Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша

– Итак, – подвел итог фок Варзов, – мы сошлись на том, что Готфрид готовится что-то брать сразу с моря и с суши и это что-то скорее всего оставшийся без бо́льшей части флота Хексберг.

– Несчастный и беззащитный, – уточнил Вальдес, исторгнув из глаз Вейзеля очередную молнию.

– Да, – с нажимом повторил маршал, – несчастный и беззащитный, поэтому господин Альмейда в Хексберг не появится. Даже в цитадели, замешавшись среди наших фельпских гостей. Зато наши фельпские друзья в портовых тавернах начнут делиться воспоминаниями о том, как они в Фельпе гуляли с хексбергскими моряками. И как хотели бы следующей весной вместе с ними потрясти дожей, а приходится торчать на севере.

– Почтем за честь, – заверил Рангони. Луиджи молча поклонился. Зимовка в Хексберг обещала быть веселой.

– Благодарю, – маршал Запада был учтив, но его внешность мирной больше не казалась. – Кто-нибудь сомневается в том, что дриксенцев следует топить, не дожидаясь высадки?

Сомневающихся не нашлось. Только Ротгер Вальдес скосил южный глаз на Вейзеля и шепнул:

– Топить «гусей»... Это так волнующе, не правда ли, дядюшка?

1

Стремительно темнело. Сквозь облетевшие ветви виднелось желтое небо, в котором с громкими воплями металось растревоженное воронье.

Закатные твари, куда делась эта проклятая ваза? Нужно было идти той же дорогой, что и в день дуэли, а его понесло напрямик. Вот он и заблудился самым нелепым образом.

Что он делает в Старом парке, Ричард не понимал, просто не мог усидеть дома. Наль куда-то запропастился, а люди Люра были слишком хорошо вышколены, чтоб останавливать господина. Выезжая, Ричард немало гордился этим обстоятельством, но сейчас был бы рад, окажись Джереми понавязчивей. Юноша оглянулся, пытаясь понять, куда его занесло. Если б не птицы, был бы слышен плеск воды, а от каскада до выхода можно добраться с закрытыми глазами. Дикон с ненавистью поднял глаза на кружащуюся в закате стаю и почти побежал по пружинящему под ногами гравию. Если все время сворачивать направо, выйдешь к одной из главных аллей. Во всех лабиринтах нужно сворачивать направо, где он это слышал? В Лаик? В Агарисе?

Первый поворот вывел Ричарда к развилке, украшенной высоким обелиском, второй – к знакомой поляне, посреди которой белела статуя быка с человеческой головой. На могучих плечах равнодушно чистил перья горный ворон. В Олларии? Откуда?! Юноша ускорил шаг, опасливо косясь на огромную птицу. Та лениво махнула крылом, хрипло выкрикнула: «Фердинанд – рогоносец!», и Дикон сообразил, что перед ним ворон Ариго. Так вот где он прижился!

– Оллар – дурак! – надрывался оседлавший быка вещун. – Фердинанд – рогоносец!

Фердинанд был дураком и ничтожеством, но покойному Ги не следовало учить ворона таким словам. Ради женщины, которую отдали сначала Оллару, потом Алве. Увы, покойный граф думал лишь о себе. Сначала принудил Катари к ненавистному браку, потом принялся интриговать, а платит по счетам братьев сестра.

– Ворон – красавчик, – вопила черная птица, – Оллар – рогоносец!

Нельзя, чтобы это слышали! Альдо скоро откроет Старый парк, сюда сможет зайти любой, а во́роны живут чудовищно долго. Ричард взялся за пистолет. Черная гадина лениво расправила крылья и тут же сложила, где-то заржала лошадь, между голых стволов промчался ветер.

Юноша спустил курок, грохнул выстрел, в сумраке вспышка показалась ослепительной. Тварь на плече человеко-быка расхохоталась, взмыла вверх, сделав над головой юноши круг, и исчезла. Ричард завертел головой, пытаясь найти дорогу. Может, на выстрел придут охранники? Они же знают, что Повелитель Скал в парке. У входа стоят не южане, а барсинцы, у них славный капитан, на его скромность можно рассчитывать. Надо предложить им награду, пусть поймают или пристрелят ворона. Катари и так непросто пережить развод, не нужно напоминать ей еще и об Алве.

Колокол Святой Октавии отбил половину двенадцатого, птицы стихли, но разобрать, где плещет родник, Ричард по-прежнему не мог. Над парком поднялась стареющая луна, светлые блики заплясали по урготскому мрамору, казалось, быко-человек хмурит нависшие брови и что-то бормочет в кудрявую бороду.

Столбы холодного света, черные стволы, вцепившиеся в ветки звезды и тишина... Оставаться на месте было глупо. Ричард пошел туда, откуда доносился колокольный звон, и сразу же услышал шаги. Увы, это была всего-навсего лошадь, к тому же хромая.

Кто ее пустил в Старый парк? Ах да! Альдо сносит усыпальницу узурпатора, наверное, кляча принадлежит каменщикам или мусорщикам. Отвязалась и разгуливает по парку. Она вряд ли укажет дорогу, и все равно, лучше лошадь, чем ворон. Ричард пошел на звук и почти сразу оказался где хотел. Он не ошибся и не заблудился, просто в сумерках все выглядит иначе, чем днем. Юноша ускорил шаг, место дуэли его не привлекало, но за вазой начиналась тропинка, ведущая к воротам.

Лошадь отстала, может, нашла еще живую траву? Показался вековой каштан, Дику почудилось, что меж узловатых корней сидит огромная собака, но это был всего-навсего камень. Большой, серый, недоверчивый. Он кого-то ждал, долго, очень долго...

Аллея уперлась в лестницу, пологие ступени замела жухлая листва. Сквозь сухой, навязчивый шорох проступил плеск воды – Дикон все-таки дошел до родника. Луна висела над самой головой, заливая старую террасу снятым молоком, к подножиям статуй жались черные тени. Словно кошки.

Юноша невольно залюбовался застывшим в танце крылатым созданием, неуловимо напоминавшим Катари, но исполненным счастья и радости. Какая красота, и как не похоже на украшавших дворцы и парки дев и воинов! Нужно заказать для Надора копию и поставить на скальном выступе, что напротив главной башни. Наверняка мраморную танцовщицу привезли из Гальтары. В древности эориям являлись бессмертные красавицы, одаривая избранных своей любовью. Они и сейчас спускаются в брошенную столицу, но там пусто. Только камни помнят и о любви, и о ненависти, камни не забывают ничего.

Вновь послышался стук копыт, но Дикон не оглянулся, зачем? Утром рабочие поймают беглянку, а пока пусть гуляет в свое удовольствие. Налетевший ветер пах дымом, снегом и хвоей. Шум воды стал громче, заметались причудливые тени, жаловались на грядущие холода деревья, смеялись звезды, каменная девушка с кошачьей головой вскидывала гибкие руки в вечном танце, на белой шее алело ожерелье из рябины. Кто-то пошутил, но вышло красиво.

На растрескавшиеся плиты, медленно кружась, опустился одинокий лист, запах дыма стал острей и грубее. Ричард поднял голову – вокруг Луны мерцал радужный ореол, предвещая холод. Захотелось домой, и Дикон ускорил шаг.

Лунный свет лгал, ваза оказалась дальше, чем обещали глаза, и у нее было сразу две тени. Какие глупости, это темное пятно на светлом камне не тень, а их с Валентином кровь. А он что думал? Что стражники кинутся отмывать мрамор? Ничего, пойдут дожди, и кровь уйдет в землю вместе с горькой осенней водой.