Очарованный - Джиана Дарлинг

самоуничижительной, но он не протестовал.

— Вставай, моя красавица. Давай я приготовлю тебе завтрак.

Я старалась не надуться, но по подергиванию его губ поняла, что мне это не удалось. Я все еще была на грани высвобождения, моя киска была настолько гладкой, что издала влажный звук, когда я последовала за Ксаном из кровати. Он проигнорировал это.

Он практически игнорировал меня, готовя нам яйца и бекон, приправленные итальянскими травами и козьим сыром. Когда он был занят своим телефоном, я взяла в руки свою забытую биографию Клеопатры, а затем, когда он ответил на телефонный звонок от Риддика о состоянии Эшкрофта, который все еще находился в плену и ежедневно подвергался избиениям за свои преступления против нас.

Я мыла посуду в раковине, когда Ксан наконец подошел ко мне сзади и обхватил своими большими руками мои бедра, так что моя задница прижалась к его паху. Его нос откинул мои волосы в сторону, чтобы он мог провести своими теплыми губами по моему горлу, прежде чем сказать:

— Моя бедная маленькая мышка все еще отчаянно хочет кончить?

Мгновенно моя плохо сдерживаемая похоть вспыхнула к жизни, и я повернулась к нему спиной.

— Да, Мастер.

— Руки к стойке, ноги врозь. Если ты сдвинешься хоть на дюйм, я остановлюсь, Topolina, так что будь добра к своему Хозяину, и я буду есть тебя, пока ты не кончишь мне на язык. А потом я тебя трахну так сильно, что у тебя все будет болеть до конца дня.

И он сдержал свое обещание, поедая мою киску и задницу позади меня, стоя на коленях на полу и грубыми руками держа меня открытой для своего голодного рта. Я дважды кончила ему на язык и еще дважды вокруг карающего вторжения его члена, в последний раз он залил меня еще одной порцией своего горячего, липкого семени. Он удерживал меня одной рукой, вытаскивая и играя пальцем в моей грязной киске, наблюдая, как наш сок медленно стекает по моему бедру, прежде чем он размазал это, как любил делать, по всему моему влагалищу.

Сейчас я разговаривала с Мэйсоном, пока Ксан принимал душ. Мне было плохо из-за того, что я не разговаривала со своим другом с тех пор, как на благотворительном вечере появился Александр, чтобы узурпировать его заявку на мое свидание, но жизнь в последние несколько недель была слишком хаотичной, чтобы тратить время на дружбу.

Я не могла толком объяснить Мэйсону, почему это произошло, поэтому старалась терпеливо относиться к его раздражению.

— Тот человек, который купил тебя, Кози, он чертов британский лорд, ты это знала? — потребовал Мейсон. — Я прочитал в Интернете, что он из одной из самых известных семей Соединенного Королевства. Его прапрадеда звали «Черный Бенедикт», потому что он импортировал рабов из Африки и использовал их для собственного удовольствия!

— Мейсон, — сказала я теплым тоном от нескрываемого веселья. — Я вряд ли считаю справедливым судить кого-либо по действиям его «великого» родственника.

Он фыркнул.

— И все же у меня о нем не очень хорошее предчувствие. Надеюсь, ты сейчас с ним не видишься.

— Да, — сказала я ему, счастливая от этого.

Я хотела, чтобы люди знали, что я влюблена. Я больше не хотела прятаться. Александр был величайшим человеком, которого я знала, и я гордилась тем, что была с ним. Это не обязательно означало, что я была готов рассказать о нем своей семье, не учитывая драму, которая уже раздирала мою семью из-за разрыва Синклера с Еленой, но было приятно рассказать о нем хотя бы одному из моих лучших друзей.

Пока Мейсон обдумывал это, воцарилось тяжелое молчание.

— Что это значит?

Я вздохнула.

— Это значит, что я счастлива. Впервые за долгое время. Мне бы очень хотелось, чтобы ты порадовался за меня.

— Просто… это меняет дело.

— С твоей семьей?

— Ну да. Мой дядя… он не будет рад, что я больше не с тобой, — признался он с напряженным стоном. — Я не знаю, как я с этим справлюсь.

— Мне очень жаль, — сказала я, и я действительно имела в виду это. Мейсон был для меня таким хорошим другом на протяжении многих лет, и мне было жаль, что я оставила его один на один с его репрессивной семьей, мыслящей по-старому. Но я больше не позволю ничему мешать нам с Александром.

Я как раз натягивала прозрачную черную блузку поверх кружевного бюстгальтера, когда Ксан появился из ванной в облаке пара, похожий на мокрую золотую статую, украденную из Пантеона. При виде его у меня во рту сразу пересохло.

Он нахмурился, глядя на телефон в моей руке.

— Кто это?

— Мейсон, — шепнула я ему, прежде чем сказать в трубку, — мне пора идти, дорогой. Я надеюсь, что мы сможем встретиться, когда для меня дела станут менее сумасшедшими. Если тебе понадобится помощь с семьей, дай мне знать.

— Нам обоим помогло бы, если бы ты оставила этого парня, — мрачно пробормотал он, но когда я только посмеялась над ним, он вздохнул. — Отлично. Береги себя, Козима. У меня нехорошее предчувствие по поводу всего этого.

Ксан подошел ко мне, обняв меня за бедра и притянув к своему влажному телу, чтобы он мог поцеловать меня за ухом, а затем пройтись губами по моей яремной впадине. Я вздрогнула, повесила трубку и бросила ее на комод позади себя, Мейсон был совершенно забыт, когда Александр прошептал:

— На колени, Topolina, я скучал по тебе в душе, и чувствую необходимость показать тебе, как сильно.

Александр

Человек, которого нам нужно было увидеть, жил в большом доме в маленьком городке на севере штата Нью-Йорк, и он жил там с тех пор, как иммигрировал в эту страну после того, как его выбросили из верхних слоев британского общества. Я знал это, потому что помог перевезти его и его деньги в новую страну, чтобы уберечь его от дальнейшего вреда.

Я рассказал Козиме историю о том, что произошло после ее исчезновения на нашей свадьбе, как я решил согласиться с требованиями Ордена и наказать Саймона Вентворта за те же преступления, которые совершил я сам. Она слушала, поджав губы и с грустью в глазах, держа свои осуждения при себе. Наш мир не был черно-белым, и она знала, что лучше не винить меня за Саймона, когда я оказался в безвыходном положении. Мы оба сделали трудный выбор и оба знали, что значит жить с ними.

Тем не менее, я смотрел на ее лицо, когда мы