Рыбалка у медной горы - Полина Дельвиг

— Ты к нему? — спросил полковник, отбрасывая сигарету.

— Да. Но ты пока не подходи. Мало ли что… Только прошу, — она посмотрела умоляюще, — будь на чеку. Неизвестно, что сейчас будет.

— Не переживай. Я все контролирую.

— Ну, я пошла, — Даша сжала кулаки.

— С богом…

Чем ближе подходила Даша, тем неспокойнее у нее становилось на душе. Ей определенно не нравилось выражение лица идущего навстречу Артура. Она даже хотела пройти мимо — кто знает, что там, в банке, случилось, но сам молодой человек завидев рыжие кудри, прямиком направился ней. Подойдя, помолчал, словно опасаясь, что с языка сорвется что-то неприличное.

— Ты знаешь, сколько денег было на счету? — зло спросил он.

— Сколько?

— Пять рублей.

Артур развернулся и решительно зашагал прочь. Даша растерянно смотрела вслед удаляющейся спине с золотым орлом.

— Подожди! — Догнав Артура, она засеменила рядом. — Как же это может быть? Ведь только вчера было больше сорока тысяч.

— Это вчера. А сегодня… — Он остановился и посмотрел на нее глазами, полными отчаяния. — Блин, ну неужели ты не могла мне вчера сказать? — Артур чуть не плакал.

Даша растерянно развела руками:

— Так мы только вчера узнали о том, что у тебя на счету есть деньги. К тому времени банк уже был закрыт. Да и то, сколько мне пришлось тебя уговаривать…

— Надо было сразу всю правду рассказать! Видно было, что во всем произошедшем Артур собирается винить только ее.

— Да я сама не знала правды. — Даша старалась говорить спокойно, хотя ее до глубины души потрясла черная неблагодарность. — У меня просто привычка такая — прокручивать в голове все несоответствия, которые замечаю.

— Раньше надо было замечать, — упрямо гнул свое Артур.

— Слушай, ведь официально я на тебя не работаю, — грубо оборвала его Даша, уставшая слышать нытье. — И вообще… Кто мог снять деньги с твоего счета, если паспорт уже у тебя?

— Этот счет не был персональным. Он был открыт на пятерых.

— На пятерых? — насторожилась Даша. Сразу же стало неуютно. Она невольно огляделась. — Слушай, давай отойдем в сторонку.

Втолкнув Артура между стеной дома и ближайшим киоском, она потребовала:

— Давай рассказывай все подробно.

— Счет был открыт на пятерых, причем любой из этих пятерых мог распоряжаться им в полном объеме: снимать деньги, переводить и так далее, за исключением одного — закрывать его.

— Пятеро… — пробормотала Даша. — Как же так, почему пятеро?.. Рыбаков было четверо. Кто же был пятым? А ты, случайно, не запомнил их фамилии? — без особой надежды спросила она.

— На хрена мне их фамилии, лучше посмотри, какую сумму я мог бы снять, сообрази ты все на день раньше. — Он протянул ей банковскую выписку.

Даша издала сдавленный звук. Цифра просто ошеломила. Еще утром на счету находилось без малого двадцать миллионов долларов.

— Ты бы все равно не смог ими воспользоваться, — неуверенно проговорила она.

— Да неужели? — Артур горько рассмеялся. — Да с такими деньгами я бы мог уехать куда угодно и никто бы меня не нашел. Уж если я выжил без копья в кармане здесь, в Москве, то с двадцатью лимонами баксов как-нибудь продержался бы…

Он продолжал сетовать на свою судьбу, но Даша его не слышала, она смотрела на фамилию человека, забравшего сегодня утром все деньги. Того самого, пятого, звали Веселовский Алексей Аркадьевич. Это было полное имя веселого гальваника Леши.

— Слушай, Палыч, и почему мы такие идиоты? — в сто пятнадцатый раз спрашивала совершенно пьяная рыжеволосая женщина, и не менее пьяный синеглазый мужчина в сто пятнадцатый раз ей отвечал:

— Потому что мы очень много пьем.

— Нет, это не правда. Мы же с утра не пили? Не пили… И вчера не пили… И позавчера не пили… И поза-позавчера… И поза-поза-поза…

— Хватит! — Полковник стукнул кулаком по столу. — Не надо вообще было пить.

— А как же тогда жить? — грустно поинтересовалась Даша. Она попыталась подпереть голову, но, промазав подбородком мимо ладони, едва не разбила себе нос о стол. — Трудно жить, если не пить… Кстати, ты не знаешь, что такое петанк?

— Знаю, — кивнул Полетаев. — Французская игра в такие небольшие шарики. Примерно такие. — Он взял из вазы яблоко и откусил. — Хочешь сыграть? Здесь как раз шесть штук.

— Нет, — грустно качнула головой Даша. — у меня на спине мышцы слабые. Вот у Артура сильные. А у меня слабые. Я пополам могу переломиться. — и вдруг начала смеяться. Она смеялась тоненько, изредка икая.

Полетаев развернулся к ней всем корпусом.

— Какая ты красивая, — сказал он. Потом подумал и добавил: — Когда не смеешься.

А Даша заливалась все сильнее. С трудом выбравшись из-за стола, она доплелась до кровати, упала навзничь и принялась кататься, держась за живот.

— Почему ты смеешься? — Полковник ходил вокруг кровати, стараясь заглянуть ей прямо в глаза. — Что смешного? Немедленно расскажи мне, я тоже хочу посмеяться.

— Если мы такие, — с трудом выдавила Даша, — то как же тогда напился Артур?

Полетаев хмыкнул, потом еще раз и вскоре тоже валялся на кровати, держась за живот.

— Представляешь, каким надо быть идиотом, чтобы профукать двадцать миллионов долларов?! — хохотал он.

От смеха Даша, наконец, свалилась с кровати и села на полу, держась за голову.

— Ой, не могу больше… — простонала она, становясь снова грустной. — Ну почему мы не догадались, что Леша с ними заодно? Ведь они специально его в Абзаково позвали, чтобы нас потом на ту дачу заманить.

— Кстати, а зачем они нас туда заманивали? — вполне трезвым голосом спросил Полетаев. Даша покачала головой:

— Не меня. Тебя. Им нужен был ты.

— Точно, я, — согласился Полетаев. — А зачем?

— Да пес его знает…

— Так надо его спросить.

— Кого? — Даша икнула, — Пса?

— Какого пса? Лешу.

— А где ж его взять?

— Где, где… В этом клубе, конечно.

Даша посмотрела на полковника широко раскрытыми глазами. Внезапно из них хлынули слезы.

— Какой же ты умный, — сквозь слезы прошептала она. — Как я горжусь, что живу с тобой в одном городе!

Полетаев покачал пальцем, словно автомобиль дворником.

— Ты живешь в другом городе.

— Я перееду, — Даша всхлипнула.

— Не надо. — Полковник вдруг стал очень грустным. — Я того не стою…

Даша заплакала уже в голос.

Наутро болела голова. Даша с трудом приподнялась и, посмотрев на день за окном, со стоном повалилась обратно.