Строптивица для лэрда - Франциска Вудворт

– Валерия, уделите мне минуту, нам надо поговорить.

Ох, такой Николас пугал. Официальное обращение настораживало и заставляло выпрямить спину. Вот не хотела я разговаривать с ним, когда он такой.

– Возьму на себя смелость и попрошу отложить разговор, – ответила я. Он бросил на меня холодный взгляд, приподняв бровь. Всем своим видом он показывал, что мои слова неуместны, и это был хоть и высказанный в вежливой форме, но приказ.

– Николас…

– Сейчас, – оборвал он меня, и я с тяжелым сердцем двинулась за ним.

– Аглая, угости Кору пирожками, – произнесла я напоследок, она так и застыла в растерянности в холле, смотря на нас. – Николасу принеси, – произнесла я одними губами. Он усталый, злой и наверняка голодный. Не самое лучшее сочетание.

Мы прошли в кабинет, и я села в кресло, а Николас за стол. Положив руки на столешницу, он сцепил их в замок.

– Я хочу знать всё, что произошло, – властно произнёс он.

– Зачем, если наказание уже вынесено?

Может и не стоило проявлять непокорность в данный момент, но я как-то не представляла, каким образом начать рассказ. Не привыкла я жаловаться. Вот Курдагану без задней мысли всё рассказала, кто ж знал, что он Николасу всё выложит. В глубине души меня немного пугал такой Николас, и откровенничать с ним не хотелось.

– Ты меня осуждаешь? – приподнял он бровь.

– Что вы, как я могу. – Увидев его взгляд, я выругалась. Чёрт, ну почему не смогла удержаться от язвительности.

– Вынужден сообщить, что как моя гостья, ты находишься под моей защитой. Нападение на тебя или оскорбление приравнивается к нападению на члена моей семьи. Как думаешь, что бы произошло, не подоспей Курдаган? – его имя он произнёс с трудом, чуть ли не выплюнул.

– Между мной и Ринусом произошла бы схватка, и я бы дала ему по зубам… и не только, – закончила я, чем вызвала его удивление.

– Не льсти себе! – рявкнул он, и я чуть не подскочила на месте. – Тебе не справится с мужчиной, – закончил он уже спокойнее.

– Я ходила на курсы самообороны, – кротко ответила я.

Николас резко встал и подошел ко мне.

– Покажи, – насмешливо произнёс он.

Пришлось нехотя вставать. На меня напала оторопь. Драться с ним желания не было. Ну вот абсолютно никакого. Были моменты, когда бы я ему врезала с огромным удовольствием, но не сегодня. Тем более Ринус и Николас были в разных весовых категориях. Про таких противников как Николас наш тренер говорил, что самый лучший выход удар по коленной чашечке и бежать. Бить его, после того как он целый день провёл на охоте мне не хотелось, да и бежать было некуда.

– И что бы ты дела, если бы он тебя обнял? – его руки легли мне на талию и резко притянули к себе. – А если бы он потянулся к лифу платья? – вторя словам, его рука легла мне на грудь, чуть сжав её. Я же не могла сбросить с себя оцепенение и прекратить это безобразие.

– Что бы ты делала, если бы он захотел поцеловать тебя? – Его рука оставила грудь, и он взял меня за подбородок, приподнимая его. Губы обжёг властный поцелуй. Не встретив сопротивления, его язык проник между губ, потом выскользнул лишь затем, чтобы тут же вернуться и врываться снова и снова, беря меня в плен и завораживая чувственным ритмом.

Раздался стук в дверь и со словами:

– Николас, попробуй наших пирожков, – в кабинет вошла Аглая.

Он резко отпрянул от меня, сделав шаг назад. В раздражении Николас взглянул на сестру:

– Аглая, у тебя появилась плохая привычка врываться, когда я разговариваю. Выйди!

Та с обидой посмотрела на него.

– Пусть останется, – обрела голос я. – Ты же хотел знать, что произошло. Думаю, Аглае тоже интересно будет узнать.

Николас кивнул, разрешая и поставив пирожки на стол, Аглая присела. Николас вернулся на своё место. По тому, как он невольно скосил глаза на пирожки, я утвердилась в мысли, что он голодный.

– Попробуй, мы с Аглаей делали. Правда, пекли они уже с Марьяной.

– После, – отрезал он.

После так после. Я кратко рассказала о происшедшем. Когда я дошла до того, как Ринус стаскивал меня с седла, то Аглая ахнула, а взгляд Николаса заледенел.

– Я бы справилась с ним, – сказала я ему.

Он бросил на меня такой взгляд, что невысказанные слова: «Как сейчас?», так и повисли в воздухе.

– Николас, если хочешь, то давай завтра устроим схватку. Только учти, что драться я буду грязно. Сегодня же мы оба устали и это ни к чему.

Когда я закончила рассказ, то Николас произнёс:

– Аглая, распорядись насчёт ужина, – попросил он её, вежливо выставляя из комнаты.

– А я уже распорядилась и всё накрыто, – ангельским тоном ответила она. Вот же умная девочка! Всё предусмотрела.

– Мы сейчас идём. У нас остался не решённым ещё один вопрос, – произнёс он, оценив её расторопность. – Отнеси пирожки к столу, мы через минуту будем.

Аглая подчинилась, бросив на меня напоследок извиняющийся взгляд, показывая, что больше ничего не может сделать. Меня же волновал вопрос, что ещё он хочет обсудить.

Николас дождался, пока за сестрой закрылась дверь и спросил:

– На что ты играла в шахматы с кузнецом?

Что?! В первую секунду я подумала, что ослышалась. Он там человека выгнал, а его такие вопросы беспокоят. Мне стоило трудов сдержать себя и не вспылить.

Я встала и ледяным тоном ответила:

– Последний мой опыт убедил меня, что играя в шахматы лучше ничего не ставить, а получать удовольствие от самой игры.

Николас тоже встал и сверлил меня подозрительным взглядом. Не верит? Так это его проблемы.

– Если это всё, то нас заждалась Аглая. – Произнеся это, я пошла к выходу.

Вот никогда не пойму мужчин. Что это было? Ревность к Курдагану? Нашёл к кому. Более логичным было бы ревновать к Минаху, по крайней мере, у нас с ним был более «тесный» контакт.

Николас долго не мог уснуть. Не смотря на тяжёлый день, сон не шёл к нему, а всё из-за нападения на Леру. И где?! На его же землях и его человеком!

Ринус год назад потерял жену и остался вдовцом. Сначала его все жалели – семеро детей без матери остались. Самому старшему пятнадцать лет, а младшей девочке три года. Больше всех себя жалел он и пил беспробудно, забросив дом и хозяйство на своих детей. Постепенно люди стали менять к нему отношение и на их лицах сочувствие сменялось отвращением. К тому же он любил всем жаловаться на тяжелую жизнь, а если не хотели слушать, то начинал задирать и лез в драку. Хуже всего, что в пьяном виде он начал избивать детей, срывая на них свою злость. Старший парень изо всех сил тянулся, стараясь добыть пропитание, и часто возвращался из леса с дичью, вот только это вызывало ещё большую злость отца, так как он чувствовал свою несостоятельность.