Тайный агент Господа - Хуан Гомес-Хурадо

Между тем в ванной комнате Фаулер пытался привести в порядок лицо Андреа, пострадавшее от столкновения с зеркалом. В тот момент, когда Диканти, избавившись от стражей порядка, заглянула в ванную, священник втолковывал журналистке, что ей необходимо наложить швы.

— По меньшей мере четыре на лоб и два на бровь. Но время дорого, вы не можете сейчас обратиться в больницу. Вот как мы поступим: вы немедленно возьмете такси до Болоньи. Поездка займет четыре часа. Там вас уже будет ждать врач, мой друг. Он обработает ваши раны, а затем отвезет в аэропорт, и вы сядете в самолет, который летит рейсом на Мадрид через Милан. Там вы окажетесь в безопасности. И обещайте пару лет повременить с возвращением в Италию.

— Не лучше ли сесть на самолет в Неаполе? — вмешалась Диканти.

Фаулер строго посмотрел на нее:

— Dottora, если когда-либо вам понадобится скрыться от этих… этих людей, пожалуйста, не убегайте в Неаполь. У них там слишком хорошие связи.

— Я сказала бы, что у них повсюду хорошие связи.

— К сожалению, вы абсолютно правы. Боюсь, последствия того, что мы перешли дорогу Vigilanza, окажутся весьма плачевными и для вас, и для меня.

— Мы обратимся к Бои. Он нас поддержит.

Фаулер помолчал мгновение.

— Возможно. Однако в настоящую минуту самое главное для нас — это вывезти из Рима синьорину Отеро.

На лице Андреа застыла гримаса боли: рана на лбу горела огнем, хотя кровоточила теперь намного меньше благодаря усилиям Фаулера. И ей решительно не понравился диалог, которому она молча внимала. Десять минут назад, увидев, как Данте исчез за карнизом, она ощутила прилив невыразимого облегчения. Она кинулась со всех ног к Фаулеру и повисла у него на шее, подвергая обоих риску свалиться с крыши вслед за Данте. Фаулер вкратце объяснил ей, что в структуре Ватикана существует серьезная организация, которой невыгодно, чтобы это грязное дело выплыло на свет Божий, и потому ее жизнь оказалась под угрозой. Священник ни словом не упомянул о достойном сожаления поступке — краже конвертов, что на фоне всего остального выглядело сущей мелочью. Но теперь Фаулер навязывал свои правила игры, и вот это журналистку не устраивало. Она была обязана священнику и женщине-инспектору спасением, но не собиралась позволять им манипулировать собой.

— Я не намерена никуда ехать, синьоры. Я аккредитованная журналистка, и моя газета рассчитывает получить от меня серию репортажей о конклаве. И я хочу, чтобы узнали о том, что я раскрыла заговор на самом высоком уровне, нацеленный скрыть смерть нескольких кардиналов и офицера итальянской полиции от рук маньяка. «Глобо» даст на первых полосах информацию об этом, и все статьи будут подписаны моим именем.

Священник терпеливо ее выслушал и сурово ответил:

— Синьорина Отеро, я восхищен вашим мужеством. Вы отважнее, чем многие солдаты, которых я знавал. Но в этой игре одна только храбрость вам не поможет.

Журналистка поправила повязку на лбу и упрямо поджала губы:

— Они не посмеют ничего мне сделать, когда я напечатаю материал.

— Может, да, а может, и нет. Но я тоже не приветствую публикацию репортажа, синьорина. Она несвоевременна.

Андреа оторопело уставилась на него:

— Что вы сказали?

— Проще говоря, отдайте мне диск, — закончил Фаулер.

Андреа встала, покачиваясь и крепко прижимая диск к груди. Она была глубоко возмущена:

— Не думала, что вы тоже из тех фанатиков, кто готов убить ради сохранения тайны. Я немедленно ухожу.

Фаулер толкнул ее, заставив плюхнуться на стул.

— Лично я считаю путеводными слова Евангелия: «Истина сделает вас свободными»[84]. И будь моя воля, я не стал бы вас останавливать. Вы могли бы лететь стрелой и рассказывать всем и вся, что священник, виновный в изнасиловании мальчиков, сошел с ума, рыщет по городу и режет кардиналов. Может, тогда церковь осознала бы, полностью и до конца, что священники — прежде всего люди, обыкновенные люди. Но речь ведь не только о вас или обо мне. Я не хочу, чтобы о преступлениях узнали потому, что именно этого добивается Кароский. Через некоторое время, когда он сообразит, что его прием не сработал, он сделает следующий шаг. Тогда у нас появится шанс его взять. А поймав его, мы спасем жизнь другим людям.

И Андреа сломалась. Ее доконали усталость и боль. Она чувствовала себя опустошенной, обессиленной. И к этому примешивалось странное ощущение, которое трудно передать словами: нечто среднее между осознанием собственной уязвимости и жалостью к себе. Оно обычно появляется, когда человек вдруг понимает, что сам он — ничтожно малая песчинка в бескрайней Вселенной. Молча протянув диск Фаулеру, она обхватила голову руками и разрыдалась:

— Меня уволят.

Священник сжалился над ней:

— Нет, не уволят. Это я возьму на себя.

Через три часа посол Соединенных Штатов в Италии созвонился с директором «Глобо». Он принес извинения в связи с тем, что его служебная машина сбила специального корреспондента газеты в Риме. По версии посла, инцидент произошел накануне днем, когда машина ехала на полной скорости из аэропорта. К счастью, водитель затормозил вовремя, избежав трагедии, и молодая женщина не получила травм, не считая легкого ушиба головы. Журналистка упорно доказывала, что ей необходимо работать, но врачи посольства, осмотревшие пострадавшую, настоятельно рекомендовали ей пару недель отдохнуть. И предоставили ей возможность вылететь в Мадрид за счет посольства. Учитывая, что таким образом ей был причинен профессиональный ущерб, его, разумеется, готовы компенсировать. Некая персона, в момент аварии находившаяся в машине, выказала заинтересованность в судьбе журналистки и расположена дать ей интервью. В газету перезвонят в течение двух недель, чтобы уточнить детали.

Шеф «Глобо» повесил трубку, пребывая в глубочайшей растерянности. Он не мог взять в толк, каким образом эта строптивая и неуправляемая девица ухитрилась выбить для газеты право на интервью, получить которое сложнее сложного, практически невозможно! Он отнес удачу за счет фантастического везения голубоглазой пройдохи. И его буквально корчило от зависти — так ему хотелось оказаться на ее месте!

Он всегда мечтал побывать в Овальном кабинете[85].

Суббота, 9 апреля 2005 г., 13.25

Паола вошла в кабинет Бои без стука, и ей совсем не понравилось то, что она там увидела. Вернее, кого она увидела. Напротив директора восседал Чирин, выбравший именно этот момент, чтобы встать и покинуть кабинет, даже не взглянув на криминолога. Диканти попыталась остановить его в дверях:

— Послушайте, Чирин…