Золотые врата - Андрей Николаев

– Это зависит от сведений, которые вы мне предоставите, товарищ комиссар. Боюсь, профессор Барченко ошибся, определив задачи диверсионной группы немцев. Есть у вас карта?

Поднявшись, комиссар отдернул шторки, закрывающие огромную карту Советского Союза. Смирнов, со стаканом чая в руке, подошел поближе.

– Какие корабли, классом не ниже эскадренного миноносца, есть на Северном флоте? – спросил он.

– Э-э, собственно, крупнее эсминцев у нас там ничего нет.

– За какое время они могут достигнуть Новой Земли?

– Я не моряк, Николай Андреевич, могу сказать только приблизительно. От Мурманска, полагаю, потребуется около двух, двух с половиной суток полным ходом, из Архангельска еще дольше…, впрочем, там только сторожевые корабли.

– Слишком долго. Когда ожидается десант?

Комиссар задумался, шевеля губами, потом кивнул.

– Максимум, через сутки.

Смирнов отошел от карты, потеряв к ней интерес, вернулся в кресло. Взглянув на комиссара, он наморщил лоб.

– А почему охрана лагеря состоит из сотрудников ГУЛАГа, товарищ комиссар? Вы представляете, что с ними сделает немецкий десант?

«Началось, – подумал тот. – Поиски стрелочника».

– Охрана лагерей, по своей специфике, …

– Это не обычный лагерь, черт возьми! – внезапно раздражаясь, крикнул Смирнов, – вы послали туда своего человека, но не подумали об усилении войскового соединения! Как это понимать?

Стук в дверь прервал начинавшийся конфликт. В кабинет заглянул адъютант, протянул бумаги. Комиссар поспешно взял их у него из рук, выпроводил движением руки и впился взглядом в донесения агентов.

– Вслух, если вас не затруднит, – уже обычным голосом попросил Смирнов.

– Карл Мария Виллигут, он же Вайстор, месяц назад помещен в клинику для душевно больных под Зальцбургом, где и находится в настоящее время. Йорг Ланс фон Либенфельс руководит археологической экспедицией на месте последнего оплота катаров[17]-альбигойцев в окрестностях замка Монсегюр…

– Я знаю, где находился «последний оплот» катаров, – едко заметил Смирнов, – короче, пожалуйста.

– Вольфрам Зиверс в Берлине, курирует разработки института «Аненербе», местонахождение профессора Хильшера не установлено. Генрих Гиммлер проводит переговоры с фельдмаршалом Маннергеймом в Турку, после чего проведет инспекционную поездку по Норвегии…

– Стоп, – Смирнов подался вперед, – маршрут следования известен?

– В общих чертах. Север Норвегии – осмотр бывших английских военно-морских баз…

– Достаточно, – Смирнов снова откинулся в кресле. На этот раз на его лице появилось удовлетворенное выражение, словно он решил сложную задачу, – так-так, господин Великий Магистр[18], решили воспользоваться плодами чужих трудов? – пробормотал он едва слышно. – Товарищ комиссар, есть у нас в районе Архангельска бомбардировочные соединения? Я имею в виду дальнюю авиацию.

– В Ягоднике три эскадрильи дальних бомбардировщиков ДБ-3[19]. По-моему, бомбовая загрузка около тонны.

– Держите их в боеготовности. Возможно, нам придется нанести удар по «бестиарию». Не делайте большие глаза, товарищ комиссар, это по вашей вине наши научные разработки могут попасть в руки врага. И это еще в лучшем случае, в худшем – немцы воспользуются проводимым Барченко экспериментом в своих целях. Последствия даже я предсказать не берусь.

Смирнов разлил коньяк, приглашающе приподнял рюмку, выпил, не дожидаясь его реакции на приглашение и, сухо попрощавшись, вышел из кабинета.

* * *

Новая Земля, спецлагерь «Бестиарий»

Профессор нашел Панкрашина в казарме – Войтюк, разобрав винтовку, объяснял тому устройство оружия.

– Стебель затвора, курок, боевая личинка, – Войтюк, почти не глядя, собрал винтовку, подкинул в руке, – образца тысяча восемьсот девяносто первого года, а лучше так и не придумали. И не надо! Ты ее только нацель правильно, а уж она не промажет.

Барченко прервал урок, сказав, что продолжить можно будет в свободное время.

– Сергей, у нас неприятности.

– Еще? Что на этот раз случилось?

– Гагуа не смог связаться с Москвой. Похоже, энергетические каналы связи блокированы.

– Как это возможно? – удивился Панкрашин.

– К сожалению, возможно. Боюсь, это работа наших коллег из «Аненербе». Мне необходимо выяснить, насколько серьезна блокада архипелага. Вы можете прозондировать пространство вокруг Новой Земли на астральном уровне? Мне, откровенно говоря, недосуг.

– Конечно, Александр Васильевич. Когда это необходимо сделать?

– Немедленно. По результатам вашей проверки и будем строить дальнейшую работу.

– Сейчас же отправляюсь, – сказал Панкрашин.

Попрощавшись со старшиной, он забежал в барак, накинул малицу – несмотря на конец весны, ветер, гулявший на скалах пронизывал насквозь, а ему предстояло оставить тело в неподвижности на несколько часов. Межевой спросил, не нужна ли помощь, но Панкрашин отказался, сказав, что просто прогуляется по берегу.

Если в лагере царило относительное безветрие и солнце уже чувствительно припекало, то за территорией было не жарко. Северный ветер рябил воду, покрывавшую низменности, гнул едва проросшую траву, подталкивал Панкрашина в спину уверенно, словно знал, куда тот направляется. Выбирая места посуше, Панкрашин поднялся к скалам. Здесь ветер был еще сильнее, зато под ногами не хлюпало. Скоро он уже был возле памятного знака – «гурии», а от него до лощины, которую они с профессором использовали для своих астральных экскурсий, и вовсе было рукой подать. В последний раз Сергей был здесь один и Барченко не знал о его отлучке. Тогда Сергей стал свидетелем бомбардировки базы немецких подлодок и гибели английского бомбардировщика.

Спасаясь от ветра, он свернул в лощину, подошел к обрыву и полюбовался открывшимся видом на море. Глубокая синева до горизонта, пена и брызги, взлетающие под ногами. Прямо напротив, на расстоянии нескольких метров от него, парил поморник. Распластав крылья, он висел в воздухе, словно подвешенный на нитках за кончики крыльев и косился на Панкрашина черным глазом. Сергей подмигнул ему – что, приятель, полетаем?