Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

Блуждающий бездумный взгляд упал на покрытую лаком дверцу шкафа напротив. Поверхность ярко блестела в свете большой настольной лампы на письменном столе и охотно отражала девушку, лежащую на кушетке. Дэйра не была красавицей, но так дурно она еще никогда не выглядела. Переведя взгляд с отражения снова на руки, она проследила глазами линию до локтя, затем до плеча, посмотрела себе на живот и ноги. Руки и ноги уменьшились в объеме едва ли не наполовину. Плечи торчали из рукавов незнакомого серого платья, словно булавки, воткнутые в подушечку для шитья. На ногах каким-то чудом держались грубые башмаки, не по ее размеру. Они наверняка слетят с первого шага. Взгляд вернулся в отражение на шкафу. Впалые щеки, темные круги под глазами, огромные потухшие глаза — лицо казалось чужим. Зато шрамы были на месте, значит, это все-таки была она. Красные вспухшие линии беспрепятственно вились по голове, спускались на виски и лоб. На гладком, лысом черепе играли блики от лампы. Было похоже, будто ее не только обрили, но и наполировали голову масляной тряпочкой. Лысое, худое создание в мешковатом сером платье глядело на мир загнанно и злобно. Если Дэйра сейчас находилась в той самой клинике для душевнобольных, куда вез ее Феликс, то, похоже, здесь ей было самое место.

Дверь за ее спиной скрипнула, впустив в комнату приглушенные голоса, незнакомые запахи и отдаленный гул, который ничего не напоминал, но вызывал тревогу.

— Лапуля, ты очнулась? — перед глазами появилось любопытное лицо моложавого на вид мужчины с черными усиками на незакрывающейся верхней губе. — Я доктор Йорвик, ваш лечащий врач.

— Как ты, дорогая? — руки Феликса ласково погладили Дэйру по плечам и, приподняв, поместили пока еще чужое ей тело в сидячее положение. — Она сильно исхудала в дороге, отказывалась есть, я с трудом вливал в нее воду.

— Ничего, ничего, — бодро произнес доктор. — У нас все кушают. А после операции вопрос аппетита вообще не встает. Там другая проблема — люди сильно поправляются.

— Всегда любил полных женщин, — проникновенно сказал Феликс. — У меня глаза болят смотреть на этот скелет.

— Все поправим, — решительно произнес доктор Йорвик. — Лапуля, вы меня слышите? Как мне вас называть — Дэйрой или лучше Ирэн?

Дэйра перевела взгляд со своих рук на правое ухо слишком близко склонившегося над ней мужчины. Доктор резко выпрямился, увеличив дистанцию. Правильно, подумала Дэйра, ухо тебе еще пригодится.

— Она проявляла агрессию?

— Если считать агрессией постоянное избиение служанок, домашних собак, котов, то да, — печально склонил голову Феликс. — Что и говорить, она и на меня руку поднимала. Какая-то неземная злоба течет в ее жилах. Вам, наверное, удивительно это слышать, но я все равно люблю ее.

Доктор скептически посмотрел на Дэйру, лысую, с красными шрамами, сползающими на глаза, и страшно худую, потом взглянул на Феликса, что-то для себя решил и, сев за письменный стол, принялся строчить в бумагах.

— Что ж, вы молодец, что доставили ее к нам так вовремя. Еще немного, и ничего бы не помогло. Операцию откладывать не будем, на Новый Год я уеду к родным, но завтра у меня полный рабочий день.

— То есть, завтра мою жену можно будет прооперировать? — с надеждой спросил Феликс.

— Не вижу для этого препятствий, — кивнул Йорвик. — Санитары ее уже подготовили, она переночует в палате, а завтра с утра приступим. Насчет волос не волнуйтесь, они отрастут быстро. Меня немного смущают ее шрамы, вы уверены, что она сама их себе нанесла?

— Все абсолютно так, доктор! — с горечью в голосе ответил Феликс. — Пять лет назад, незадолго после помолвки. До того хотела быть похожа на эту Дэйру, что разорвала себе голову кошачьей лапой. Отрезала ее у кошки, представляете? Такая жуть…

Йорвик зыркнул глазами на Дэйру, будто ожидая, что она скажет в свою защиту, но девушка молчала. Она еще узнала недостаточно, чтобы выбираться из своего кокона и снова общаться с миром. Правда, один вопрос ее все-таки волновал.

— Что за операцию вы планируете, доктор? — спросила она, стараясь звучать вежливо. Глупо злить врага на его территории. — Не будете ли так любезны, рассказать, какой результат ожидаете?

Слова забрали слишком много сил, и Дэйра задохнулась, чувствуя, с каким трудом воздух попадает в грудь. Поистине, журавис — опасная штука. Хотя, если начистоту, сейчас она не отказалась бы ни от журависа, ни от табака, ни от донзарской водки.

— О! — доктор Йорвик казался удивленным, а Феликс встревоженным.

— Будьте осторожны, — прошептал маркиз доктору. — Она всегда так ведет себя перед кризисом. А потом нападает. Может, позвать санитаров? Не нужно было ее развязывать.

— Да, пожалуй, вы правы, — Йорвик взял колокольчик со стола и встряхнул его несколько раз, издав мелодичный, но громкий звук.

— Что касается вашего вопроса, лапуля, — сказал он, обращаясь к Дэйре, — вам не о чем беспокоиться.

В коридоре послышались тяжелые шаги, и доктор с Феликсом приободрились.

— Вам сделают укол, — ответил, наконец, Йорвик на ее вопрос. — В вену на виске. Затем я введу вам через глазницу инструмент и произведу некоторые манипуляция внутри вашей головы. Раньше мы вскрывали черепную коробку, но наука не стоит не месте. Это новейшее исследование врачей из Агоды. У нас оно пока не получило широкой практики, однако за ним будущее. После операции вы сможете вернуться к вашему мужу нормальным человеком. Уйдут злоба, тревоги, обиды, ненависть, агрессия, желание убивать, а также приписывать себе другую личность. Возможно, вы немного поправитесь в весе, но я уверен, ваш муж будет любить вас с прежней, а то и с большей силой.

— Да, да! — поспешно вставил Феликс. — А это не больно? Протыкать глазницу?

— Совсем чуть-чуть, да вы не волнуйтесь, эту операцию даже детям делают, — пояснил доктор.

Теперь Дэйра не сомневалась, что попала в больницу с психами. Правда, душевнобольными здесь были не только пациенты, но и врачи тоже. Впрочем, если самое меньшее, что ей грозит после операции — это ожирение, то она не против. Хуже выглядеть вряд ли получится, а вот перспектива избавиться от злости, которая после новой встречи с Феликсом потекла в ее венах вместо крови, была заманчива.

* * *

Феликс прощался с ней так нежно и трогательно, что она едва ли не поверила, будто они любящие друг друга супруги, и что у ее мужа разрывается сердце от того, что придется оставить жену в больнице одну накануне праздника. И хотя доктор отказывался, маркиз Бардуажский настоял, что он должен присутствовать при операции. Еще бы, Феликс хотел лично убедиться, что с ведьмой покончено навсегда.

В том,