Книга историй - Аракел Даврижеци

И причиной этого требования была огбеленная свеча[228]: вардапет Мовсес, во время пребывания в Иерусалиме, изучил искусство отбеливания воска, а теперь сам ежегодно отбеливал и жег в церкви во время литургии и всех церковных богослужений отбеленные свечи, так что праздники господа и прославленных святых он отмечал очень торжественно и с большой радостью белыми и яркими свечами, как написано в истории святого Иоанна Одзенеци[229].

По обычаю, принятому у царей [персидских], собирать юношей и девушек из всех стран царь шах Аббас послал одного из своих нахараров по имени Байиндур-бек, а с ним и евнуха в область Атрпатакан собирать юношей и девушек для царя. И они добрались до города Еревана. И однажды Байиндур-бек и Амиргуна-хан, гуляя вместе, пришли к пустыни, где проживал вардапет Мовсес. Тогда вардапет Мовсес принес те белые свечи и бил челом: семь свечей он [подарил] Байиндур-беку и семь свечей Амиргуна-хану. А Байиндур-бек, видя чрезвычайно яркую, лучезарную и /300/ сияющую белизну свечи, очень удивился и любезно сказал: «Я это сохраню, отвезу и стану бить челом шаху». Амиргуна-хан, как только услышал это, сказал: «Раз ты так сказал, то мою долю тоже сложи с твоей, чтобы и ее вместе с твоей [долей] преподнести государю».

А вардапет Мовсес, [слыша] речи и видя поступки вельмож, сказал: «Раз вы так поступили, то мы принесем и прибавим к ним еще семь свечей, и все это преподнесите государю». По окончании дел своих Байиндур-бек отправился к царю и вместе со множеством разных даров преподнес царю и белые свечи. Увидев свечи, царь взял их в руки, рассматривал, разглядывал и спрашивал, мол, откуда, и Байиндур-бек сказал откуда. Вот поэтому царь написал грамоту Амиргуна-хану, чтобы тот послал вардапета Мовсеса к нему, и Амиргуна-хан без всякого промедления послал вардапета Мовсеса к шаху.

Вардапет Мовсес собрался и выехал из Еревана в город Багдад, ибо царь шах Аббас находился там, так как хотел отобрать у османов обратно этот город, и спустя немного дней взял его[230]; но пока еще он не взял Багдада и, осадив его, воевал; туда и явился к царю вардапет Мовсес. Было это в 1075 году нашего летосчисления (1626). Царь расспросил о белизне свечей, а вардапет, стоя перед [ним], давал соответствующие ответы.

Затем шах написал указ, дал вардапету Мовсесу и отправил его в город Исфахан /301/ к Лала-беку, назначенному царем градоначальником Исфахана, чтобы тот дал вардапету Мовсесу сто литров воска, трех человек из царских слуг и позаботился о всех их расходах. И чтобы, какой бы из виноградников ни понравился вардапету Мовсесу, обязательно дали ему, дабы он там отбеливал воск и обучал слуг и [потом] повез [отбеленный воск] царю, где бы тот ни находился.

Взяв царский указ, вардапет Мовсес поехал в Исфахан, показал [его] Лала-беку, и тот исполнил все повеления государя, дав Мовсесу воск и трех слуг, имена которых были: Фарух, Карчиха и Бегзад, и сад, который называется садом Тилим-хана. Мовсес проработал там восемь месяцев, отбелил воск и обучил слуг и затем, взяв отбеленный воск и слуг, отправился в город Фахрабад, где находился шах, ибо [к этому времени] он захватил город Багдад и вернулся в Фахрабад, с тем чтобы перезимовать там. Поэтому Мовсес отправился туда.

В это время там находился великий и достославный вельможа джугинец ходжа Назар, который очень дружил с Мовсесом и был в большом почете у царя шаха Аббаса. Через него вардапет Мовсес преподнес отбеленные свечи царю и [передал ему] обученных слуг; при виде свечей государь очень обрадовался и, взяв [их] в руки, стал прохаживаться и вскоре отпустил вардапета, [сказав ему] много подбадривающих слов.

В те дни приближался праздник Рождества и Явления Христа, бога нашего. И /302/ всегда у Мовсеса было в обычае отмечать господние праздники очень торжественно, а к этому празднику он готовился особенно тщательно, поскольку сам государь собирался прийти посмотреть на праздничное увеселение — и пришел. Вардапет Мовсес отлил две белые свечи в человеческий рост и в сочельник вечером, накануне праздника, зажег их во имя святой Богородицы и сам, стоя, бдел до утра, молясь господу с горячей любовью, твердой верой и обильными слезами, прося Матерь Божью, святую Богородицу, быть заступницей перед Единородным Сыном своим, дабы явить празднество государю-иноверцу исполненным благодати, чтобы заронить в душу его милосердие и жалость к христианам. И милостью Божьей получилось так, как просил вардапет: в день праздника, в то время когда царь восседал на увеселительном празднестве, а вардапет, облачившись, совершал вместе со своими служками церемонию Водокрещения, государю очень понравилось торжество, и, благоволя к Мовсесу, государь даже расспрашивал ходжу Назара о вардапете, и тот сказал царю о нем много добрых слов.

А спустя [несколько] дней государь сказал ходже Назару: «О чем просит ваш вардапет, дабы мы исполнили: сокровищ, поместий или что-нибудь иное, что пожелает». Ходжа Назар ответил: «Это человек, отринувший все мирское и корыстное, он вовсе не нуждается ни в чем подобном; но если окажешь милость и одаришь его, пожалуй ему ключарство Эчмиадзина, чтобы, служа там, в той церкви молился за жизнь /303/ государя». Просьба эта пришлась по душе и очень понравилась государю, и он царским указом пожаловал Мовсесу должность ключаря святого Эчмиадзина.

Затем вардапет Мовсес, уехав из Фахрабада, с большим почетом и при несказанном ликовании не только своем, но и всех христиан прибыл в Ереван, в святой Эчмиадзин и, не откладывая, принялся за восстановление престола. И в понедельник поста вардавар[231] 1076 (1627) года было положено начало строительству и восстановлению [его].

Нынче, когда мы слышим о восстановлении [Эчмиадзина], мы не представляем, каковы были разрушения, поэтому я вынужден описать разрушения, чтобы можно было представить убожество святого Престола, а с ним горе и скорбь всего армянского народа и вардапетов из-за святого Престола и [оценить] вместе со всем этим и заслуги вардапета Мовсеса и его учеников, подаяния и милостыню христиан на восстановление святого Престола.

Подобно тому как пророк Давид говорит: «Иерусалим превратили в развалины»[232] и пророк Исайя говорит о Сионе: «Как шалаш в огороде»[233], то же можно сказать и о богообитаемом святом Престоле, ибо он был совершенно лишен доходов, а украшения его были разграблены. Не было книг, ибо [люди] не молились и книг не читали. Не было облачений и риз, ибо не совершались богослужения и литургии,