Война братьев - Джефф Грабб

— Меня просто терпят, — ответила рыжеволосая ученица. — Я помощница Мишры. А великий Мишра почти стал предводителем фалладжи — вожди других племен доверяют ему больше, чем этому жирному молокососу. Поэтому они меня и терпят. Согласно фалладжийским легендам, рыжие волосы у женщины — дурной знак. — Она поставила чашу и взбила обеими руками длинные локоны, томно потянувшись. — Поэтому они меня еще и боятся.

— И правильно делают? — спросил Тавнос. Набиз ударил в голову и ему, но он и без него не смог бы сдержать своего интереса к этой женщине.

— Что боятся меня? — с бесовской улыбкой спросила Ашнод. — Я тешу себя этой мыслью. Но если завтра утром Мишре вздумается покинуть их, то я постараюсь исчезнуть до захода солнца. Иначе…

Тавнос смотрел на танцующих. Почти все фалладжи присоединилась к танцующим, вместо шеренги образовалась извивающаяся змея. Впереди — Мишра, за него цеплялся тщедушный сенешаль. Он пытался повторять за Мишрой движения, и у него неплохо получалось. В хвосте змеи пристроились люди из персонала дворца и слуги.

— Дела идут отлично, — сказал Тавнос.

— Лучше, чем ты представляешь, — тихо сказала Ашнод.

— Что ты думаешь о «голубятне»? — спросил Тавнос.

— Она восхитительна, я не ожидала увидеть ничего подобного, — ответила Ашнод, закидывая волосы за спину. — Мишра просто изошел на зависть. Он не признается, но уже долгие годы он грезит о такой мастерской. Мне кажется, ради этого он и хочет заключить мир. Он набрал ремесленников из Томакула и Зегона, но у него нет для них помещения.

Тавнос кивнул. Ашнод говорила то, что явно не предназначалось для его ушей, и подмастерье решил послушать ее.

— Как жаль, — начал он, — что мы потратили столько времени в «голубятне». Мне бы хотелось посмотреть на… — Тавнос заглянул в ее бездонные глаза и едва не забыл, что хотел сказать, — механического дракона Мишры, — смущенно закончил подмастерье.

— А кто сказал, что на него нельзя посмотреть? — спросила Ашнод.

— Значит, завтра? — спросил Тавнос. Ашнод резко тряхнула головой.

— Нет. Сегодня.

Тавнос удивленно уставился на нее.

— Но ведь пир не закончился.

— Не сейчас, ближе к ночи, — сказала Ашнод. — Слушай, сможешь провести меня мимо иотийских стражников в своем крыле дворца?

Тавнос задумался.

— Они меня знают. Думаю, с этим проблем не будет.

— А я могу провести тебя мимо медных шапок, охраняющих наше железное чудище, — сказала женщина, снова тряхнув головой. — Они меня знают и к тому же боятся. Я могу устроить тебе персональную экскурсию. Что скажешь?

Тавнос запнулся, и Ашнод добавила:

— Ну чего ты насупился? Мы же ученики. Значит, нам можно иногда пошалить. Ты никогда не шалил?

— Никогда, — сказал Тавнос и покраснел. — Очень редко. А ты?

Ашнод сделала серьезное лицо, передразнивая собеседника.

— Никогда, — чопорно сказала она низким голосом, затем улыбнулась и подмигнула. — Очень редко. Так что скажешь?

Тавнос понял, что ему предоставляется возможность получить дополнительную информацию о Мишре.

— Да, — размеренно произнес он. — Идея что надо.

— Я знала, тебе понравится, — ответила Ашнод, плавно поднимаясь со своего места. — Значит, условились. После полуночи приходи в мои покои. И захвати с собой нормального сухого вина, ладно? А то это пустынное пойло напоминает по вкусу растопленные леденцы.

Она ушла, смешавшись с толпой изрядно выпивших фалладжи и иотийцев, которые ревели и плясали, увлекая пирующих в водоворот безудержного танца.

Из кладовой Тавнос вышел с кувшином отличного белого вина. Придворный виночерпий убедил его, что это был лучший урожай в Корлисе за последнюю сотню лет. На всякий случай он захватил с собой и деревянную игрушку, ту самую, которой много лет назад так удивил Урзу. Он завел пружину, защелкнул крошечный замок и положил свернувшуюся в клубок змею в карман.

По городу разносился звон полночного колокола. Слуги, должно быть, уже убирали в пиршественном дворе и устраивали на ночлег гостей, которые были не в состоянии добраться до своих покоев. Урза и Кайла покинули пир вместе. Мишра и его люди исполнили последний танец, после чего повелитель приказал им отправляться в лагерь, а он сам и Ашнод остались ночевать во дворце.

После разговора с Ашнод Тавнос больше не пил набиза. Однако кроме набиза подавали и кофе, густой, похожий на сироп. Смесь набиза и кофе не слишком понравилась его желудку, подмастерье чувствовал себя неважно.

Перед входом в коридор, который вел к комнатам для гостей, Тавнос остановился, а затем направился в «голубятню», в другой конец дворца. Было чуть позже полуночи. Урза еще не спит, он сможет подсказать Тавносу, на что именно следует обратить внимание при осмотре железного чудовища.

У дверей «голубятни» подмастерье увидел нечто неожиданное — из «голубятни» пятясь выходила Кайла. Она тихо закрыла дверь. Тавнос напугал ее — она вздрогнула, обернулась и поднесла палец к губам.

— Он отдыхает, — прошептала она.

— Рановато для него, — ответил Тавнос.

— День был долог, — сказала Кайла, — и для него это был хороший день.

— Верно, — сказал Тавнос. — Кажется, они с братом нашли друг с другом общий язык.

Кайла отбросила назойливую прядь волос, улыбнулась.

— Вот-вот, — сказала она. — Во всяком случае, не думаю, что его стоит сейчас беспокоить.

Тавнос кивнул, вдруг вспомнив, что держит кувшин с вином. К счастью, Кайла не обратила на это внимания. На всякий случай он спрятал кувшин за спину и сказал:

— Хотел спросить про, г-м-м-м, про тот ваш разговор…

Кайла пожала плечами и повернулась, собираясь уходить.

— Мы поговорили. Разговор был долгий и обстоятельный.

— И что он сказал? — спросил Тавнос. Кайла замялась, затем ответила:

— Он не сказал «нет».

Тавнос понимающе кивнул.

— Что же, неплохое начало.

— Верно, неплохое начало, — согласилась Кайла. — А теперь, мне кажется, нам пора расходиться.

Тавнос покраснел. Разумеется, королева заметила кувшин и решила, что у него свидание. Завтра он все расскажет ей — куда ходил и что выяснил. Он поклонился и зашагал в сторону гостевых комнат.

Под покои для гостей отвели целое крыло кроогского дворца. Ашнод и ее хозяина разместили на разных этажах, предоставив каждому обширные апартаменты. Им были приданы и слуги, отличавшиеся очень тонким слухом и умением молчать, и отряд верных принцу охранников. Фалладжи было позволено держать при себе собственных телохранителей — при условии, что последние тоже будут под присмотром. После второй ночи во дворце Мишра отослал своих телохранителей — в знак того, что доверяет хозяевам.