Бригада. Книга 13. Поцелуй Фемиды - Александр Белов

Когда в камере стало одним заложником, меньше, Белов осторожно выглянул в окно.

— Слышь, Грот, — позвал он авторитета, — ты видел чердак жилого дома?

Грот напряг зрение и выдал длинную матерную тираду.

— Снайпер, мать его за ногу! Медведь же обещал мне, что снимет снайперов с крыши!

— Это не просто снайпер. У него в руках не снайперская винтовка, а «Муха». Догадываешься, что это может означать для нас всех?

Гранатомет в руках спецназовца, смотревшего в этот момент сквозь прорези своей маски на окно корпусной, мог означать только одно — что жизни заложников не самое важное в этой истории с захватом. Лайза, сообразив, что ситуация обостряется, заволновались. Старушка произнесла несколько гневно-вопросительных фраз по- английски.

— Что она говорит? — обратился к Лайзе Грот.

— Она говорит, что они не посмеют стрелять в комнату, где находятся члены комиссии Евросоюза и ООН.

— А ты как считаешь, Грот, посмеют или не посмеют? — Саша пристально смотрел ему в глаза, пока не убедился, что тот понял, о чем идет речь.

А именно: заложники здесь не только члены европейской комиссии. В этой комнате заложники все. Причем караулит их не рецидивист типа Грота, а некто неизмеримо более жестокий. Ему нужно одно — избавиться от Белова любой ценой. И жизни тех, кто в момент его смерти случайно окажется рядом с ним, не имеют ровно никакого значения…

На груди Белова завибрировал спрятанный под ветровкой мобильный телефон. Он отошел в сторону и нажал кнопку включения.

— Саша, слушай внимательно, — услышал он в трубке голос Введенского. Связь была отличной, й все присутствующие слышали слова звонившего: — Штурм намечен на двадцать ноль-ноль…

— Но мы же отдаем заложников! — попробовал возразить ошарашенный таким поворотом событий Белов. — Здесь еще две женщины!

— Это не имеет значения. Не перебивай и слушай. Штурма не будет. Но ровно без двадцати восемь с чердака жилого дома по вашему окну будет произведен выстрел из гранатомета. Ты понял меня?

— Да, понял, спасибо за информацию.

— И последнее: оцепление в районе жилого дома отсутствует…

Связь оборвалась. В комнате повисла гнетущая тишина. Потом Лайза шепотом начала переводить соседке на ухо все, что сумела расслышать и понять. Саша бросил взгляд на большие. электронные часы на стене помещения: было четыре минуты восьмого…

Введенский! Единственный в мире человек, который способен в эту минуту спасти ни в чем неповинных людей. Он не случайно предупредил Белова о том, что оцепление вокруг дома, где засел спецназовец, снято. Этот организационный шаг вполне понятен: ни единая душа не должна знать, то именно и откуда стрелял в заложников. А если никто не видел, то замести следы будет гораздо легче.

Белов высветил на экране номер Введенского, чтобы забить его в память, но оказалось, что он был в телефонной книжке. Попытки дозвониться генералу в течение следующих пятнадцати минут не дали результата: ответом были короткие гудки. Время поджимало. А может, задействовать Виктора и охрану комбината? Вот только как на него выйти? Вряд ли он сейчас на работе. Саша набрал номер тетки.

— Катя, как у вас дела, где Виктор? — Белов знал, что в последнее время вся компания часто собирается у него дома, а Катя и Витьком и вовсе сдружились.

Ответом ему были хлюпающие звуки. Прошло несколько бесценных секунд, прежде чем Саша понял, что тетушка просто не может говорить из-за того, что ее душат слезы.

— Где Виктор? Что случилось? — заорал он, чувствуя, что вот-вот взорвется от напряжения.

— Мы едем в аэропорт! — Катя рыдала в трубку, уже не пытаясь сдерживаться. — Алешу украли… Кабан со своей стервой… В аэропорт его повезли!

XLIV

Белов сразу понял, что ситуация изменилась и побег должен состоятся. Он аккуратно сложил и спрятал на груди мобильник. На губах его играла улыбка, которая ни в коей мере не отражала того, что творилось у него в этот момент на душе. Как всегда в минуты крайней опасности на Сашу снизошло абсолютное спокойствие.

— Грот, слушай сюда… — тихо сказал он, понимая, что должен найти максимум несбиваемых, убедительных доводов, чтобы сделать Грота своим союзником: от его поведения в этот момент зависел успех задуманного.

Белов нашел эти слова, и Грот понял его замысел. Они обменялись рукопожатиями. После этого Саша подошел к Лайзе, поцеловал и провел рукой по ее волосам.

— У тебя нет выбора, кроме как поверить мне, — повернулся он к Гроту. — Я люблю ее, и я обязательно вернусь…

Шел мелкий, назойливый дождь. Яркие лучи прожекторов шарили по фасаду девятого корпуса, то и дело заливая светом служебное помещение, на полу которого, скорчившись, сидели вперемежку палачи и жертвы, уже успевшие перепутать, кто из них кто. Темной оставалась только крыша режимного корпуса и жилой дом, одним боком вплотную примыкавший к ней со стороны улицы Свободы. Окна его были погашены, из чего Саша сделал вывод, что жильцы уже эвакуированы. Значит, дело серьезное, и на чердаке жилого здания все еще сидит и ждет приказа спустить курок человек в черной маске…

Он был профессионалом, и ни разу не позволил себе задуматься, кто именно находится там за зарешеченным окном, по которому ему надо выстрелить. Если бы он думал о подобных вещах, то не был бы профессионалом.

Другой человек тоже был доволен тем, что крыша тюремного корпуса и примыкающий к ней с улицы Свободы жилой дом окутаны мраком. Потому что по этой крыше он сейчас шел, и меньше всего хотел, чтобы кто-нибудь это заметил. В отличие от гранатометчика, сидевшего в чердачном помещении, человек, идущий по крыше, не торопил время, а наоборот, пытался его остановить…

Люди, сидевшие на полу в закрытом служебном помещении, не сводили глаз с больших электронных часов на стене. Показав без десяти минут восемь, большая стрелка, казалось, застыла навечно, растягивая невыносимую пытку ожидания конца. Вместе с ней застыл на окне и луч прожектора, осветивший в комнате все детали, включая узор на шейном платочке пожилой англичанки. Потом стрелка дернулась и продолжила свое движение. Никто не ответил: радоваться было рано. И только когда время перевалило за половину девятого, Грот первым встал, уже не таясь, подошел к окну и попытался разглядеть во тьме силуэт жилого дома.

— Похоже, у Белова получилось, — сказал он сам себе.

— Сто пудов, что он не вернется, — откликнулся из своего угла Гоблин. — Я бы точно свалил…

— А это мы сейчас у его бабы спросим! Эй, как тебя там…

Лайза не стала дожидаться, пока бандиты припомнят ее имя.

— Если Белов не вернется, — сказала она с вызовом, — вы меня убьете. И вам станет немного легче.

Когда Саша, мокрый до нитки и покрытый ссадинами, появился в корпусной, обстановка была уже совсем другой. Все были на ногах и возбужденно галдели. Грот только что закончил последний раунд переговоров с начальником УВД.