Сотри все метки - Александр Марков

Глаза Лоно стали стеклянными, почти безжизненными. Взгляд Таккера отразился от них, словно от зеркала. Чуть подержав паузу, которая и так была слишком длинной, он продолжил:

— Вы ведь знаете, что, если удастся доказать хоть часть из того, что я сделал, меня ждет пожизненное заключение. Каково это — болтаться на орбите богом забытой планеты, заточенным в капсулу, размером чуть больше твоего тела, обездвиженным, не чувствуя ни рук, ни ног? Только можешь открывать и закрывать глаза. Но смотреть-то некуда. В капсуле нет обзорных окон. Сколько ни пялься, ничего, кроме темноты, не увидишь. Каково это — находиться в таком состоянии и чувствовать, как из тебя утекает жизнь? Тебе помимо питательного раствора впрыскивают в вены какую-то гадость, чтобы мышцы не атрофировались, чтобы ты не сошел с ума слишком быстро, чтобы ты подольше помучился, воспринимая реальность такой, какая она есть. Знаете, что за чувство появляется, когда видишь эти капсулы с заключенными, нанизанные на разветвленную конструкцию мачт, как виноградины на ветках, и в каждой из них находится человек или то, что когда-то было человеком? Страх. Сильный страх. Такой не испытываешь, даже если у тебя вышел из строя двигатель где-то очень далеко от населенных миров. Корабль больше этой капсулы, твое тело полностью, а не только веки и глаза, принадлежит тебе, и ты знаешь, что рано или поздно, пусть через год, или два, или три, но ты кого-то встретишь, кто-то прилетит за тобой... Все стараются обойти эти тюрьмы подальше, будто от одного их вида заболеешь неизлечимой болезнью. Я разговаривал с одним человеком, который провел в капсуле почти десять лет. Десять лет, представляете, в темноте и без движения. Он не сошел с ума в капсуле, но когда его выпустили по амнистии, посчитав, что пожизненное заключение для него было слишком суровым наказанием, и десятью годами он свою вину искупил, он говорил мне, что там, в капсуле, он думал, как бы было хорошо, если бы метеорит, крохотный метеорит размером с песчинку, пробил обшивку капсулы и прекратил его мучения. Он молился об этом все время. На свободе он выдержал меньше месяца, а потом спрыгнул с крыши полуторакилометрового небоскреба. Вы не боитесь, что и с вами может произойти то же самое? Ведь и у вас заслуг хватит на пожизненное заключение.

— Лучше не попадаться и не думать об этом. Так спокойнее. Вы собираетесь завязать и перейти к спокойной жизни?

— Не знаю. Может быть.

— После этого дела. Уходите на покой после этого дела. Вы давно не были у психолога. У вас накопилась усталость. Ее надо снять. Тогда будет легче.

— Я могу наговорить психологу такого... м-м... а он может нарушить закон о тайне исповеди и доложить обо мне правоохранителям.

Лоно нечего бояться патрульных. При осмотре они примут его за торговца деликатесами. Может, чего попросят, сославшись на маленькую зарплату. Зато, получив в подарок кусок охлажденного мяса, проверять корабль будут спустя рукава, а если чего и найдут, то сделают вид, что не заметили. Зря он боялся встречи с патрульными. Они тоже люди. И человеческое им не чуждо, даже в большей степени, чем многим остальным.

Лоно хотел избавиться и от Таккера, и от его людей сразу же, как только они убьют торговцев. Ему не нужны были свидетели. После этого только он один знал бы о корабле Чужих. Брать кого-то в долю не входило в его планы. Лоно приучил себя к тому, что обмануть может любой. Лучше не доверять людям.

Лоно не открывал Таккеру карт. Взяв отпуск, он никому не сказал, куда отправляется. Если он не вернется в срок, возможно, через какое-то время его объявят в розыск, не очень-то и пытаясь найти — есть много желающих занять его место. Камера слежения зафиксировала, как он сел в модуль. Дальше можно строить предположения, что корабль, который его ждал, находился на орбите внешних планет системы. Найти его — безнадежное дело.

Какой из этого напрашивался вывод?

Даже для такого поборника справедливости, каким казался Таккер, если не знать о всех его прегрешениях, станет когда-нибудь ясно, что лучше ему со временем от Лоно избавиться. С трупом возиться не придется. Тело бросят в конвектор вместе с другим мусором, а следы пребывания Лоно на корабле выжгут.

Когда же он осуществит эту затею и какой придумает способ?

Хватит ли у него ума выдумать нечто нестандартное, или он прикажет одному из своих подчиненных, когда Лоно повернется спиной, проломить ему череп...

— Вам нравится еда?

— Вполне, — искренне ответил Лоно.

Подсыплет отраву? Не получится. Организм Лоно вырабатывал антитоксины, способные справиться с большинством известных отрав.

Давно он не ощущал себя таким незащищенным. Прямо как цыпленок, выбравшийся из скорлупы и рассматривающий внешний мир, оказавшийся таким огромным. Таким огромным...

Лоно осмотрел каюту. При желании он мог взять власть на корабле в свои руки. Он накопил богатый опыт воздействия на сознание людей. Он сумеет переманить экипаж на свою сторону. Он убил бы всех без разбора, но проблема в том, что одному управлять кораблем сложно.

— Вы один на корабле? Я не видел никого из экипажа.

— Еще познакомитесь с ними. Так куда мы отправляемся? И как с оплатой перехода?

— Пополам.

— Э-э-э, дороговато. Я ведь не знаю, что вы мне хотите предложить. Весь переход должны оплачивать вы.

— Пополам, — настаивал Лоно.

Они торговались еще несколько минут, пока не пришли к соглашению.

Лоно назвал нужный портал.

На спутнике не было никакой атмосферы. Ищейка, приближаясь к его поверхности, не оставляла за собой шлейф, предвещавший несчастья.

Она приземлилась по касательной и успокоилась, полностью погрузившись в грунт. Поднятая ищейкой пыль и мельчайшие песчинки еще долго клубились в пустоте, медленно, очень медленно оседая и закапывая разведчика еще глубже.

Внешне это был камень, насквозь промороженный. Возьми его кто в руки, и тогда его невозможно было бы отличить от тех, что встречаются в космосе. Вот если распилить его или просверлить дыру.

Ищейке потребовалось секунд тридцать, чтобы прийти в себя, приступить к проверке аппаратуры и, если возникли неполадки и повреждения, выяснить, сумеет ли она их исправить. Слои амортизаторов смягчили удар. Аппаратура не пострадала. Ищейка не гасила скорость при падении.

Она рисковала. Но корабль возвышался всего в километре от нее, и задействуй ищейка тормозные двигатели, аппаратура корабля это зафиксирует и сообщит человеку, который находился на его борту. Тогда ее миссия закончилась бы, еще не начавшись. Она успела бы сообщить хозяину, что нашла людей, за которыми ей приказали следить. Сейчас они прятались в только что отрытой пещере, готовясь ко сну. Примитивные роботы рыли туннель к сгустку металла. Она принесет больше пользы, сообщая хозяину о том, чем они здесь занимаются.

Копошатся в норах. Как крысы. Ищейка ощутила брезгливость.