Профи крупного калибра - Михаил Нестеров

– Мне не до шуток, Люда. И вообще, я не знаю, придет Араб или нет. Может, сейчас он взлетел на воздух, а приземлится только в Москве.

– Ладно. – Грязнова так же демонстративно пожала плечами и протянула руку: – Тогда отдай ключи.

«Вот ненормальная!»

Олегу стоило больших трудов отговорить Людмилу. Он нервно прохаживался по кабинету и жестикулировал, отчего время от времени под расстегнутым пиджаком обнажался край наплечной кобуры.

– Ладно, – еще раз повторила следователь. – Ради мужика с пистолетом я готова на все.

Уходя, Олег еще раз попросил:

– Если меня не будет до восьми, езжай ко мне.

– К старому разбойнику? Одна? Ну нет, лучше я подожду здесь.

Она проводила Олега взглядом, не подозревая, что не только пойдет к Олегу, но снова останется у него на ночь.

* * *

До вылета самолета оставалось около полутора часов. Принимая решение, Радзянский ставил на карту все. Он чувствовал, что необходимо поступить так, а не иначе, что это дело катилось, набирая обороты, к завершающей фазе.

«Я не знаю, как ты это сделаешь...» – прозвучали в голове слова оперативника.

Действительно, трудно, очень трудно остаться в аэропорту, когда за тобой неотступно следуют четыре пары глаз. Но Руслан допустил ошибку, поскольку на борт Радзянский поднимется один. А вот встречать его будет все тот же Николай Корзухин.

«Успею или нет? – думал Лев, прохаживаясь по залу аэропорта. – Должен успеть, если в числе первых пройти регистрацию. Можно и сейчас по сотовому набрать московский номер телефона, но охранники не отстают ни на шаг, услышат каждое слово весьма деликатного разговора. А вот за стойку терминала без билетов их, конечно же, не пропустят. Сколько времени останется до вылета? Час или чуть больше».

А вот и приглашение к регистрации пассажиров, вылетающих рейсом Сочи – Москва. Не мешкая, Радзянский шагнул к четвертой стойке.

Он не оглянулся на черноволосых соглядатаев, но чувствовал их взгляды спиной. Когда он в толпе пассажиров пойдет к самолету, они также будут наблюдать через зеркальные окна аэропорта, пока самолет не скроется в небе.

Пройдя контроль, Лев отошел в сторонку и набрал номер телефона. Мог бы позвонить Василию Ефимовичу, но в этом деле старик ничем не поможет, просто не успеет. Но благодаря ему, его оперативности, с которой он собрал на Иванова досье, последние строки стояли сейчас перед глазами и касались начальника личной охраны Иванова Сергея Юрьевича: «Павел Усачев руководил подразделением, обеспечивающим безопасность председателя Верховного суда Российской Федерации, как специалист привлекался к участию в антитеррористических мероприятиях. До приглашения Иванова возглавить его личную охрану командовал подразделением спецслужбы Внуковского аэропорта».

Если кто и успеет, то только он.

Мысленно Лев поблагодарил старого учителя.

Москва

Окончив разговор, Сергей Иванов в течение нескольких секунд слушал короткие гудки, призывающие положить наконец трубку и решить – последовать рекомендациям Льва Радзянского или глубоко проигнорировать их. Один он не мог разрешить неожиданно свалившуюся на него проблему – то следовало не только из собственной логики, которая могла стать плохим советчиком, но так же недвусмысленно вытекала из туманных высказываний Радзянского. И сейчас Сергей Юрьевич пожалел, что пошел на контакт с пронырливым ценителем искусства. Хотя до этого звонка он мог отозваться о Льве Платоновиче как об обязательном человеке, строящем взаимоотношения с клиентом на полном доверии.

«Наверное, все же кто-то стоит за ним, – размышлял Иванов. – Радзянский попросту является доверенным лицом некоего человека». Эти мысли пришли только после того, как эксперт со стопроцентной гарантией дал заключение: «Опрокинутый треугольник» Кандинского является подлинником. Убежденность шла не от величины гонорара, хотя Иванов и переплатил специалисту. А до этого времени скептицизм у него все же присутствовал.

Но подлинник оказался подлинником, Радзянский – Радзянским, что бизнесмен выяснил, пробивая Льва Платоновича по налаженным каналам. Правда, удивило, что тот является владельцем магазина «Природа». Результат экспертизы уже был на руках, и Иванов, пребывая в отличном настроении, решил при очередной встрече с Радзянским прикупить у него «рыбных» акций.

Теперь все может круто измениться.

Иванов вызвал начальника личной охраны Усачева, так как тема предстоящего разговора касалась обоих.

Павел Усачев возглавил личную охрану Сергея Юрьевича в 1998 году, обладал приоритетом подбирать и привлекать к работе телохранителей из спецподразделений в свое небольшое ведомство со статусом частного детективного предприятия, именуемое «Гвардией».

Приземистый, крепко сложенный, с перебитым носом и внимательным взглядом, Усачев сел напротив шефа. Как обычно, он был одет в строгую темную пару, светлую рубашку и галстук.

– Можешь курить, – разрешил Иванов.

– Нет, спасибо, – отказался охранник.

Они находились в большом кабинете, где пластику не было места. На окнах отсутствовали привычные для офисов жалюзи, их заменяли плотные гардины. Паркетный пол, тяжелые дубовые двери, старинный секретер, стол с изящными резными ножками. Даже компьютерное оборудование фирмы «Хьюлет Паккард» носило оттенок мореного дуба. Может, некстати, не вписываясь в общую атмосферу, в углу кабинета пристроилась бамбуковая вешалка.

– Только что у меня состоялся странный телефонный разговор, – опуская тяжелое тело в кресло, начал хозяин. – Звонил Радзянский.

«Да, я помню такого человека», – многозначительно кивнул Усачев. На этого человека он делал запрос, носящий обычный бытовой характер, в ходе которого были установлены адрес и место работы Радзянского. То, что он, со слов Иванова, работал вице-консулом, проверить было невозможно. Да и не требовалось. Опять же со слов Иванова, «гнал пургу», уходя от ответа и называя громкую должность. На своем веку Сергей Юрьевич встречал не один десяток сынов лейтенанта Шмидта. Кто-то, как и положено, оказывался мошенником, кто-то «с тяжким звероподобным рвением» действительно оказывал неоценимые услуги, предпочитая мистифицировать и дальше. Так что в дипломатическом статусе Радзянского ничего особенного не было.

– Если помнишь, – продолжал Сергей Юрьевич, – он предложил мне картину Кандинского, пообещал подвески бактрийской царицы. – Иванов пошевелил щеками и носом, поправляя массивные очки.

Пока Усачев не понимал, вернее, не разделял обеспокоенности шефа, которая была написана на его дородном лице. Однако это только вступление, главное еще впереди, поэтому, не задавая вопросов, начальник охраны ожидал продолжения и не заполнял паузы, возникшей в самом начале разговора.

– Радзянский сказал, – продолжил Иванов, покручивая на столе черепаховую пепельницу, – что ему нужно остаться в Сочи. – Сергей Юрьевич, все еще находясь под впечатлением странного разговора со своим недавним знакомым, пояснил: – Радзянский сейчас там. Эту работу он предложил поручить тебе.