что я считала лишь разговорами, преувеличениями и сказками, но ноющее желание, нарастающее между бедер, говорило мне, что я сильно ошибалась. Мне хотелось содрать одежду с его тела и попробовать на вкус каждый его дюйм. Хотелось избавиться от платья и узнать, каково это ― чувствовать его глубоко внутри себя.

Это безумие, кричали последние остатки логики во мне. Тебе нужно бежать! Тебе нужно спрятаться!

Я проигнорировала предупреждение и уперлась пятками в поясницу Бьорна, скользнув одной ногой вниз, чтобы найти пояс его брюк и потянуть их вниз. Почувствовав жар его голой задницы под своей лодыжкой, я прикусила его губу, наслаждаясь тем, как он стонет мне в рот. Передняя часть его брюк оставалась зажатой между нашими бедрами, но это нисколько не скрывало твердую длину его члена. Боже, помоги мне, он был возбужден так же, как и я, а это означало, что ни один из нас не мог мыслить здраво. Но мне было все равно ― я терлась о него, ткань скользила по моей чувствительной плоти, а тело становилось горячим и влажным от нарастающего внутри меня напряжения. Я хотела этого, хотела его. Я буду наслаждаться этим моментом вплоть до той секунды, когда меня поймают, а потом я буду сражаться.

И им не будет пощады за то, что они украли у меня этот момент.

― Нам нужно увидеть ее лицо.

Я напряглась, услышав это требование. Но Бьорн прорычал:

― Она занята. А теперь отвали, пока я не нарушил покой Фьяллтиндра.

Спрятав лицо, я лишь вызвала бы подозрения, поэтому, доверившись маске, я отодвинулась назад, ударившись плечами о дерево.

― Заткнись и трахни меня, ― громко вздохнула я. Оба воина уставились на мою грудь, а не на лицо в маске, и я молча поблагодарила мужчин за предсказуемость.

Но они не уходили.

Уходите, взмолилась я, но голос разума заглушила моя распутная часть, требовавшая, чтобы Бьорн довел это представление до конца. Та часть меня, которой нужен был его член глубоко внутри меня. Она победила. Она скакала на нем, как дикое животное, и освобождение было все ближе.

Но мужчины все еще оставались, наблюдая за происходящим.

Паника смешалась с моим желанием, сердце разрывалось от напряжения, и все это потонуло в ужасе, когда Бьорн откинул капюшон, открывая свое лицо.

― Должно быть, ты действительно желаешь смерти.

Что он делает?

Я сжала руку в кулак, готовясь к тому, что мужчины узнают его и нападут, но они лишь рассмеялись.

― Надеюсь, она того стоит, Бьорн.

И они пошли дальше.

Шок пронзил меня. Это сработало. Они ушли.

Но почему?

― Почему они просто ушли? ― прошептала я, глядя им вслед. ― Харальд договорился с Илвой убить тебя. Я слышала их.

― Ты приведешь на трон конунга, Рожденная в огне. Единственная жизнь, о которой заботится Харальд, ― это твоя, ― сказал Бьорн, и тон его голоса заставил меня снова обратить на него взгляд. Он смотрел на меня сверху, лунный свет падал на его слишком красивое лицо. Выражение было странным, почти благоговейным, и мы долго не могли отвести глаза друг от друга.

Затем он покачал головой и отвернулся от меня.

― Ты была очень убедительна.

Меня охватило смятение. Он решил, что я притворяюсь, что хочу его? Подумал, что все это не более чем спектакль, чтобы сбить воинов Харальда со следа?

В животе у меня образовалась пустота, и я позволила своим ногам соскользнуть с его талии, поправляя лиф платья так, чтобы прикрыть грудь. Я с болью осознавала, что между бедер у меня скользко, а внутри ноет от потребности, которая не была удовлетворена и никогда не будет удовлетворена.

Но это было привычное разочарование. Ничто не могло сравниться с болью в моем сердце, потому что я подумала…

Ты идиотка, Фрейя.

Меня чуть не похитил главный враг Горных земель, а я беспокоюсь о своих проклятых чувствах.

Глубоко вздохнув, я сказала:

― Почему это сработало, Бьорн? Почему они не потребовали показать мое лицо?

Его хватка на моих бедрах ослабла, затем он убрал руки.

― Потому что они знают, что я не настолько глуп, чтобы наставлять рога собственному отцу.

Очевидно, я была единственной, кому хватило бы глупости сделать это.

Крики и суматоха вернули мое внимание к залу. Снорри стоял перед открытой дверью и отдавал приказы.

Я должна была почувствовать облегчение, но рядом с ним стояла Илва, и вид этой вероломной суки наполнил меня яростью. Мне захотелось пересечь пространство между нами и надавать ей по заднице, прежде чем рассказывать о том, что она сделала, даже если у нее ничего не вышло.

Рука сомкнулась на моем запястье, и я посмотрела в глаза Бьорна.

― Не надо, ― сказал он. ― Если ты будешь выдвигать обвинения без доказательств, мой отец тебе не поверит.

― Именно она убедила его увести с собой всех воинов. Чем это не доказательство?

― У нее были веские причины. Он доверяет Илве, и он знает о напряжении между вами. Он расценит твои слова как попытку опорочить ее из ревности.

― Я не ревную к ней. ― Слова вырвались у меня сквозь зубы. ― Я хочу столкнуть ее со скалы.

Вместо того чтобы ужаснуться такой мрачной правде, Бьорн рассмеялся.

― Так говорят все ревнивые женщины.

Я окинула его равнодушным взглядом, но он лишь ухмыльнулся.

― Иди. И