Клим Первый, Драконоборец - Михаил Ахманов

– Центробанк отдыхает и Форт-Нокс тоже! Этот ворюга сидит на золоте, точно собака на сене, – пробормотал Клим, осматривая пещеру. – Понятно, ему финансовый кризис не грозит. Но где же он сам? Закопался, как сказала Терине?

Шагнув к золотому озеру, он пнул драгоценный сосуд, послушал, как тот, гремя и звеня, катится по чашам, кубкам и подносам, и сказал во весь голос:

– Где ты, огнеопасный мой? Нынче у нас продразверстка! Иными словами, грабь награбленное!

Ответом ему была тишина. Клим снова поворошил ногой груду сокровищ, наклонился и зачерпнул горсть монет. Хайборийских «драконов» среди них не нашлось, посверкивали маленькие кругляши со стершимся рисунком, верным признаком того, что золотым немало лет. Возможно, веков, ибо драконье племя отличалось редким долголетием.

Прислушиваясь и озираясь, Клим обогнул сверкающее озерцо. В стене по другую сторону озера были глубокие трещины, кое-где камень выглядел оплавленным, словно его коснулось жаркое пламя. Хрупкая кость треснула под башмаком; он отложил секиру, наклонился, поднял череп в стальном, покрытом копотью шлеме и заглянул в пустые глазницы.

– Сжег воина, гнида… Жаль! Должно быть, славный был боец.

– С-славный, с-славный… – послышалось шипение, и Клим стремительно обернулся.

Чудовищная голова, покачиваясь, возникла над грудами золота. Голову подпирала толстая шея в чешуе, вдоль которой тянулся острый гребень. Затем появилось туловище, прижатые к бокам огромные крылья, шипастый хвост, лапы с остроконечными когтями… Дракон вырастал подобно сказочному левиафану, решившему вынырнуть из вод морских; с его хребта, головы и шеи сыпались монеты, посуда и драгоценные украшения. Наконец тварь утвердилась над озером сокровищ, перекрывая выход из пещеры. Узкие зеленые глаза смотрели на Клима с высоты пятнадцати метров, в приоткрытой пасти метался за частоколом клыков раздвоенный язык. Он был страшнее и огромнее тираннозавра.

Слишком велик и, наверное, не очень быстр, мелькнула мысль. Но это было лишь гипотезой – с драконами, равно как с тираннозаврами, Клим дела не имел.

Тварь пристально глядела на него.

– С-славный был низзяк, – снова прошипел дракон. – Теперь его кос-сти гниют в темноте. Но с тобой мы пос-ступим по-другому. Иначе, иначе…

На мгновение Клим ужаснулся. Он был таким крохотным, таким ничтожным и беззащитным в сравнении с этой глыбой мышц и костей! С чудищем, чью плоть покрывала чешуя, чьи зубы могли перекусить его, как крылышко цыпленка!..

Он все еще держал в руках шлем погибшего воина. Пальцы дрогнули, смяли прочный металл, будто сырую глину, сталь жалобно заскрипела. Нет, беззащитным он не был! Добраться бы только до уязвимых мест! Пасть огромная, рук не хватит ее разодрать, да и шею не обхватишь. Глаза? Разумеется, глаза и мозг, крылья и лапы. Но сначала…

Клим выпрямился и запрокинул голову.

– Владыка Хай Бории перед тобой! Ты живешь в моих землях, терзаешь мой народ! Не нравится мне это, гад недорезанный. Пора бы на коз перейти. Одну в месяц обещаю.

– Вла-адыка-а! – гулко раскатилось в пещере. – Низзяк назвал себя владыкой! Здес-сь один владыка – мы!

– Ну, тогда извини. Боливару не снести двоих, – сказал Клим и вытянул руки, собираясь метнуть огненный шар.

Под черепом точно граната взорвалась. Он ощутил, как страшный чужеродный монстр пытается совладать с его разумом и волей, будто жуткий паук с тысячей лап пробрался в голову и тянет, тянет паутину к каждой клеточке мозга. Тут и пришел бы ему конец, но к этому фокусу Клим приготовился: помнил слова ведуньи о злой драконьей магии, а еще схватку с демоном, что вселился в Терине. Очень похоже, решил он, сжимая паука ментальными клещами. Возможно, зелье Сулеймана помогло или его атака была такой внезапной, что тварь не успела ни пискнуть, ни защититься – паук рассыпался в пыль и исчез, как ночной кошмар при пробуждении.

Дракон взревел – так, что сотряслись своды пещеры. Его глаза полыхнули огнем, лязгнули зубы, раскрылась огромная пасть.

– Убил! Ты убил его! Пошшел против нашшей воли! Ты умрешшь, низзяк! Мы с-спалим тебя, а потом и вс-се твое племя!

Клим метнулся в трещину, и сноп пламени пролетел мимо. Адский жар опалил его бок и спину, в двух местах искры прожгли комбинезон, но голову защитила каска. Джинн, шепча арабские проклятия, топтался на его плече, хлопал ладошками, гасил затлевший воротник.

– Брось, – сказал Клим, – что сгорело, то сгорело. К бою, старина!

Он выскочил из укрытия, развел пошире руки, и огненная сфера вспыхнула между его ладонями.

– Хочешь прикурить? Вот тебе сюрприз, мурло!

Полет шара был стремителен, прицел точен – он ударил тварь в шею под челюстью. Стены и своды снова сотряслись от яростного рыка, дракон замотал головой, чешуя на шее лопнула. Он испытывал боль, но вряд ли рана была серьезной.

– Жги сына праха! – завопил джинн. – Хадидж[10], рожденный псом и свиньей! Жги его, меч славы!

Опустив голову и загребая когтями золотые безделушки, дракон двинулся к Климу. Его черные перепончатые крылья распахнулись, заслонив падавший сверху свет; то ли он хотел взлететь, то ли напугать врага. Впрочем, пещера, хоть и огромная, не подходила для полета гигантской твари.

Вытянув шею, дракон открыл пасть. Огненная струя разорвала темноту, и навстречу ей Клим швырнул сгусток пламени. Два жарких потока столкнулись над золотым озером, расплавляя металл; полетели раскаленные брызги, багровый фонтан, стрелявший искрами, взмыл к сводам пещеры. Рухнув на землю, Клим заметил, как в перепонке левого крыла возникло рваное отверстие. Дракон был велик, а он мал; капли золота впивались в шкуру твари, буравили крылья и чешую, и только одна стукнула по каске.

В следующие мгновения пещеру затопило огнем. Дракон метал его, пытаясь поразить стремительно ускользавшего человека, тот не оставался в долгу. Багровые струи пересекались в воздухе, били в стены, заставляя их содрогаться, плавили камень и металл. Озеро будто осело, покрывшись слоем жидкого золота; каждая вспышка огня вздымала тяжелую медленную волну и обжигающие брызги, опадавшие смертоносным дождем. Клим старался не приближаться к расплавленной массе, прятался в щелях, избороздивших стены, и, уворачиваясь от пламени, швырял и швырял в противника огненные шары. Тварь была огромной, и почти каждый снаряд достигал цели, прожигая чешую и перепонки крыльев. Дракон сложил их, прижал к бокам и с яростным ревом топтался теперь в золотом расплаве, вытянув шею, точно ствол гигантского орудия. Он хотел выбраться на каменную поверхность, но золото не пускало – под жидким слоем был вязкий размягчившийся металл, не дававший опоры конечностям. Его лапы проваливались в этой трясине, жар опалял брюхо, хвост подергивался, бросая вверх и в стороны раскаленные капли.

– Погреться захотелось? – пробормотал сквозь зубы Клим. – Ну, сейчас добавим огонька!