Двойная жизнь - Олег Рой

Тот, сторожась, огляделся по сторонам, подошел, взял фонарик, посветил в дыру. Здоровенная спортивная сумка была втиснута в расщелину плотно, казалось, что именно она не дает корням сомкнуться окончательно. Виктор взялся за ручки, потянул, грубая капроновая ткань заскрежетала по неровностям коры, он потянул сильнее и наконец рванул.

Раздался свист, по траве мелькнула гибкая и тонкая тень, в кроне дуба что-то ухнуло, сумка, подпрыгнув мячиком, отлетела в сторону. По ногам Виктора что-то хлестнуло, и он, не успев даже вскрикнуть, нелепо взмахнул руками и взлетел на воздух, повиснув вверх ногами метрах в пяти над землей. Кувыркнувшись, он попытался дотянуться до ближайших веток, но – нет, до ветвей и ствола было слишком далеко. Западня была сделана с точным расчетом. Человек с хорошей подготовкой мог бы подтянуться по охватившей ноги веревке, но для этого требовалось время и, разумеется, отсутствие наблюдателя.

Извиваясь, как повисшая на паутине гусеница, Виктор прошипел:

– Ну ты и сука!

– А ты у нас прямо ангел небесный! – Денис облегченно вздохнул. – Бог свидетель, не хотел я грех на душу брать. Так ведь ты, сукин сын, в третий раз за моей жизнью пришел, не поленился, настырный ты парень. Да мало того, я бы и это простил, но ты ведь на Егора нацелился! Ну – извини. Кто кого.

Денис взвалил на плечо сумку и сделал было шаг…

…как что-то врезалось ему в голову.

Слепящие искры – и тьма.

– Ты, Мороз, пока его больше не лупцуй. Я ему еще пару ласковых напоследок сказать хочу. – Присев возле распростертого на земле тела, Рашпиль похлопал по колючим, в трехдневной щетине щекам. – Чего-то он не спешит оклематься, чересчур ты его шандарахнул. Дай-ка мне флягу. Только с водой, не со спиртом.

Пока Гарик возился с рюкзаком, Рашпиль подобрал выпавший из рук Виктора во время «вознесения в небеса» фонарик и направил луч в лицо лежащему.

– Слышь, Мороз?! – Костин голос зазвучал почти растерянно.

– Даю уже! – сдавленно отозвался копавшийся в рюкзаке напарник. – Почти достал.

– Я не про воду. Подь сюда. – Голос Рашпиля окончательно сник. – Гляди! Это не Алекс!

– Чего ты буровишь? – Мороз тоже склонился к телу и всмотрелся в лицо. – Чем он тебе не Алекс? Вот и деньги при нем.

– Что я, по-твоему, Алекса не знаю?! – Рашпиль заорал во всю глотку. – Похож, да. И шрам такой же. Но это не он.

В ответ с дуба раздался крик Виктора:

– Пацаны, снимите меня, я вам все растолкую, мне все известно про этого урода.

Рашпиль и Мороз посмотрели вверх.

– Ловко он его туда пристроил, – одобрительно усмехнулся Мороз.

– И за дело. Судя по тому, что он здесь говорил, – добавил Костя. – Повиси, тебе полезно, может, мозги в голове появятся. Ведь ты крыса, беспредельщик, хотел чужое ни за что взять. А что нам говорит народная мудрость? На чужой каравай рот не разевай.

– Вот именно! – раздалось из кустов, и на поляну вылетел какой-то небольшой блескучий предмет.

Денис услышал шипение, хлопок, в горле запершило, в глазах все поплыло, он попытался подняться – и повалился прямо на лежащую рядом сумку.

Очнулся он от того, что в бок, которым он раньше опирался на сумку, хоть и не слишком мягкую, но округлую, впивались сосновые шишки или еще что-то столь же некомфортное. Беспорядочно скачущий луч фонарика (а то и не одного) выхватывал из слегка разбавленной лунным светом тьмы то ветку, то дубовый ствол. Откуда фонарик, подумал Воронцов, не было никакого фонарика. Галлюцинации у меня, что ли? И лежать почему так неудобно стало? И голоса еще какие-то – незнакомые.

– Рашпиль, у него ствол!

– Ах ты ж, падла, вон чего захотел, да я ща…

Мат, хруст, треск и прочие жуткие звуки продолжались, как ему показалось, часа три, хотя вряд ли, конечно.

Негромкий, среди прочего, хлопок…

– Ах ты ж, с-с-сука…

Придушенный хрип, еще один хлопок…

И – тишина…

Из нее раздался голос, показавшийся ужасно знакомым:

– Откуда вы тут такие взялись-то? Помощнички…

– Да я ведь думал – Красавчик это. Ну, Алекс Смелый. Должок за ним. А это и не он вовсе.

– К-как – не он? – Голос, показавшийся знакомым – да нет, не показалось, это же Катя, откуда она здесь, точно галлюцинации, – голос как-то странно дрогнул.

– Ну что я, Красавчика не признаю, что ли? На соседних шконках чалились, почитай.

– На шконках? Но… ладно, это все потом. Тебя перевязать нужно, погоди, сейчас принесу.

– Сперва вон того придурка… не, не перевязать, руки бы ему… хоть ремнем моим… а то вскочит, неровен час… борзый.

– Врача… подыхаю… – донесся вдруг из темноты голос Виктора.

– Вы осторожнее только, – тревожно предупредил тот, что говорил про Красавчика. – А ты, урод, не рыпайся, мне до тебя рукой подать, вон башка твоя торчит, а в руке у меня ствол.

– Врача… Помогите…

– А я не сгожусь? – Из темной стены деревьев появилась Ирен с налобным фонариком на голове.

Ирен?

Тут уж Денис окончательно решил, что ему мерещится, и, успев еще подумать, что удар по голове в сочетании с каким-то паралитическим (или черт знает каким, но вырубает здорово) газом – действительно убойная штука, опять провалился в темную пучину беспамятства.

– И вот, понимаешь, лежишь ты, весь облитый лунным сиянием, бледный и прекрасный, а этот урод тебя не то придушить собирается, не то по башке шандарахнуть, не то еще что-то столь же доброе проделать. От висения на дубу он, похоже, от злости окончательно с катушек слетел, тормоза напрочь отказали.

Денис потер гудящий до сих пор лоб:

– Ты сама-то там как оказалась? Я ж тебе русским по белому сказал: не вмешивайся, сиди и жди, если у меня не получится – хватай в охапку Егора и Полину и давайте деру. А ты…

– Ага, на электричке еду, – процитировала Ирен «простоквашинский» мультик. Несмотря на бессонную ночь, она была бодра, как жаворонок. – Все, что ты, заботливый наш, сказал, было, конечно, очень разумно и правильно. Не поспоришь. Но если я не спорю, это вовсе не означает «да, сэр, есть, сэр». А «не вмешиваться» не означает «не наблюдать». Ты сказал «сиди и жди»? Да не вопрос. Но ты же ведь не сказал «сиди на базе и жди», правильно?

– Ах ты, мастер слова, акула пера! – Денис сам не знал, возмущен он или восхищен таким подходом. «Фифти-фифти», должно быть.

– Ото ж! – гордо улыбнулась она. – Формулировки – наше все. Ну я и проследила. Тихонько.

– А почему тебя газом не накрыло?

– Ну я ж не совсем рядом была, там, в кустиках, поодаль. Не достало. Ну и кустики, знаешь, плотненькие такие, так что, когда вас вырубило, я была как огурчик. Мне, правда, реакции не хватило. Когда этот урод на тебя нацелился, я и опомниться не успела, а Катерина его уже веслом по макушке оприходовала.