Орк-лекарь - Евгения Лифантьева

— Ты уже знаешь, лекарь? — недоуменно спросила Матушка-Земля.

— Нет, только предполагаю. Для любых важных событий нужно подходящее место. Но что я должен сделать?

— Как что? — В голосе богини зазвучали нотки обиды. — Конечно, сделать так, чтобы ничего страшного не произошло…

Я тяжело вздохнул. Видимо, исследования подземного города придется оставить на будущее, а сейчас — срочно мчаться обратно к озеру. Причем по дороге то и дело будут попадаться воплощенные мной монстры… Хорошенькая перспектива!

Однако Матушка-Земля, выдержав театральную паузу, продолжила:

— На этот раз я знаю, чем помочь тебе, лекарь. Чтобы скорее попасть к озеру, тебе нужно недалеко от истока реки найти развалины башни. За ними — дверь. Она ведет в потайной ход… нужно найти нужную дверь, и через нее ты быстро попадешь к озеру. А теперь прощай, на южном побережье начинается сев, и я не смогу быть рядом с тобой все время…

— Прощай.

На мир опустилась тишина. Богиня старалась говорить негромко, но ощущение все равно такое, словно я сутки просидел под мостом, по которому один за другим мчатся железнодорожные составы. Я сделал несколько глубоких вдохов и вдруг услышал за спиной голос Миллинитинь:

— Я пойду с тобой, орк!

Оглянувшись, я увидел за спиной бывших духов. Они все собрались на берегу ручья, а чуть поодаль сидел ухмыляющийся Маня. Эльфийка смотрела на меня так, как какая-нибудь монашка на заговорившую икону.

— И я, и я! — один за другим повторили бывшие духи.

Маня привстал и махнул хвостом.

— Мы пойдем с тобой, Мышкун!

Рыцарь Валис оглядел всю честную компанию и торжественно продолжил:

— Может быть, это дело будет главным в нашей новой жизни. Наш народ лишь однажды слышал голос Великой Матери, когда она приказала моим предкам идти на запад, чтобы найти там новую землю, на которой они смогут жить в мире и достатке. Но память об этом великом событии передавалась от отца к сыну и от матери к дочери…

«А ты еще гадал, как заставить этих героев слушаться тебя», — прозвучал у меня в голове ехидный голос Асаль-тэ-Баукира.

Лагаиси была права — в наклонно уходящем под гору тоннеле было темно. Впрочем, когда через полсотни шагов от входа мои спутники начали спотыкаться, я заставил светиться свой щит. Рыцарь Валис, оглянувшись, распорядился:

— Мышкун, ты пойдешь последним. За тобой — только твой зверь, он слишком большой и будет заслонять свет.

— Лучше первым, — не согласился я. — Остальные — за мной.

— А твоя рука?

— Что — рука? Надо будет — прикроете.

Валис кивнул, заняв позицию у левой стены.

Все правильно. Только у него и у меня щиты. У него — серьезный доспех, моя защита пожиже, но все равно — больше шансов выдержать первый удар, чем у того же мастера Тагара. Гном неплохо орудует кайлом, да только костюмчик у него не для драки…

Между мной и Валисом вклинилась Лагаиси. Рыцарь хмуро взглянул на девицу — ее серебристое струящееся платье походило на доспехи еще меньше, чем кожаная куртка гнома. Но два клинка за спиной в сочетании с наивным выражением ее синих глаз… И Валис, и я помнили и «танец с саблями» в ее исполнении во время битвы с духами Хаоса, и то, как она ворочала камни, освобождая проход в подземелье. Так что мне не оставалось ничего другого, как улыбнуться девушке и кивнуть рыцарю. Если что — прикроем ее щитами, но вряд ли это понадобится, мало что может прорваться сквозь вихрь ее клинков…

Отвоевав право вести команду, а не изображать из себя ходячий торшер в арьергарде, я осветил коридор. Именно так — тоннель. Сначала похожий на пробитую в скале штольню. После того как мы миновали несколько поворотов, он стал напоминать дворцовую анфиладу. Стены — не из грубого базальта, а из полированного мрамора, пестрой яшмы, яркого малахита — украшены резными карнизами и декоративными полуколоннами. Мои спутники восхищенно заохали — большинство из них в жизни не видели подобной красоты.

Еще пара поворотов — и даже мастер Дравар смачно выругался:

— Клянусь каменной задницей Великого Отца, вот мастера же были!

Здесь высеченные из малахита виноградные лозы обрамляли фальшивые окна, а там, где должно быть стекло, переливались разноцветьем искусные мозаики. Коридор опять повернул под прямым углом. На следующем отрезке пути стены снова были из мрамора, то и дело попадались непонятно для чего предназначенные полукруглые ниши, обрамленные полосами искрящихся на свету инкрустаций из драгоценных камней. Еще поворот — и попадаешь в царство сердолика и янтаря, на лестнице сиреневый чароит чередовался с полосатым агатом и молочным опалом, и снова мрамор — теперь голубой, за ним — пестрота яшмы…

Если бы не пятна плесени, да пыль, да неопрятные кучи чего-то истлевшего в нишах — то полное ощущение, что находишься в каком-нибудь из питерских музеев. Только вот не прибрано как-то.

Время ничего не смогло сделать со стенами. Я не заметил ни одной царапины, ни одного вывалившегося из своего гнезда кусочка мозаики. Асаль-тэ-Баукир, как только мы дошли до «благоустроенного» участка тоннеля, сразу же сказал, что тут все пропитано магией, сохраняющей от разрушения. Однако колдовство ничего не могло сделать с покрывавшим стены серым налетом. Воздух был наполнен пылью. От этого даже при ярком, почти солнечном свете, лившемся из моего щита, все вокруг казалось мутным, словно выцветшим.

И чем дальше — тем больше грязи и жирной копоти на стенах. Неподалеку от входа ее еще можно было объяснить тем файерболом, который отправил в темноту прохода искусанный тварями Хаоса маг, но вряд ли огонь проник глубже, чем в те тоннели возле входа, где стены не были ничем облицованы.

Чем дальше мы забирались внутрь горы, тем сильнее нарастало напряжение. Я буквально кожей чувствовал, что каждый шаг приближает меня к неприятностям. Однако продолжал топать в голове колоны. Мне нельзя прятаться за чьи-нибудь спины, иначе грош цена моему авторитету.

Но становиться беспомощной жертвой того, что тут могло гнездиться, я тоже не хотел. Щит, конечно, вещь хорошая, но это только в стебных ролевых переделках поют про «последний бой с двумя щитами». На то, чтобы как следует ударить ятаганом, сил у меня не хватит. Правое плечо отзывается болью на любое резкое движение рукой. Поэтому я нащупал на поясе подарок, полученный в мире тумана.

Проснувшись утром, я обнаружил рядом с собой этот странный девайс — гибрид топора и пистолета. Примерился — стрелять можно даже с больным плечом. Длина рукояти такая, что можно зажать ее конец под мышкой, а ладонь удобно ложится на изгиб, служащий пистолетной рукоятью. Конечно, если держать так оружие, то толком не прицелишься. Но промазать в этих узких переходах невозможно, коридор то и дело поворачивает, по прямой видно каждый раз лишь на пару десятков шагов.