Ветер сулит бурю - Уолтер Мэккин

в какой они лодке. Видел он, как их делают. Берутся легкие планки и набиваются на раму, готовый каркас обтягивают куском брезента, а потом обмазывают этот брезент несколькими слоями вара. Густого, липкого вара.

И что же получается? Да самый обыкновенный челнок!

Волна подхватила лодку и закружила, точно волчок, подстегиваемый огромным бичом. Мико сбросило с сиденья. Падая, он пытался ухватиться за что-то рукой и упустил при этом весло. Он так ударился скулой о край лодки, что у него кровь в висках застучала и из глаз брызнули слезы.

— Мико! Мико! — услышал он голос дяди Джеймса.

Дядя Джеймс был рядом. Мико протянул руку и нащупал теплую ткань его куртки. «Хоть это-то настоящее, — подумал он. — Уж дядя-то Джеймс, по крайней мере, настоящий».

— Ты как, ничего? — услышал он крик, который долетел до него слабым шепотом, хотя дядя Джеймс был всего в нескольких вершках от него.

— Ничего! — заорал Мико, снова забираясь на сиденье. Он поднес руку к щеке, и нащупал что-то липкое, и догадался, что это кровь.

Услышал, как дядя Джеймс сказал:

— Придется обрезать сети, Мико.

Мико шарил липкой рукой, стараясь найти весло. Оказалось, его крепко прижало к борту вертящейся лодки. Даже сквозь рев ветра слышен был плеск воды, набравшейся в лодку. «Должно быть, уже по щиколотку, — подумал он. — Сети! Четыре фунта стерлингов стоит одна такая сеть. Откуда дядя Джеймс наскребет четыре фунта на новую сеть? Когда?»

— Не надо! — крикнул он, наваливаясь на весла, и понемногу, с невероятным усилием повернул легонькую лодку против ветра. — Пусть они у нас как якорь будут. Все равно нас ветром назад относит. Может, они нас удержат, пока буря не уляжется.

Лодку подкинуло. На один момент показалось, что, кроме воздуха, теперь под ней нет ничего. Потом Мико почувствовал, что лодка падает вниз, но не выпустил весел. Он даже успел поставить их горизонтально, чтобы смягчить удар, когда она будет падать. Она упала. Мико почувствовал сотрясение во всем теле, даже зубы ляскнули. И потом, несмотря на то что он налегал на весла изо всех сил, их снова закрутило.

— Оборвало их! — услышал он, как орет дядя Джеймс. — Поверни ее, Мико! Поверни ее. Придется попробовать. Поверни ее, пусть нас несет.

Байдарка подскочила, будто кто-то отстегнул сдерживавшую ее пружину.

— Мико, Мико! — услышал он снова голос дяди. — Весла! Весла унесло!

«Боже!» — подумал Мико и крепче вцепился в свои весла.

— Постарайся повернуть ее, Мико, Бога ради, — услышал он, — а то нам конец!

Почувствовав, что лодку подняло на гребень волны, Мико вцепился в весла и погрузил их глубоко в воду. Оба свои весла он погрузил в воду и старался удержать их там. Казалось, будто четыре человека повисли на лопасти каждого весла, стараясь вырвать их у него из рук. Он держал их, подняв лицо к небу и закусив губу. Он чувствовал, как в плечах напрягается до предела каждый мускул, и ему казалось, будто кто-то проводит по ним острым ножом. Но он не уступил, и постепенно напор ослабел. «Нужно не прозевать момент, — думал он. — Нужно приноровиться выгребать каждый раз, когда нас поднимает на волну». Он выровнял лодку в промежутке между двумя волнами и снова приготовился к страшной схватке. Она наступила. Казалось, кто-то обвязал вокруг его сердца веревку и тянет. «Ни за что мне больше этого не вынести, — думал он. — Нужно попытаться вывести ее, когда нас в следующий раз подымет». Он передохнул в промежутке между двумя волнами, и, когда почти сразу же подошел следующий вал, он разжал левую руку, перебросил ее, и двумя руками вцепился в рукоятку правого весла, и, собрав все последние силы, навалился на него. Минуту казалось, что лодка не сдвинется с места, но вот она круто повернулась и понеслась по волнам.

Все еще не выпуская весла из рук, он уронил голову на колени, стараясь продохнуть. У него было такое чувство, точно он весь пустой внутри. За спиной дядя Джеймс втиснулся в самую корму и принимал на спину напор набегавших волн. «Тах-тах-тах!» — как будто били по вареной картошке деревянной скалкой, разминая ее. Но он прочно держался за борт вытянутыми руками и принимал на спину удары. Сначала удары, а потом он почувствовал, как по спине все выше поднимается вода, перелетает через голову, прорывается по бокам. И перелетавшая через голову вода попадала на Мико, так что скоро он промок до нитки, будто его окунули в море. Собственно, теперь они, казалось, стали нераздельной частью разбушевавшегося моря. Слизистой, черной, скользкой частью моря, которая неслась вместе с волнами.

Потом Мико посмотрел наверх, и тут белые нити, которые следовали за ними по пятам, ударили ему прямо в лицо. Белые нити, причинявшие такую же мучительную боль, как если бы их продергивали сквозь живое тело. Белые, сверкающие льдинки смерзшейся крупы, острые, безжалостные и холодные, как сердца благотворителей. Они вонзились ему в лицо, и Мико вскрикнул, сам того не заметив, и втянул сквозь зубы воздух, а они стали как иголками колоть кисти рук, сжимавшие весла. Он зажмурился от боли в глазах, но, почувствовав на лице капли холодного дождя, снова открыл их и сейчас же пожалел об этом. Лучше бы не видеть ему того, что он увидел. Потому что белые нити принесли с собой какой-то искусственный свет, он рассеял обступивший их мрак, и вправо от себя Мико заметил лодку.

В лодке было семь человек. Двое из них, перегнувшись через борт, вытягивали невод. Он чуть не крикнул им: «Не надо, Христа ради, не надо! Спасайтесь! Спасайтесь же!» Только все равно никто бы его не услышал. Он видел лица гребцов, видел, как отсвечивает их промокшая одежда и как блестит мокрый борт беспомощно бултыхавшейся лодки. Он видел, как бежала вода с ее киля, когда лодку стоймя подняло в воздухе, как будто кто-то подсунул руку под ее нос и перевернул вверх тормашками. Он увидел всю лодку, от носа до кормы, когда она взлетела высоко в воздух, увидел, как от нее вдруг отделились, падая вниз, весла, увидел, как блеснул ее борт, увидел черные тела людей, вываливающихся из нее, а затем, покрывая вой ветра и грохот волн, сквозь весь этот невообразимый ад до него донеслись вопли