Ок-но - Максим Дегтярев

Я состроил служебную гримасу.

– Понимаю, – законопослушно кивнул тот.

Он вышел на третьем этаже, я ехал выше – на пятый.

На лестничную площадку выходило две двери. Замок одной них был заклеен куском желтой ленты с печатью Департамента Тяжких Преступлений. Церемониться я не стал: сорвал ленту поперек печати. Универсальный сканер-ключ провозился с замком четыре минуты против обычных двух. Я даже немного поволновался, поскольку, будь я застигнут со сканером в руках кем-то из жильцов, тому могло прийти в голову взглянуть на обратную сторону моего полицейского жетона.

В квартире царил художественный беспорядок: одежда, как и полагается, – на подрамниках, картины – стопкой у стены, обклеенной плакатами с репродукциями тех же (или похожих) картин, разношерстные и анахроничные диваны забросаны одеждой, что не поместилась на подрамниках, пустые бутылки разместились группами в углах и на деревянном сундуке со сбитым замком. Две идентичные «Венеры за туалетом» были, видимо, для конспирации, накрыты безобидным пейзажем. В углу у окна грустная женская статуя взирала на осколки разбитой вазы так, будто это она уронила ее с антикварной этажерки на елочный паркет. Или же, размышлял я, переходя из одной комнаты в другую, квартиру разгромили полицейские. Откуда, однако, у них хватило вкуса заляпать бежевый ковер лазуритовой, а не малахитовой краской, хотя тюбик последней так и просился, чтобы на него наступили (что я и исполнил, когда получасом позже уходил из квартиры).

Наконец я обнаружил темную кладовую, где среди прочего бумажного мусора полиция нашла чехол со следами смазки «Ижевска-667» и батареи к нему же. Верхний свет в кладовой не включался. К мелкоячеистому стеллажу, изрешетившему боковую стену кладовой, на уровне глаз был прикреплен переносной светильник с длинным проводом. Я машинально потянулся к плафону и с первого раза попал в кнопку выключателя. Сфокусированный луч осветил пол и часть дальней стены. Возле нее громоздились вскрытые коробки. Я посмотрел на серое, мохнатое пятно на подушечке указательного пальца. Потер пальцами, стерев пыльное пятно.

«Эй, кто здесь?» – искусственно-храбрый возглас донесся из прихожей. Трехсекундная пауза, затем угроза: «Я вызываю полицию!».

Я вышел в коридор, помахивая полицейским жетоном. Через полуоткрытую дверь на меня смотрели пара злых глаз и ствол калибра 7,62.

– А разрешение есть? – спросил я, указав на ствол.

Мужчина вошел в квартиру. Ему было лет под семьдесят. Майка, тренировочные штаны и тапочки на босу ногу. Бластер он опустил.

– Имеется, – сказал он.

– Майор Дельбрук, если не ошибаюсь? – я вспомнил фамилию из файла Виттенгера.

– Так точно, – и он попытался засунуть бластер за штаны. – В отставке.

– Сосед снизу?

– Все верно.

– Вы всегда такой бдительный?

Он замялся, и я заверил его, что вопрос был, в сущности, риторическим.

– Услышал шаги, подумал мало ли… Меня просили присмотреть за квартирой.

– Кто просил? Ньютроп, Виттенгер?

– Да, полковник Виттенгер.

– Я передам ему, что вы по-прежнему бдите. Вы ведь служили в полиции, не так ли?

Да, он служил в транспортной полиции. Я рассказал ему пару анекдотов про нынешнее полицейское начальство. Отставной майор густо хохотал и приговаривал, что помнит это начальство «вот такими»: ростом ниже дверной ручки.

– Так я пойду? – спросил он, когда я сказал, что запас анекдотов исчерпан.

– Постойте… – до меня только сейчас дошло, что я, войдя в квартиру, закрыл дверь на замок. – Откуда у вас ключ?

– От хозяина.

– То есть от Сведенова.

– Ну да, он же пока хозяин.

– Зачем он вам его оставил?

– Как зачем… – майор поправил бластер, норовивший провалится в широкую мотню. – Тоже присмотреть на всякий случай – господин Сведенов часто в отъезде. В прошлом году его залил сосед сверху, так картины попортились на миллионы, вот он и оставил мне ключ, чтоб если опять, так я принял меры.

– И приходилось принимать?

– Да нет, обошлось.

– Точно? – мне показалось, он сомневается. – Вы не слышали, чтобы, ну скажем в апреле, кто-нибудь заходил сюда без хозяина?

– Шаги были, – сказал он не совсем уверенно, но я сообразил, что он опасается, что я припишу ему слуховые галлюцинации.

– Когда?

– Да вот, как вы сказали, где-то в начале апреля.

– Вы поднялись в квартиру?

– Поднялся. А чего мне боятся!

– Я вижу, что вы не из трусливых. Так был здесь кто-нибудь?

– Похоже, что нет…

– Может, послышалось?

– Черт его знает! – с досады он хлопнул себя по ляжкам. Бластер провалился-таки в штаны. – Черт!!

– Вы осмотрели всю квартиру?

– Ну прошелся так… Нет никого, ну я и ушел.

Я зашел с другой стороны:

– В вашем доме всего дюжина квартир, вы всех здесь знаете. Незнакомцев не было? Например, в тот день, когда вам послышались шаги…

– Видел одного человека, выходил из дома вместе со мной. Я шаги-то услыхал, когда собирался выходить из квартиры. Заглянул к Сведенову, потом к себе вернулся, потом спустился вниз, а он как раз выходил.

– Как он выглядел?

– Да никак! Куртка на нем была вроде летной и капюшон – лица не разглядеть. Говорю, он передо мной шел, окликать я не стал – зря, наверное. Шрам у него, помню, был, на руке…

Меня как шокером дернуло.

– Шрам на руке!!! Где? в каком месте? на какой руке?

– Так и думал, что пригожусь, – самодовольно проговорил он. – На правой, промеж костяшек, вот здесь, – он показал на своей руке приблизительно между суставами среднего и безымянного пальцев. Приблизительно – потому что рука у него была толстой и жирной и никаких костяшек или суставов не просматривалось. – Он когда дверь толкал, я заметил, – пояснил майор.

От волнения я долго отыскивал в комлоге снимки Стахова и Кастена.

– Он или он?

Майор помотал головой.

– Не видел, сказал же…

– Может, в другой день?

– Нет, никогда не встречал.

– Он с собой что-нибудь нес?

– Да, вроде сумки или рюкзака с одной лямкой.

– Вы не пытались его окликнуть или остановить?

– Окликнул раз, но он сделал вид, что не слышит. Пошел прямиком к стоянке, там сел в флаер, и больше я его не видел.

– Майор, – сказал я в волнении, – если вы встретили того, кого мы разыскиваем, наш отдел премирует вас… вы что пьете?