Венеция. Прекрасный город - Питер Акройд

Существовали и другие азартные игры. В самом начале XVI века была учреждена городская лотерея. Это был способ переключить внимание простого народа с частных развлечений за игорным столом на более безопасную область государственного предприятия. И, разумеется, средством получения денег. Лотерея проводилась на Риальто, разыгрывались одежда, мебель, картины, украшения. В 1590 году деньги, вырученные от лотереи, пошли на строительство нового моста Риальто. Билет стоил две кроны, а выигрыш составлял сто тысяч крон. Когда объявили победителей лотереи, все стоявшие на площади замерли.

Священники, проститутки и даже трусы – все заболели лотерейной лихорадкой. Пьетро Аретино заметил, что люди, оказавшиеся в ее власти, стали использовать для выражения своих чувств самые грязные ругательства и проклятия. Проигравшие говорили, что их выпотрошили и распяли. Но все же возвращались, чтобы начать с начала.

Азартные игры – неизбежное занятие в городе купцов, судьба которых зависела от моря. Купец всегда мог рассчитывать приобрести несметные богатства. Однако он находился во власти изменчивого моря. Сегодня человек был непомерно богат, а завтра мог остаться без гроша. Распространение азартных игр нередко считают признаком венецианского упадка, но, несомненно, страсть к игре неизбежно вытекает из атмосферы и самого духа города. Уже говорилось о том, что Венеция была колыбелью капитализма в Европе; сущность же капитализма состоит в принятии на себя риска, иначе известного как финансовая спекуляция. Азартная игра воспроизводит главные таинства экономических флюктуаций в более компактном и более напряженном пространстве.

Отсюда важная роль понятия «удача» в венецианских общественных делах. Венецианское государство всегда старалось избегать fortuna belli (военной удачи) в конфликтах, где не могло быть явного победителя. Основываясь на некоторых свидетельствах, можно предположить, что в XIV веке люди стали менее оптимистично относиться к удаче и риску. Удача сделалась богиней венецианского карточного стола. «Нынче все зависит от удачи, – писал венецианский историк Бернардо Гистиниани в конце XV века, – империи ежедневно меняются и преображаются. Эту игру вершит судьба, судьба, перед которой следует склониться».

Когда в 1774 году по приказу властей был закрыт крупнейший игорный дом, современник отметил, что «все жители впали в меланхолию… купцы не ведут торговлю, изготовители масок погибают от голода, а руки некоторых обедневших аристократов, привыкшие по десять часов в день тасовать карты, сморщились. Воистину, для деятельности каждого государства пороки абсолютно необходимы». Игра стала источником жизненной силы Венеции, как некогда была торговля. Когда все опасности, грозившие Венецианской империи, пропали, когда все риски великой коммерческой жизни исчезли навсегда, что еще оставалось венецианцам, кроме карт и костей?

Спортивные игры и развлечения имели особое значение для знатоков государственной власти. Знаменитой венецианской забавой, к примеру, была человеческая пирамида, которую венецианцы называли forze d’Ercole (подвиги Геракла). Мужчины вставали друг другу на плечи, и в каждом последующем ряду их число постепенно уменьшалось, пока на вершине не оставался один. Эти сооружения обычно устраивали на наплавных мостах из лодок, тем самым подчеркивая пугающее сходство с государственным устройством, где с помощью сложного общественного механизма дож оказывался на самой вершине пирамиды. Человеческая пирамида олицетворяла Венецию, существовавшую благодаря искусству сохранять равновесие.

В Венеции понятия «легкость» и «равновесие» имели огромные последствия. Можно счесть знаменательным, что одним из наиболее известных карнавальных развлечений был volo della colombina (полет голубки). От судна, стоявшего на якоре, протягивался канат до шпиля колокольни на площади Святого Марка, а от нее – еще один канат до Дворца дожей. Акробат, одетый ангелом, взбирался на вершину колокольни и устремлялся вниз к дворцу, разбрасывая цветы. В 1680 году был совершен еще более дерзкий трюк. Лодочник по имени Скартенадор поднялся на колокольню с помощью веревки верхом на лошади.

В Венеции существовало множество игр и состязаний, включая джидоко, фехтование, гонки на тележках, конные бега и состязание гондол. В XVI веке существовала игра под названием «шар», напоминавшая футбол. Эти и подобные им игры пользовались репутацией довольно грубых. Молодые венецианские аристократы предпочитали состязаться в стрельбе. Все эти развлечения имели форму соревнований, в конце которых победителю вручали приз. Венецианцы были чрезвычайно общительны и, следовательно, обожали состязания. Этого, к примеру, нельзя сказать о лондонцах того же времени, предпочитавших посещать травлю быков и медведей, где не было настоящих победителей и призов.

Однако была игра, которая лучше других символизировала стабильность и силу Венецианского государства. Она называлась la Guerra dei pugni (кулачный бой) и велась между жителями различных районов города – Риальто и Каннаруоли, Бариотти и Ньятти. Но самые крупные состязания проходили между Castellani, жителями западных приходов Каннареджо, Кастелло, Сан-Марко и Дорсодуро, и Nicolotti, из восточных приходов Сан-Поло и Санта-Кроче. Костяк этих групп у Nicolotti составляли рыбаки, а у Castellani судостроители. Их междоусобные войны уже описывались. Команды от каждой из этих территорий встречались для битвы на назначенном мосту, в то время как на улицах, идущих вдоль канала, выстраивались тысячи зрителей. Уличные торговцы предлагали им шарики с заварным кремом и каштаны. Цель прославленного состязания состояла в том, чтобы сбросить в воду противников и занять мост.

Согласно хронисту XVI века, это развлечение «снискало высокую оценку и любовь как всех венецианцев, так и иностранцев». Полюбоваться на то, как Nicolotti и Castellani сражаются за победу, приглашали заезжих монархов. Когда летом 1574 года Генрих Валуа посетил Венецию, две армии по триста человек устроили битву на мосту в его честь. В то время говорили, что так французу дали понять, что венецианцы «весьма свирепы, неукротимы, безудержны и необузданны». Сражавшиеся были в шлемах и со щитами. Многие вооружались палками. Бои продолжались часами. Подобные жестокие увеселения нередко имели жестокий конец. Участники сражения получали увечья или раны, а иногда погибали.

Разумеется, это один из случаев ритуального насилия, в котором находит выход грубая сила. Народная энергия направлялась в русло зрелищ, чтобы не использоваться в более опасных целях. Во время праздников, когда и проводились эти состязания, в народе говорили лишь о них. Обладание двумя камнями мостовой на гребне моста превратилось в навязчивую идею. Победители становились героями, а проигравшие покрывали себя позором. В победивших приходах разжигали огромные костры на площадях и устраивали импровизированные пляски. Лучшие бойцы были известны всему городу, их портреты висели в домах их приходов. Им давали почетные прозвища: Прыгун через канал, Пожиратель мертвецов, Истребляющий храбрых. Они считали себя солдатами, хотя венецианцы никогда не были солдатами в военном смысле слова. Возможно, этим объяснялась их драчливость дома.

Первое упоминание о подобном сражении относится к 1369 году, но первая битва на мосту была устроена, вероятно, в 1421 году. Корни этих столкновений гораздо глубже, чем может показаться, они уходят в первый период изгнания, когда отдельные группы людей обосновались на разных островах лагуны. Тогда велись войны за господство, символом которых стали кулачные бои. На островах, в конце концов образовавших саму Венецию, говорили, что береговые люди стремятся к материку, а морские – к другим островам. Каналы когда-то были настоящими границами, водой между клочками земли или приходами, которым угрожало не только ритуальное вторжение.