Дочка для владельца Империи - Татьяна Тэя

месту рядом с собой. Это как приглашение, и Сева сглатывает так тяжело, что даже на расстоянии я слышу этот звук и чувствую, что Сергеев колеблется.

- Я и сейчас стабильна, - тихо подтверждаю. – Я крепкая, не сломаюсь.

- Знаю.

Сева подходит ближе.

- Ты зачем с Арсением хотела уехать?

Меня ни капли не смущает, что он меняет тему.

- Думала, ты его попросил меня отвезти.

- Я не просил.

- Хорошо.

Подтягиваю ноги к груди, и одеяло ползёт в сторону, обнажая левый бок и бедро. Чувствую, что ночнушка задралась высоко, но даже не пытаюсь прикрыться.

- Ни-никогда ни с кем не уезжай, только со мной, - слегка запинается Сева, он будто выталкивает из себя слова.

Я в конец смелею и хватаю его за запястье, слегка тяну на себя. Он садится.

- Хорошо.

Чувствую интенсивное напряжение: в воздухе, между нами, во всём теле. И в своём, и в его, кажется, тоже.

- Ты что, брату не доверяешь?

- Когда дело касается тебя, никому не доверяю. Даже себе, как оказалось.

- Даже себе?

Я повторяю за ним, но это выходит не специально. Пробую его ответы на вкус. Сама подвигаюсь ближе.

- Себе особенно.

С этими словами Сева кладёт ладонь мне на бедро. Я дёргаюсь, а он слегка сжимает его. Опускаю взгляд, смотрю, как его пальцы скользят по коже выше. Между ног начинает пульсировать. Каждый удар приносит волны жара и влаги.

Боже… как мало мне надо!

Севе, кажется, нужно ещё меньше. Потому что он наклоняется и целует меня. В этот раз иначе. Короткое касание быстро перерастает в полноценную атаку на мой рот. У Сергеева будто спусковой крючок отщёлкнул. Потому что его он хватает меня за талию и перетаскивает на себя.

У меня голод и жажда иного рода. После Севы никого не было. По понятным причинам. Да и не смогла бы я. Нет…

С тихим возгласом обхватываю его голову руками и тону в эмоциях и чувствах. Как этому желанию противиться? Нереально… Пульс бесится, срываясь в неконтролируемый дикий ритм. И предвкушение, которое уже ничем не унять, выходит из-под контроля. Мы оба стонем еле слышно. Я с облегчением, а Сева - будто с обречённостью. Словно он вынужден сдаться после долгой борьбы с самим собой. Наверное, так и есть? И я приветствую эту сдачу.

Он очень нетерпеливый. Да и я тоже. Послушно поднимаю руки, когда он стягивает мою ночнушку через голову, а под ней – ничего. Чтобы уравновесить баланс, я помогаю ему избавиться от футболки, и будто безумная трогаю его горячую кожу. Пытаясь захватить как можно больше. Наклоняюсь и вдыхаю его запах – терпкий, мужской, давно позабытый, воспоминание о прошлой жизни. Мои губы исследуют его кожу, а его руки – моё тело. Он будто заново его изучает. Что-то изменилось, конечно, я всё-таки родила, но во мне нет смущения, а в ласках Сергеева я ощущаю безмолвное одобрение и восхищение. Его пальцы то еле ощутимо трогают меня, то впиваются с силой, словно ставят клейма.

Наконец, Сева укладывает меня на спину, а сам встаёт, чтобы скинуть остатки одежды. Тянусь к нему, и получаю желаемое – его тело приятно вдавливается в моё. Ощущения идеальны. В голове туман, а в груди – ощущение счастья.

Не знаю, что принесёт нам утро, но очень хочется верить, что что-то хорошее.

* * *

Когда открываю глаза, в спальне я одна, хотя, готова поклясться, засыпала вместе с Севой. Прямо у него на груди под мерный стук сердца. А теперь в кровати пустота, а за окном - серо и дождь. Смотрю на часы – шесть утра.

Куда он делся в такую рань? Мы ведь даже не успели поговорить. А поговорить нам надо… очень надо.

Потягиваюсь и… улыбаюсь. Мне впервые хорошо. Впервые за долгое время. Насколько долгое? Я даже подумать боюсь. Кажется, после нашего расставания, если то, что случилось год назад можно им назвать, напряжение ни на минуту меня не отпускало. После рождения дочери я больше ни о чём не думала, кроме заботы о ней, жила по инерции, надежд никаких не питала, а теперь… Теперь их даже слишком много.

Воды рядом с кроватью не оказывается, а пить очень хочется, поэтому, встав, я набрасываю халат, чтобы спуститься вниз. Меня беспокоит, куда делся Сергеев, почему так долго не возвращается, но я старательно давлю в себе набирающий обороты вихрь паники. Думаю, что все спят в это время, но натыкаюсь на голоса.

В гостиной Сева и его мать. Разговаривают, стоя спиной ко мне. Ульяна Дмитриевна пьёт кофе, а Сева упирается ладонями в столешницу и качает головой на каждое её слово. Вижу, как напряжены мышцы его спины.

Ульяна Дмитриевна вовсе не любезна и пытается давить на сына, как мне кажется.

- А Анна? Ты о ней подумал? – внезапно выдаёт она, и я застываю, как к месту пришпиленная этим именем.

Вчерашний вечер в клубе кажется мне каким-то далёким, ночь его стёрла, но картинка: брюнетка, повиснувшей на шее Сергеева, вновь всплывает в памяти.

- А что с ней?

- Мне Никита всё рассказал о ваших договорённостях с её отцом.

- Прямо-таки всё?

- Да, и не могу сказать, что не мечтала, чтобы наши семьи породнились.

- С чего вдруг?

- Ну… ты бы лояльнее относился к Никите, - она опускает чашку на стол. – И к нашим отношениям.

- Я вашим отношениям не препятствую.

Ульяна Дмитриевна кладёт руку на плечо сыну, слегка поглаживает.

- Сева, Аня хорошая, я знаю её, ну, довольно давно. Импульсивная, правда, язвительная, но… ей будет неприятно, когда ты откажешься от договорённостей.

- А кто сказал, что я с ними соглашался или что от них отказываюсь? По-моему твой Никита Сергеевич слишком много и не по делу болтает.

Сердце подскакивает и замирает. Слова Севы, будто невидимые иглы, входят глубоко под кожу. Выходит, он переспал со мной, но совсем не собирался… совсем не собирался… Делать что?

Боже… невольно прикрываю глаза и чувствую, как колени слабеют. Я снова никакая, будто долгие недели терапии прошли мимо.

- Хорошо, но Арина мне тоже понравилась. К тому же у вас дочь! – громким шёпотом заканчивает Ульяна Дмитриевна. – Дети – это серьёзно, милый.

От её слов мне не легче.

- Когда я захочу, чтобы ты в это влезла, позову первым делом, - грубее отвечает Сергеев. -