Прорыв - Андрей Круз

Связались по расписанию со своими, узнали, что у тех спокойно, никто в лесу не появлялся и нас в тех краях не искал. Значит, я оказался прав, когда решил скрываться именно здесь.

— Как ни мучилась, а родила, — такие слова произнёс Ватера после того, как двигатель «Путейского-46» был запущен и теплоходик отвалил от пристани, сопровождаемый одним из катеров.

Впрочем, даже несмотря на то, что сделанную молодым балбесом надпись закрасили, «Путейский» уже все именовали «Пацанским» или «Поцанским», тут уж по вкусу. А автора подобного названия погнали кто «Поцем», а кто «Крейсиром», конкретное погоняло пока не прилипло окончательно.

Сейчас виновник всего этого безобразия дежурил у носового пулемёта, покуривая сигаретку, а сам Валера стоял на корме, провожая взглядом пристань, возле которой был пришвартован одинокий белый катер, который, впрочем, начали перекрашивать в синевато-серый цвет с разводами, чтобы впредь в него целиться было трудней. Это тоже было моментом спорным, по которому пока к общему мнению не пришли. Что лучше — быть незаметным, но рисковать тем, что тебя примут за нечто военное и обстреляют, или выглядеть подчёркнуто мирно, но крайне облегчать противнику процесс обнаружения и наведения на цель? В любом случае «Поцанский-46» если и будут красить, то уже после дальнего похода, в который он как раз и направился.

Потянувшись и пару раз взмахнув руками, Зять спустился в кают-компанию, где человек десять бойцов обсели длинный стол, гомоня и стараясь перекричать друг друга. Поход по реке был чем-то новым для всех, поэтому и настроение царило несколько перевозбуждённое и сверхоптимистичное, какое бывает у больших компаний, загружающихся в поезд, чтобы направиться в отпуск. Именно такое впечатление, по крайней мере, это произвело на Валеру.

— Старшой, я так и не понял, по темноте тоже пойдём? — спросил Матроскин, вставая из-за стола.

— Не, ты чего! — отмахнулся Валера. — Буксир фарватер до самой Астрахани знает, но сейчас в ночь лезть отказывается категорически. Ночевать будем где-нибудь на якоре.

— А, ну понял, а то пацаны что-то в непонятках, спорят, — кивнул Матроскин и обернулся к своим: — Слышали? Всё, кто там чего проспорил?

— А на сколько забивались? — полюбопытствовал Валера.

— На магаз.

— Была охота, — хмыкнул Валера и зашёл в «адмиральский» кубрик, который он делил с Буксиром.

Тесновато, но прилично. Обивку коек обновили, стенки покрасили, через круглый иллюминатор света достаточно. Присел, как в поезде, на откинутую нижнюю полку, посмотрел через стекло. Серая вода, далёкий зелёный берег, низкие облака — к дождю, видать. Открыл было книгу, прихваченную с собой, но не читалось. И не сиделось на месте. Душа ждала чего-то нового, раньше невиданного, чего-то, что ожидало их впереди. Отложив томик Брэдбери, вышел на палубу, огляделся. Взятый в поход механик стоял у откинутой крышки двигательного отсека, задумчиво глядя на грохочущий дизель.

— Что-то не так? — спросил Валера.

— Не, всё нормально, — покачал головой измазанный в масле и благоухающий соляркой механик. — Так, привычка смотреть всё время, пока обкатываем его вроде.

— А, понятно.

Буксир сидел в ходовой рубке, на высоком, только вчера установленном кресле, сооружённом из какого-то офисного и поставленного на высокую трубу. Второе, такое же, только отличающееся по цвету, стояло рядом, специально для Валеры. За спиной у шкипера в крошечной радиорубке сидел Валёк — радиолюбитель из Клина, непонятно как прибившийся к Валериной команде, да так с ними и оставшийся.

— Валь, слышал чего интересного?

— Нет. Болтают на нескольких каналах, но издалека и не о нас. Бытовуха всякая.

— Понятно.

Кресло скрипнуло искусственной кожей под тяжеленной тушей Валеры, он откинулся на спинку. Вид из рубки открывался панорамный, ему понравилось.

— Петь, сколько до Рыбинской плотины идти будем? — спросил он шкипера.

— С такой скоростью двадцать часов ходу, а по ночёвкам уже по ходу разберёмся. Но до него ещё дойти надо.

— С Дубной же договорились, — подал сзади голос Валёк. — Пропустят шлюзом.

— Дубна пропустит, а дальше ещё Углич будет, — пояснил Буксир. — С теми разговору не было.

— Это точно, — кивнул радист. — Сколько их ни искал, а в эфире не представлены. Зато Рыбинск нашёл.

— А Углич когда?

— Сто девяносто вёрст до него, часов через двенадцать, — заглянул в какие-то свои пометки Буксир.

— Тогда перед ним надо к берегу приткнуться, — сказал Валера. — Или катер пошлём на разведку, или берегом сходим. Неохота так, без башки соваться, мало ли кто там на плотине?

— Хорошо бы вообще кто был, а то отключат всё, и крутись, как хочешь.

— А шлюз от ГЭС питается? — спросил Валёк.

— От неё, — подтвердил шкипер. — Если ей хана, то и шлюзу тоже. Проходи, как хочешь. Есть ручной режим, но там уже небось всё проржавело давно.

— А если её вообще взорвать? — спросил Валера.

— ГЭС? — опешил Буксир.

— Всю плотину. Чего случится?

— Да как тебе сказать… — растерялся шкипер. — Река в этом течении обмелеет, большие суда ходить не смогут.

— Понятно, — кивнул Валера и задумался.

Задумался на тему: а надо ли вообще большим судам тут шляться? Если, скажем, баржа с парой сотен тонн груза пройдёт, так больше и не надо. Зато в дороге меньше отстегивать придётся, потому как вопрос о том, станут ли платными шлюзы, даже не возникнет. А так — кто откажется от пошлины, да и поддерживать в рабочем состоянии их надо. Додумался, правда, до того, что решил с кем-то понимающим посоветоваться, не с простым речником Петей-Буксиром. Да и «взорвать» тоже круто звучит, не завалить бы всё русло к чёртовой матери бетоном.

Следующим утром ворота хлебозавода распахнулись, и оттуда вылетел уже знакомый открытый «уазик» с пулемётом. ИРД? Нет, не ИРД. «Уазик» доехал как раз до перекрёстка, встал примерно в ста метрах от нас на дороге. В нём сидели трое. Из машины торчала длинная антенна радиостанции, у сидевшего справа от водителя на голове были наушники, в руках — тангента. Похоже, что ждут кого-то, но в трубу заглянуть не удосужились, хоть и стоят рядом. Всё же именно военных знаний им не хватает. Без военной подготовки или печального личного опыта они не появляются, знания эти. Быть злым и уметь стрелять — это одно, а уметь воевать — совсем другое.

Кого ждут, стало ясно минут через двадцать. В утренней тишине, нарушаемой только птицами и голосами из крепости, раздался звук мощных дизелей. Радист в «уазике» запросил кого-то по радио, наверняка опознались, и вскоре из-за поворота лесной дороги показалась колонна из четырёх машин, которые меня неприятно удивили своим знакомым внешним видом.