Арвендейл. Император людей - Роман Злотников

— А храм?

— А что храм? Храм у них еще с тех времен, когда и земли Глыхныг-то не было. И орки еще по своим стойбищам отдельными родами сидели или кочевали по степи. Так что храм — это всего лишь площадка такая. На вершине скалы, вокруг которой Ахлыг-Шыг и выстроен. По легендам, именно на той площадке Ахлыгу Шыг-Хаора и явилась. И там осенила его своей силой и мудростью. А он взамен провозгласил ее главной над всеми иными богами орков и пошел ее волей воевать орков.

— Не людей разве? — недоуменно спросил Арил.

— Да не… людей они еще раньше очень даже запросто воевали. А Ахлыг пошел воевать орков. Сначала один род победил, воинов поубивал, а самок и детенышей к своему присоединил, затем другой, потом третий… А как детеныши подросли, орки-то не то что люди, уже к десяти годам, считай, в полную силу входят… и по обряду его рода воинами стали, так у него сразу столько воинов образовалось, что следующие четыре рода он покорил, считай, одновременно. Так и повелось. А когда в его роду, почитай, половина всех орков оказалась, он прекратил другие рода воевать, а наоборот, предложил им союз, чтобы вместе двинуться на людей и всех их покорить.

Арил понимающе кивнул. Вот оно как… А ватажный между тем продолжал:

— Ну тем-то и делать было нечего — согласились. А он, сказывают, их все время вперед своих пускал. Чтоб своих, опять же, поберечь. А как в каком роду воинов не оставалось, он его самок и детенышей опять в свой род включал… Так и захватили сначала одно королевство людей, потом другое. А когда люди опомнились, глядь — уже десяток королевств и княжеств под орками. Только надумали было союз создавать, а Ахлыг возьми да и предложи некоторым свой союз и вечную дружбу. А те и рады! Ахлыг ведь к тому моменту так людей напугал, что перед ним все тряслись. А тут раз — и все в ажуре! Воевать с грозным врагом не надо. Жизни свои драгоценные смертельной опасности подвергать — тоже. Все хорошо, и все довольны. Да еще и радовались, когда Ахлыг еще пяток герцогств да княжеств захватил. Оно ж между людей ведь как — раз сосед, значит, извечный враг да соперник. И когда у него беда, так нам радость и удовольствие. А тут еще эти, которые мир заключили, еще и тем, кто их предупреждал, что, мол, добром это не кончится, вообще рот заткнули. Смотрите, мол, какие мы разумные да мудрые. Вон, эти на мировую не пошли — и где они теперь? А мы — вот они, живы и в безопасности. — Ватажный замолчал и задумался, покусывая травинку.

— А потом? — тихо спросил Арил через некоторое время.

— А что потом? Потом Ахлыг возьми да и помри. Но перед смертью построил здесь, на скале, на месте бывшего святилища, храм, затем избрал себе унаследника и привел его сюда на испытание. Говорят, он многих здесь испытывать пробовал, но только один до конца испытание прошел. И именно он Ахлыгу и унаследовал. Уж что там за испытание было — не знаю, но навроде как сама Шыг-Хаора его испытывала. — Ватажный вновь замолчал. Над костром повисла напряженная тишина, а затем кто-то из бурлаков тихо спросил:

— Кымет, а чего ж ты нам ничего такого не рассказывал?

— А из вас разве кто спрашивал? — резонно возразил ватажный. — Ежели вопроса нет, так чего зазря воздух сотрясать-то?

— Да ладно, чего сейчас судить, — отозвались от костра, — ты давай дальше сказывай.

— А дальше все то же. Наследник все по его примеру делал. Слово, что Ахлыг разным людским государствам дал, он держал лет шесть-семь, не больше. А потом как раз новые воины подросли. И все по новой началось. Так что те, кто своей разумности радовались, потом все одно оркам в котел попали. В те времена они с нашим родом куда как меньше церемонились… Так и образовалась земля Глыхныг. И стоит она ныне непоколебимо. — Он замолчал. Все сидели, оглушенные услышанным.

Спустя некоторое время Арил спросил:

— Слушай, ватажный, а мне сказывали, что люди имеют право находиться внутри стен Ахлыг-Шыга только до заката солнца.

— Ну да, — кивнул тот.

— А как же загоны?

— Так там разве люди? Там — доброе мясо.

Арил помрачнел и посмотрел искоса на плащи, которыми укрылись Трой и Крестьянин. Он не сомневался, что его побратим и господин слышал каждое слово, произнесенное у костра. И потому решил переменить тему.

— А что, те испытания, про которые ты рассказывал, по-прежнему обязательны для тех, кто собирается стать вождем орков?

— Да не, — ватажный махнул рукой, — ну кому они теперь нужны-то? Теперь они сами себе хозяева. Никакие боги им не указ. Нонича они сами себе вождя избирают. Какого захотят…

Утром следующего дня Трой и Крестьянин поднялись, демонстрируя, что вчера шибко устали (что, в общем, было не такой уж неправдой) и за ночь так и не успели как следует отдохнуть. Что для новичков было совершенно естественным.

День прошел так же, как и предыдущий. А на ночевку они остановились в виду стен Ахлыг-Шыга. Столица орков располагалась не на берегу реки, как построили бы город люди, а почти в пол-лиги от нее. И прямо в центре кольца ее стен вздымалась вверх скала храма…

Перед ужином Трой и Крестьянин старательно показывали, как сильно они устали, и сразу после похлебки завалились на кучи травы, которые предварительно подготовили чуть в стороне от остальных. Чтобы, мол, свет и разговоры у костра не мешали отдыхать. Арил еще посидел у костра и почесал язык с бурлаками. Но на этот раз ватажный не рассказал ничего интересного, да и планы на вечер и ночь не предусматривали долгого сидения у костра, так что через некоторое время он отошел к месту, где уже темнели фигуры спящих Троя и Крестьянина. Там он некоторое время довольно шумно устраивался, ворчал на Крестьянина, требуя подвинуться и убрать руку, и на Троя, чтобы тот отодвинул ногу. Бурлаки даже не догадывались, что ни Троя, ни Крестьянина на месте уже давно не было…

К стене Ахлыг-Шыга Трой и Крестьянин подползли, когда уже совсем стемнело. Они воспользовались засохшим руслом ручья, видимо, наполнявшегося только в то время, когда над Ахлыг-Шыгом шли затяжные осенние дожди. Однако шагов за сто от стены русло резко поворачивало влево и исчезало где-то в стороне. Так что воспользоваться им, чтобы приблизиться к стене вплотную, было невозможно. Впрочем, даже если бы русло протянулась до самой стены, Трой вряд ли продолжил бы двигаться по столь явному пути подхода. С орков станется усыпать дно ручья железными или, что еще хуже, стеклянными «яблоками». И не заметишь, как руки располосуешь…

Около часа оба лежали, тщательно изучая все, что происходило на стене, и обмениваясь только легкими, едва заметными касаниями рук и едва различимым во тьме шевелением губ. А затем Трой, кивнув Крестьянину, который должен был дождаться Арила, осторожно двинулся вперед.

Орки видят в темноте гораздо лучше людей, хотя, конечно, хуже, чем днем, поэтому сейчас ночная темень была для Троя скорее помехой, чем подспорьем, ибо заставляла двигаться так, будто вокруг был белый день, и в то же время напрочь скрывала канавы, камни, кусты, могущие послужить защитой от сторожкого взгляда. Так что вплотную к стене он подобрался лишь через полчаса после того, как выбрался из засохшего русла. Припав к стене ухом, он некоторое время вслушивался в камень, а затем осторожно размотал тонкую, но прочную веревку и обвязался ею вокруг пояса. После чего снял сапоги, размял пальцы, глубоко вдохнул и начал осторожно карабкаться по стене.