Последний незанятый мужчина - Синди Блейк

Сэди швырнула трубку на подушку и села, бессмысленно глядя в черные дырочки микрофона.

— Надо же быть такой идиоткой, — бормотала она, качая головой. — Размечталась, видите ли! Конечно, неизвестно, что я ответила бы, если бы он попросил меня вернуться. Но так хотелось, чтобы попросил!

— Пирс? — Она подняла трубку. — Извини, я на совещании. Я тебе перезвоню.

— Да, понимаю. А как ты думаешь…

— Меня зовут. Пока.

Никогда. Вот когда я вернусь к тебе. Никогда.

А в общем, какое это теперь имеет значение? Ну да, Пирс звонил, только чтобы снова воспользоваться ее связями. Ну и что? Ведь в три часа дверь кофейни распахнется, и войдет Джентльмен. Он сядет рядом с ней и улыбнется. И, глядя в его светлые лучистые глаза, она навсегда забудет о Пирсе. И не вспомнит никогда.

Конечно, теперь это было трудно сделать, потому что Джентльмена рядом не было.

Сэди перестала крутиться на табурете. На часах было без двадцати пяти четыре. Она сказала себе, что в половине четвертого встанет и уйдет, но просидела еще лишних пять минут. Если она не уйдет сейчас, то уже никогда не уйдет. Так и будет здесь сидеть, и кончится тем, что придется проситься сюда на работу. И почему люди говорят не то, что думают? — размышляла Сэди. Вот зачем ему было говорить, что он хочет меня видеть, когда на самом деле вовсе ему этого не хотелось?

Она взяла часы Джентльмена, не зная, что с ними делать. Оставить их мальчику официанту с запиской, где будет указано название ее гостиницы? Плюс домашний адрес и телефон?

Ни за что. Он доверил ей часы. Чтобы она их хранила. И к чему оставлять домашний телефон или адрес? Все равно не позвонит и не напишет. Он просто сказал, не подумав, а она и поверила. Положив на стол один доллар, Сэди вышла из кафе. Значит, завтра с утра официантка нас здесь не увидит, грустно подумала она, возвращаясь обратно в гостиницу. Она расстроится. А когда он в следующий раз сюда придет, она, наверное, спросит его, что случилось, — и выльет ему на голову целый кофейник!

— Итак. — Джорджи стояла, прислонясь к стеклянной витрине, и рукавом вытирала слезы. — Надеюсь, они не побегут за нами? Они вроде бы остались в машине, выпрыгивать не стали. — Она фыркнула. — Оказывается, мы не фанатки, которые вьются вокруг писателей, а хитрые тетки, которые ищут мужиков.

— Наверное, зря я это сказала. — Джессика обняла Джорджи за плечи. — Прости. Не знаю, почему я это сделала, но я просто не могла смотреть, как ты плачешь, и я подумала… не знаю, что я подумала.

— Не имеет значения.

— Нет, имеет. Я все испортила.

— Да нечего было портить, Джесс. Морган, мой Морган, и без того плохо думал обо мне. Это просто добавило отрицательных эмоций, вот и все.

В ту минуту, как Джорджи увидела Моргана Блейна (он же Анджело Браун) в «Доме Моллюска», она с грустью констатировала, что все еще любит не того Моргана Блейна, и не потому, что ей не приглянулся толстяк Анджело, а потому, что с глаз ее вдруг спала пелена. Сидя рядом с Анджело в тесном закутке, она вдруг поняла, что ей вовсе не нужен изысканный и томный писатель. Если бы Анджело был красив, как Аполлон, и умен, как диктор телевидения, она бы его возненавидела. Поначалу такая реакция ее удивила, но потом, послушав Анджело, она стала наконец понимать, откуда взялось это чувство. Если бы Анджело оказался красавчиком, она бы стала на защиту своего Моргана. Какое право имел красивый, богатый, преуспевающий писатель прикрываться именем ее любимого? Мысль странная, и она это понимала, но тем не менее так она думала. Вот что творит с человеком любовь. Лишает разума.

Она должна бы радоваться тому, что Моргану понравился Анджело и что он в целом одобрил идею поисков, но это не решало главного. Морган никогда не поверит, если она расскажет ему о своих чувствах. Он всегда будет думать, что она грустила над тарелкой с макаронами только потому, что Анджело оказался не самым подходящим объектом для пламенных объятий. Он не поверит, что совсем по другой причине. Она бы на его месте и сама не поверила. Если бы, например, они поменялись местами, она бы не сомневалась, что мужчина, прилетевший из-за моря посмотреть на писательницу, увлечен не одной лишь литературной идеей. Он надеется увидеть богиню любви и красоты, а не только талантливую рассказчицу. И стало быть, он глупый и ограниченный.

А если бы ей сказали, что мужчина воспользовался рабочей базой данных, чтобы подобрать себе подружку? Подошел к выбору спутницы жизни как к выбору делового партнера? Даже такая зацикленная на бизнесе женщина, как Джорджи, сказала бы, что это по меньшей мере некрасиво.

— Ты влюбилась, Джорджи?

— Боюсь, что да. А ты?

— Тоже.

— Тогда мы точно запутались. Может, вернемся в «Дом моллюска» и попросим Анджело помочь нам? Похоже, у него есть дар сводить людей вместе.

— Хорошо бы. Но знаешь, когда Морган произнес «отсматривать кандидатов», — это меня доконало. Он так это сказал, как будто мы совершили смертный грех. Но какой же это грех, а? То есть я хочу сказать, у нас же не брачное агентство, у нас же все по-другому! Почему это так его поразило?

— Нас бы тоже поразило, если бы они нам такое рассказали.

— Может, я его и не люблю вовсе, а так, придумала себе…

— Я тоже так себе говорила, Джесс. Бесполезно. Пошли. — Джорджи отлепилась от витрины. — Пора домой.

— Но ты можешь догнать своего Моргана. Ты можешь…

— Опять устраивать засаду? Нет уж. — Джорджи горько улыбнулась. — Хватит с него. Ты была права, я действительно тиранка, но даже я знаю, что иногда тиранить бесполезно. Зато ты можешь догнать своего Моргана.

— После того как он признался, что не любит меня? После того как смотрел на меня такими глазами в машине? Нет, я тоже не могу.

— Тогда пойдем в гостиницу, выпьем чего-нибудь в баре, вернемся в номер и закажем на вечер обратные билеты. Чем скорее мы отсюда улетим, тем лучше.

Джессика покачала головой.

— Я такая глупая, — сказала она.

— Думаешь, ты одна такая, сестричка? — Джорджи обняла ее за плечи. — Знаешь, я чувствую себя очень, очень, очень виноватой за то, что заварила эту кашу. Прости меня.

— Ты больше так не будешь?

— Честное слово. С этого момента, как только запахнет романтикой, я сразу скажу: «Труба»!

— Труба? — Джессика отшатнулась. — Какая труба?

Сэди долго сидела и смотрела в окно на серое высотное здание через дорогу, потом достала из сумочки часы, расстегнула ремешок своих, сняла их и надела мужские. Они будут напоминать мне, подумала она, не только об ошибках, но и о том, что я, не желая того, извлекла из этой истории урок. В конце концов, было же несколько приятных минут! Может, Джентльмен оказался неподходящий, но зато я с улыбкой вспоминаю случай в автобусе и этих смущенных подростков в кафе. По крайней мере стараюсь вспоминать с улыбкой. Очень стараюсь. Я устала оглядываться назад и думать, что я сделала не так. Пора — она глянула на часы — избавиться от прошлого.