Tertium Organum: ключ к загадкам мира, изд. 2-е - Петр Демьянович Успенский

которого она укусила или может укусить) — это можно познать только интеллектом.

Эмоции соединяются с различными Я нашего сознания. Одна и та же, на первый взгляд, эмоция может быть соединена с очень маленькими «Я» низших плоскостей сознания и с очень большими и высокими «Я» души и духа. И в соответствии с этим роль и значение этой эмоции в жизни могут быть очень различны. Установлению постоянного Я больше всего мешает постоянная смена эмоций, из которых каждая называет себя «Я» и стремится захватить власть над человеком. И это особенно мешает, когда эмоции появляются и проходят в низших областях психики. Это так называемые личные эмоции. Название не вполне правильно, так как эти эмоции больше принадлежат внешнему миру и телу, чем личности, в строгом смысле этого слова. Личными эмоциями правильнее было бы назвать эмоции души и духа, т. е. принадлежащие истинной личности человека. Но обычно это название даётся эмоциям низших областей психики. Это можно объяснить ещё так — эмоции на высших плоскостях знают, что они не есть личность (хотя они ближе к личности), а на низших плоскостях принимают и выдают себя за личность, представляют собой как бы псевдоличность.

Признак роста эмоций — это освобождение их от псевдоличного элемента и переход на более высокие плоскости. Освобождение от псевдоличных элементов усиливает познавательную силу эмоций, потому что, чем больше в эмоции псевдоличных элементов, тем больше может она вводить в заблуждение. Псевдоличная эмоция всегда пристрастна, всегда несправедлива уже одним тем, что она противопоставляет себя всему остальному.

Таким образом, познавательная сила эмоций тем больше, чем меньше в данной эмоции элементов себя [самого], т. е. тем больше сознания, что эта эмоция не есть «Я».

* * *

Мы видели раньше, изучая пространство и его законы, что эволюция познания заключается в постепенном отхождении от себя. Это очень хорошо выражает Хинтон. Он всё время говорит, что только отойдя от себя, [то есть от своей личной точки зрения,] мы начинаем постигать мир, как он есть. Вся система упражнений ума с разноцветными кубами, изобретённая Хинтоном, сводится к приучению сознания смотреть на вещи не с псевдоличной точки зрения.

«Когда мы изучаем систему кубов, — пишет Хинтон, — (скажем, куб, составленный из 27 меньших кубов), мы прежде всего изучаем его, начиная с одного определённого куба. И мы говорим, что знаем всю систему, когда знаем отношения 26 кубов к первому. Мы изучаем весь большой куб, построенный из меньших кубов, по отношению к [мнимой] оси, идущей от первого, с которого мы начали. Потом мы переходим к оси, идущей от другого, и т. д.

Таким образом, постепенно мы изучаем большой куб по отношению к осям каждого из маленьких.

Для того, чтобы изучить человечество, мы должны изучить его с точек зрения всех индивидуумов, составляющих его.

Эгоиста можно сравнить с человеком, знающим куб только с одной точки [зрения].

Люди, поверхностно сочувствующие, многим подобны тем, которые слегка знакомы с нашей системой кубов с разных точек зрения.

Люди, у которых есть только одна или две глубокие привязанности, подобны людям, изучающим куб с одной или двух точек зрения.

И после всего этого, может быть, разница между добрыми и остальными из нас заключается только в том, что первые знают что-то, чего не знают другие. Есть что-то вне их, что тянет их к добру; что-то, что они видят и чего не видят другие».

Насколько неправильно по отношению к себе самому оценивать всё с точки зрения одной эмоции, противопоставляя её всему остальному, настолько же неправильно по отношению к миру и к людям оценивать всё с точки зрения одного своего «Я», противопоставляя себя всему остальному.

Таким образом, задача правильного эмоционального познания заключается в том, чтобы по отношению к миру и к людям чувствовать не с личной точки зрения, чувствовать не только за себя, но и за других. И чем шире тот круг, за который чувствует данный субъект, тем глубже познание, которое дают ему его эмоции. Но не все эмоции в равной степени способны освобождаться от элементов себя. Есть эмоции, по существу разделяющие, отделяющие, отчуждающие, заставляющие человека чувствовать себя обособленным, отдельным; таковы ненависть, страх, ревность, гордость, зависть. Это эмоции материального порядка, заставляющие верить в материю. И есть эмоции соединяющие, сближающие, заставляющие человека чувствовать себя частью какого-то большого целого; таковы любовь, симпатия, дружба, сострадание, любовь к родине, любовь к природе, любовь к человечеству. Эти эмоции уводят человека от материального мира и показывают ему правду фантастического. Эмоции второго порядка гораздо легче освобождаются от элемента себя, чем эмоции первого порядка. Хотя в то же время может быть совершенно не личная гордость — гордость за геройский поступок, совершённый другим человеком. Может быть даже не личная зависть, когда мы завидуем человеку, который победил себя, победил своё личное желание жить, пожертвовал собой за то, что все считают должным и справедливым, но не решаются сделать, даже не решаются подумать [о таком] из слабости, из любви к жизни. Может быть не личная ненависть — к несправедливости, к насилию, злоба к глупости, к тупости; отвращение к грязи, к лицемерию. И эти чувства, несомненно, поднимают и очищают душу человека и помогают ему видеть вещи, которых иначе он бы не видел.

Христос, выгоняющий торговцев из храма или высказывающий своё мнение о фарисеях, совсем не был кроток и мягок. И бывают случаи, когда кротость и мягкость совсем не достоинство. Эмоция любви, симпатии, жалости очень легко превращаются в сентиментальность, в слабость. И в таком виде, конечно, служат только незнанию, т. е. материи.

* * *

Существует разделение эмоций на чистые и нечистые. Мы все знаем это, все пользуемся этими словами, но очень плохо понимаем, что это значит. В самом деле, что значит «чистый» и «грязный», или «нечистый», применительно к чувству?

Обычная мораль априорно разделяет эмоции на чистые и нечистые по внешним признакам, как Ной разделял животных в своём ковчеге. При этом все «плотские желания» попадают в разряд нечистых. Но относительно последнего я уже указывал на мысль В.В. Розанова, что в аскетизме идея скверны идёт со стороны полового извращения. В действительности, конечно, «плотские желания» точно так же чисты, как и всё в природе. И однако эмоции действительно бывают чистые и нечистые. Мы очень хорошо чувствуем, что в этом делении есть правда. Где же она? И что она значит?

Ключ к этому может дать только рассмотрение эмоций с точки зрения познания.

Нечистая эмоция —