Психи - Энн Шеридан

горла вырывается яростный крик. Кровь брызжет на стену позади нее, а я опускаю руку к бедру охранника, который держит меня. Не задумываясь, обхватываю ладонью прохладный металл на его бедре и вырываю пистолет прямо из кобуры.

Я поднимаю руку, и быстро стреляю, когда гребаный боевой клич вырывается из моего горла. Отдача заставляет меня упасть спиной на охранника, когда пуля пролетает через маленькую комнату, звук выстрела звенит у меня в ушах.

Мужчины падают на пол, напуганные смертью, но не парни. Леви набрасывается на своего отца, ударяя его прямо в лицо, в то время как Роман и Маркус сразу же переходят к делу, более чем готовые бороться за свои жизни.

Они втроем набрасываются на своего отца, когда врываются охранники, отчаянно пытаясь обрести хоть какой-то контроль. Маркус рычит, свирепый звук разрывает мою грудь, оставляя ее меня беззащитной.

Меня бросают на безжизненное тело Эбигейл, когда охранник, который держал меня, вбегает, чтобы стать гребаным героем часа. Я сползаю с нее, не в силах взглянуть вниз из страха перед тем, что я могу увидеть. Боль, блядь, слишком реальна, но прямо сейчас я не могу думать об этом, мне просто нужно выбраться.

Справа от меня раздается стук по полу, и я поднимаю голову, чтобы обнаружить маленький пульт дистанционного управления, скользящий по мраморным плиткам. Я несусь за ним, отчаянно пытаясь избежать дикой потасовки вокруг. Я бросаюсь к нему, забыв пистолет на полу рядом со мной.

Мои руки дрожат, когда страдальческие стоны Маркуса эхом разносятся по комнате, но я беру его в руки, переворачивая, чтобы хоть как-то разобраться с пультом дистанционного управления. Везде есть кнопки, но я должна действовать быстро. У парней нет ни единого гребаного шанса с этими шокирующими ошейниками на шее, и у меня нет возможности узнать, единственный ли это пульт дистанционного управления.

В комнате раздаются выстрелы, потасовка продолжается, слева направо доносятся болезненные ворчания и проклятия. Кровь брызжет по комнате, люди Джованни неустанно пытаются освободить своего босса, но даже с одним раненым братья, черт возьми, не могут остановиться.

Маркус падает на колени, боль становится невыносимой, и я начинаю нервничать, ни черта не понимая из того, что написано на передней панели пульта. Это дерьмо написано по-немецки.

— Я … Я не знаю, как это выключить, — кричу я, паника быстро начинает захлестывать меня.

Маркус вскидывает голову, когда хватается за края ошейника, отчаянно пытаясь оторвать его от своей обугленной кожи. Облегчение вспыхивает в его глазах, когда он видит пульт в моих руках,

— БОЛЬШАЯ КРАСНАЯ КНОПКА.

Я прижимаю к ней большой палец, и электрический шок, парализующий Маркуса, немедленно прекращается. Он не дает себе ни секунды на то, чтобы прийти в себя, прежде чем вскакивает на ноги и мчится ко мне.

Он выхватывает пульт прямо у меня из рук и нажимает еще несколько кнопок, и в унисон щелкают три ошейника на шеях парней. Маркус снимает его со своей шеи, и я не могу не заметить ободранную кожу под ним, когда он наклоняется и хватает меня за руку.

Меня поднимают на ноги и толкают к двери, но не успеваю я сделать и шага, как один из людей Джованни бросается за мной. Маркус поворачивается со стиснутой челюстью, и когда из моего горла вырывается пронзительный крик, он хватает металлический ошейник и выбивает из парня все дерьмо.

Он лежит мертвый у моих ног, когда Маркус хватает меня за плечи и толкает к двери.

— УХОДИ, — рычит он. — БЕГИ И, БЛЯДЬ, СПРЯЧЬСЯ.

Мне не нужно повторять дважды.

Я бросаюсь к двери, оглядываясь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Маркус ударяет пультом дистанционного управления по тяжелому деревянному столу, разбивая его на тысячу осколков. Роман стоит прямо над его плечом, сворачивая шею одному из охранников, в то время как Леви хватает голову мужчины своими большими руками и глубоко вдавливает большие пальцы ему в глазницы.

Мой желудок скручивает как раз в тот момент, когда пуля вонзается в дверной косяк прямо рядом с моей головой, и я воспринимаю это как намек на то, что мне пора убираться отсюда. Ребята прекрасно держатся, но им просто не хватает численности. Пройдет совсем немного времени, и люди Джованни одолеют их, и они будут уничтожены, как всегда хотел их отец. Но в ту секунду, когда это произойдет, он придет за мной.

Схватившись за дверной косяк, я выбегаю из комнаты, убегая так быстро, как только могу, по моему лицу текут слезы из-за Эбигейл, в то время как на сердце лежит тяжесть из-за парней. Они не выберутся из этого, а это еще три жизни, потерянные из-за меня.

Я взлетаю по лестнице с молниеносной скоростью, перепрыгивая через две ступеньки за раз, слишком напуганная, чтобы оглянуться на случай, если обнаружу, что один из приспешников Джованни преследует меня по пятам.

Я взлетаю по лестнице и даже не думаю о том, куда иду, я просто бегу.

Этажом ниже раздаются выстрелы, и каждый из них разрушает что-то внутри меня, о существовании чего я даже не подозревала. Я не знаю как, и уж точно не знаю, когда, но в какой-то момент я начала заботиться об этих братьях. Но теперь я должна оставить это позади. Они там все равно что мертвы, и теперь моя очередь бороться за свою жизнь.

Я должна выбраться отсюда. Одно дело, когда братья будят меня посреди ночи своими больными и извращенными играми, но, когда Джованни ДеАнджелис преследует меня? Это, блять, уже слишком.

Я пробегаю места, которые никогда раньше не исследовала, поднимаясь по винтовой лестнице и проходя по узким коридорам. Слезы текут по моему лицу, поскольку все, что я могу сделать, это думать о страхе в глазах Эбигейл, когда Джованни нажал на курок. Он убил ее из-за меня. Потому что я отказалась допустить, чтобы кровь его сыновей была на моих руках. Я думала, что поступаю правильно, но каким-то образом все равно облажалась.

Прямо как Фелисити. Она подобралась слишком близко и заплатила высшую цену. Я думаю, Джованни не хочет, чтобы история повторилась, поэтому он просто собирается разобраться с проблемой до того, как она станет таковой.

Я продолжаю подниматься все выше, взбегая по каждой лестнице, которую могу найти, в ужасе от звуков, доносящихся позади меня. Пыль заполняет каждый коридор, и становится ясно, что это помещение годами не видело дневного света. Меня снедает любопытство, и если бы у меня было время или я не должна была бы бежать,