Танцующая на гребне волны - Карен Уайт

– Вы знали мою маму?..

Я чуть шевельнула рукой, в которой держала букет гладиолусов.

– Немного. Мы познакомились, когда Джошуа сломал руку, а она в тот день была дежурной медсестрой. Она очень хорошо к нему отнеслась, сказала, что у нее большой опыт с такими детьми, так что хорошо, что мы попали именно к ней. Тогда-то мы и узнали, что наши мальчики оба в классе мистера Мортона. Однажды она показала мне свой сад… Никогда раньше я не видела ничего подобного…

– Я помню, – ответил Джимми. – Вы приходили. Но я не запомнил, что это были именно вы.

Я улыбнулась, вспомнив маленькую изящную женщину с тихим голосом и ласковыми карими глазами.

– Я встретилась с ней однажды, когда забирала из школы мальчиков, и пожаловалась, что у меня проблемы с глицинией, и она пригласила меня зайти посмотреть, как обстоят дела у нее.

– Папа не любил, когда к маме приходили гости. – Тон его был не враждебный и не извинительный, но слова как будто долго теснились у него в голове, прежде чем находили выход.

Я только кивнула в ответ, не желая вспоминать тираду, которую услышала лишь за попытку выразить восхищение садом его жены. Я протянула Джимми гладиолусы.

– Это ей, – сказала я. – Я всегда сожалела, что не могла сделать для нее большего. Что не попыталась с ней подружиться, хотя и думала, что ей нужен был друг.

Я улыбнулась, чувствуя, что готова вот-вот расплакаться, и почувствовала руку Мими у своего локтя.

– Она сказала мне нечто, что я помнила все эти годы. – Я закрыла глаза, ощущая на щеках влагу. – Она сказала, что быть матерью значит быть садовником, растящим человеческие души. Вы выхаживаете детей, заботясь, чтобы им было всегда достаточно света, вы питаете их, сажаете семена и собираете плоды. Она называла своих детей своими цветами. – Я сжала в руках гладиолусы и подошла к могиле Мэри Энн. Плита ее была вся в цветах. – Я хотела поблагодарить ее. Эти слова помогали мне в то самое время, когда быть матерью оказывалось труднее, чем я ожидала.

Отделив два цветка, я положила их на могилы двух маленьких девочек. И взглянула на Джимми, ожидая увидеть в его глазах возможный упрек, но увидела лишь благодарность.

– Мама любила гладиолусы, – сказал он. – Я знаю, моим сестрам они бы тоже понравились. – Он широко улыбнулся, став вдруг таким похожим на мать, что у меня опять сжалось сердце.

Мими, не дожидаясь, пока я что-то отвечу Джимми, заговорила с ним, как будто зная, что слова застряли у меня в горле.

– Ну, не будем вас отвлекать… Я полагаю, мы увидимся с вами у Авы. Обещаем угостить вас лимонадом и сладким чаем.

– Благодарю. Было очень приятно вас видеть. – Он надел бейсболку и вернулся к поливке, стараясь не забрызгать гладиолусы.

Мы повернулись и медленно пошли обратно в тени дубов на яркий солнечный свет. Я не была уверена, удалось ли нам чего-то достичь – и чего? – но по крайней мере шаг сделан, начало было положено.

Ава

Сент-Саймонс-Айленд, Джорджия

Июль 2011

Когда я подъехала, Тиш и Бет уже прогуливались перед домом. Бет жила в соседнем квартале и почти каждое утро приходила к матери пить кофе, так что мне пришлось сделать только одну остановку, чтобы забрать обеих. Я открыла дверцы машины и ждала, пока они подойдут, потирая лодыжку. Башмак мне сняли только накануне, и я снова наслаждалась легкостью и свободой движений.

Бет открыла переднюю дверцу и сделала пригласительный жест в сторону матери.

– Красота уступает возрасту, – кокетливо улыбнулась она.

Тиш нахмурилась:

– Но у тебя ноги длиннее, и тебе труднее будет влезать и вылезать с заднего сиденья из-за твоего живота. Ты должна сидеть впереди.

Почуяв, что Бет сейчас вступит в спор, я вмешалась:

– Послушайте, почему бы вам не садиться по очереди? Тиш будет сидеть впереди по дороге в Саванну, а Бет по дороге обратно.

Обе взглянули на меня с некоторым удивлением, однако заняли свои места в предложенном мной порядке. Тиш похлопала меня по бедру:

– Видите? Я знала, вы будете хорошей матерью! Все по справедливости. – Она оглянулась на заднее сиденье. – А где ваша мать или Мими?

– Я приглашала их тоже поехать. Форсайт Парк недалеко от архива. И сегодня такое прекрасное утро… Но они настояли, чтобы заняться устройством детской. Я рожу только в феврале, но они говорят, лучше подготовиться заранее. Мы с Мэтью покрасили детскую в бледно-зеленый цвет, и он принес с чердака лошадку-качалку, но в остальном мы только сложили в углу кое-какие покупки. Но для мамы и Мими этого мало. – Я закатила глаза, хотя была приятно удивлена. – У мамы уже столько внуков! Трудно поверить, что появление еще одного будет замечено и даже отпраздновано.

Тиш потрепала меня по плечу:

– Это потому, что вы – единственная дочь. Есть что-то особенное, когда у дочери появляется ребенок. Как будто получаешь шанс начать все снова.

– И закрепить ошибки, сделанные впервые, – не без легкой игривой язвительности добавила Бет.

– Твоя правда. Посмотри только, каким чудовищем ты уродилась! – Тиш покачала головой, но она улыбалась.

Я переключила внимание на то, чтобы выехать со двора, удивленная непринужденной болтовней между матерью и дочерью, пытаясь представить себе такой разговор со своей матерью. Глория и Мими всегда говорили между собой именно так, но я обычно чувствовала при этом смущение.

– А это что? – спросила Бет сзади.

Я взглянула в зеркало заднего вида – она показывала мне книгу по истории, которую я перед отъездом бросила на сиденье в машину.

– Эту книгу мы с вашей мамой купили на распродаже. У меня не было времени ее основательно прочитать, но я ее пролистала. Похоже, там есть любопытная информация. Кто-то из вас не отважился бы почитать ее по дороге, не боясь тошноты? Мы могли бы выбрать оттуда сколько-нибудь имен, и они, возможно, дали бы нам ключ к поискам. Я составила список имен по фотографиям, сделанным мной на кладбище, и мы бы к нему добавили эти новые. К сожалению, снимки, которые я сделала на участке Фразье, оказались не в фокусе.

– С удовольствием уступлю эти поиски маме, – быстро проговорила Бет, вручая матери книгу. – У меня только что прошла утренняя тошнота, и я не в восторге от повторения этого испытания.

Тиш с демонстративным вздохом приняла из ее рук книгу.

– Полагаю, заняться этим придется мне. Подождите, найду очки. – И она углубилась в свою бездонную сумку, более походившую на брезентовый мешок.

– Вы получили какие-нибудь известия из археологического института о найденных мной останках? – спросила я.

Тиш хлопнула по сумке рукой:

– Я так и знала, что я что-то забыла! Боюсь, у меня те же симптомы беременности, что и у Бет, ну такая я стала рассеянная! Так недолго поверить, что беременность заразительна… – На мгновение она закрыла глаза, как будто для того, чтобы успокоиться. – Да, доктор Хирш звонил вчера. Я бы перезвонила вам немедленно, но в магазин приехала невеста, и мы битых два часа обсуждали с ней и ее женихом их свадьбу. Я совершенно забыла об этом.