Ты для меня? - Людмила Сладкова

Когда их взгляды схлестнулись, Лера едва не захлебнулась от шквала эмоций, пропитавших его черные омуты. Обнаженных. Бесконтрольных.

В тот миг осознала предельно четко — теперь, точно его!

Герман не шевелился. Тяжело дышал, придавливая к матрасу собственным телом.

Однако, опасаясь раздавить, большую часть веса удерживал на локтях.

— Клянусь — при одном взгляде на тебя, мутнеет рассудок, — отвлекал жарким шепотом, — Такая красивая!

От его слов мурашки расползались по коже, собирались внизу живота в тугой трепетный комок. Распадались, и собирались вновь. Лера дрожала, но уже не от боли — та постепенно утихала. Ее колотило от первого в жизни, и самого настоящего вожделения.

Ему принадлежит! Ему!

Со лба Давыдова прямо на нос упала капелька пота. Пришло озарение, что он сдерживается. И делает это из последних сил — трясет его не меньше.

Почему же тогда, не двигается?

— Лера, — Хрипло. Надрывно. Внимательно вглядываясь в ее лицо. — Как ты, Мелкая? Очень больно? Мне прекратить?

Она честно старалась прислушаться к собственным ощущениям. Неопределенно пожала плечами.

На самом деле не понимала.

Тело горит. Мозг плавится. Внутри открытая рана.

А ноги…с такой силой его талию бедрами стиснула, что конечности одеревенели.

Девушка их попросту не чувствовала!

Герман до ужаса медленно, покинул ее тело.

Секундное облегчение, вновь сменилось напряжением — так же нарочито осторожно вернулся.

Растягивая под себя. Позволяя привыкнуть к инородному предмету внутри.

Он не спешил, за что девушка была ему безмерно благодарна. Лишь сипло постанывал, стиснув зубы всякий раз, когда упирался в дно пылающего лона.

Леру будто электрическим током пронизывало в такие моменты!

И от этого в букете неприятных ощущений, появлялись новые нотки. Доселе незнакомые.

Журналы врали, будто боль будет мимолетной. Вопреки всем уверениям, она не прошла…но, стала более-менее приятной. Все так же, щипало, саднило и пульсировало. Только, одновременно и горячо становилось от столь забавного трения. В какой-то момент, и с ее губ сорвался легкий стон. Давыдов тут же поймал его своими губами, и начал действовать более уверенно. Самозабвенно.

Она же поморщилась. Боль, вперемешку с удовольствием? Безумие!

Но, ради Германа девушка готова была терпеть. И, даже, вновь прошла бы через это.

Не раздумывая!

Осмелев, обхватила лицо молодого человека.

Горячо, пусть и не умело, впилась в жесткие губы в ответ. И, кажется, зря…он сорвался.

Зарычал, стиснув в своих руках, до хруста костей.

В тот же миг, начал буквально вколачивать себя в нее с невероятной силой и скоростью. Лера потерялась в ощущениях.

Озноб прошиб. И мурашками в сотый раз покрылась.

— Герман, — бессвязно шептала пересохшим горлом, — Герм…

— Слишком узкая! НЕ МОГУ БОЛЬШЕ! Прости, маленькая…сейчас…О-о-о!

Несколько секунд спустя, кожу живота обожгло струей густого семени, а тишину комнаты разрезал утробный рык, полный первобытного удовольствия.

Все наконец-то закончилось.

Она не двигалась — не уверенна была, что конечности ее слушаются. Замерла, не зная, что дальше делать. Стало страшно, ни с того ни сего.

Как теперь вести-то себя с ним? Как его девушка?

Тяжело дыша, Герман склонился, удерживая ее взгляд.

Улыбнулся нежно, опаляя своим прерывистым дыханием.

— Ш-ш-ш, Лерочка! Все моя малышка — больше не будет боли. Впервые я так быстро но, в данный момент, для тебя это даже хорошо…

Он замолчал резко. Прямо на середине фразы. Помрачнел.

В считанные секунды лицо превратилось в холодную маску. Тут же отстранился, скатываясь в сторону, будто ядовитой она оказалась. Затем, и вовсе поднялся с кровати, осматривая шальным одичавшим взглядом. Дернувшись, свела колени вместе. Сказать, что не по себе стало — не отразить и сотой доли действительности. Хотелось сквозь землю провалиться — такую ярость излучала его напряженная поза. Или, как минимум, в одеяло зарыться.

Казалось, сейчас Давыдов способен ее ударить. Потому и сжимал кулаки столь сильно.

Нервно сглотнула, когда поняла, на что молодой человек взирает с таким откровенным ужасом.

Вид девственной крови на простыне, да густая белая жидкость на ее нежной коже…

Герман заторможено, даже как-то потерянно, прислонился спиной к ближайшей стене.

Уронил голову в собственные ладони.

Вцепившись пальцами в волосы, взвыл изменившимся до не узнаваемости голосом:

— Господи...

Прошлое…

Протрезвел, с*ка!

Мгновенно. В тот же миг, как на нее излился.

Дьявол! Что натворил?

В волосы собственные вцепился, очень сильно желая содрать с себя скальп.

Сердце заходилось от разлившегося по венам адреналина.

Презирал. Он себя презирал!

Его мелкая…Боже! Как в глаза смотреть? А отцу ее?

Да, тетя Оля в гробу наверняка перевернулась! Нет оправданий. Их просто нет!

Он всегда любил ее. С особым трепетом относился с тех самых пор, как узнал о планах родителей поженить их. Понимал — особенная Лера! И до некоторых пор, его чувства к ней были иными. Нежными.

Так относятся к младшей сестренке, желая затискать ту до смерти. А полгода назад, все изменилось. В очередной раз приехав с семьей в гости, на месте своей мелкой обнаружил девушку. Столь юную, и прекрасную, что защемило за грудиной. А когда Лера в его объятия кинулась, крепко прижимаясь, понял — это долбанный п*здец. Тело отдельной жизнью живет. О ней мечтает. Ее хочет!

Как в Москву вернулся, места себе не находил, все о ней думал. Хоть с другими и встречался, горячку сбивал, но сердцу приказать не мог. До чего же красивая. А глаза? Он тонул в них…

Твою мать! Какой же сногсшибательной красавицей она вырасла!

При мысли, что начнет с парнями гулять — да с тем же Глебом, ведь все свободное время с ним проводит — желудок неприятным спазмом сжимался. Ревность пронизывала собой душу, как отравой.

В такие моменты лишь никотин и спасал. Подвеску ей спонтанно купил.

Прогуливаясь с очередной пассией, увидел на витрине ювелирного магазина, и застыл.