В объятиях принцессы - Джулиана Грей

– Ты мог бы просто поцеловать меня на прощание, – перебила Луиза. – Обнять и сказать: «До свидания, моя дорогая жена, моя помощница, мое сокровище. Буду верен тебе в мыслях и делах. Я буду думать о тебе каждую минуту. Я буду мечтать о тебе в постели. Каждую ночь я буду целовать твою фотографию».

– Так случилось, что у меня нет твоей фотографии.

Луиза отвернулась и прижала коробочку к груди.

– Ты… Ты…

Сильные руки скользнули по ее плечам. Сомертон прижал ее к груди и тихо прошептал:

– Мои люди здесь неподалеку. Если что-то пойдет не так, появится малейшее подозрение, иди на соседнюю ферму и назови мое имя. Не получится – доберись до Баден-Хунхофа и отправь телеграмму мистеру Натаниэлу Райту.

– Райту?

– Да. Я оставил ему соответствующие инструкции. Ему можно доверять. – К ее макушке прикоснулись мягкие теплые губы. – Прощай, моя дорогая жена.

Луиза резко повернулась, но лорд Сомертон уже шагал к двери, на ходу надевая шляпу. Он не оглянулся.

По настоянию фрау Шуберт она удалилась в свою комнату и вымылась в старой оловянной ванне, горячую воду для которой принесла сама хозяйка дома. Она чувствовала слабое недомогание, но посчитала, что это вполне нормально после изнурительного путешествия.

И только одеваясь после ванны, заметила пятна крови на белье, а к вечеру поняла, что надежды не осталось.

Пара мускулистых мужских рук опустилась по обе стороны от ее плеч. Его рот, нежный и требовательный, пахнущий бренди, накрыл ее губы. Его обнаженная грудь потерлась об ее соски, и его бедра опустились на нее – неумолимые, неизбежные. Ее тело наполнилось желанием – все, вплоть до кончиков пальцев. Его поцелуй стал глубже и безжалостнее, и она почувствовала, что задыхается под тяжестью его тела.

– Иди за мной, – сказал он.

Или это было «иди ко мне»?

Она попыталась сбросить удушающую тяжесть. Ее тело подалось вперед, руки впились в…

Ничего. Только воздух.

Луиза села и взглянула на свои руки. Кулаки были судорожно сжаты. Рядом лежали белые подушки. На столе возле кровати тикали золотые карманные часы. Она посмотрела на циферблат – из открытого окна проникал тусклый свет.

Раннее утро. Двадцать пять минут шестого.

Она снова легла среди подушек. Фрау Шуберт собрала их для нее со всего дома. Каждая клеточка ее тела испытывала острое разочарование. Сон был таким реальным! Она чувствовала его тело, тепло кожи, запах бренди. Они снова вернулись в маленький домик во Фьезоле и занимались любовью под жарким итальянским солнцем.

Но Сомертона рядом не было, и жизнь продолжалась без него. Прошло восемь дней с тех пор, как он и Олимпия отбыли в скромном черном экипаже, и с тех пор от них не было никаких известий. Они исчезли без следа, растаяли в нежарком германском лете.

Луиза повернулась к окну.

Сомертон сказал, что даст о себе знать через неделю, если все пойдет хорошо.

Если все будет хорошо.

Ее тело все еще было под властью сна, но тошнотворный страх быстро прогнал приятные воспоминания. Один из них должен был к этому времени прислать ей сообщение, какими бы ни были новости, плохими или хорошими. Значит, новости очень плохие.

Или нет? Она уставилась в щель между занавесками, наблюдая, как начинается утро восьмого дня, стараясь найти причину молчания мужа. Забывчивость или занятость, или невозможность отыскать надежного гонца.

Луиза сбросила простыни и встала.

Невозможно. Если граф Сомертон обещал прислать сообщение, он бы нашел способ это сделать. Если у него была такая возможность. Значит, возможности не было. Иными словами, что-то случилось.

И она должна выяснить, что именно.

Она надела ставший уже привычным мужской костюм, наложила тугую повязку на грудь, умылась.

Небо на востоке быстро светлело, первые лучи солнца уже начали золотить вершины холмов. Луиза надела шляпу и тихо закрыла за собой дверь.

– Ваше высочество!

Луиза испуганно вздрогнула и обернулась. Из амбара к дому шла фрау Шуберт, неся ведра с молоком. Ее ослепительно-белый фартук в предрассветных сумерках светился, словно привидение.

– Доброе утро, фрау Шуберт.

– Почему вы встали так рано? Его высочество особенно подчеркнул, что вы должны больше отдыхать. – Женщина поспешила к Луизе и поставила тяжелые ведра. – Вы должны вернуться в постель. А я сейчас принесу вам завтрак.

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Мне не спалось. Я немного погуляю и вернусь.

– Но его высочество сказал…

– Его высочество отсутствует уже больше недели, фрау Шуберт. От него ни слуху ни духу. – Луиза на мгновение заколебалась, но женщине определенно можно было доверять. Она служила Луизе преданно, словно считала это для себя величайшей честью. – Муж велел мне найти его людей в Гогенгрубене, если у меня появятся основания для беспокойства.

– Но это же три километра, ваше высочество! – Фрау Шуберт явно была шокирована.

Луиза только улыбнулась:

– Уверяю вас, фрау Шуберт, я справлюсь.

– Но вы не должны! А вдруг вас увидят! Сегодня приезжает сын моей сестры – он остановится у меня по пути в Хольштайн. Он сделает все, что надо. – Фрау Шуберт была явно встревожена и расстроена. – Его высочество не хотел бы, чтобы вы подвергали себя опасности.

– Боюсь, время не терпит. Дорога каждая секунда.

– О, молю вас, ваше высочество, позвольте Гюнтеру пойти вместо вас. Ему можно доверять. Он – один из лидеров оппозиции Хольштайна. Вы, наверное, его знаете. Это сын нашего покойного мэра.

– Мэра? Мэра Хольштайна?

– Да. Его зовут Гюнтер Хассендорф, и я бы доверила ему свою жизнь. Он всегда останавливается у меня, когда проезжает мимо. Хороший мальчик, настоящий роялист.

Перед мысленным взором Луизы пронесся смутный образ. Стефани, танцующая на празднике урожая с сыном мэра. Тогда она с ним открыто флиртовала. Луизе даже пришлось потом сделать ей замечание. Стефани заявила, сверкая глазами, что ей все равно, она влюблена в этого парня, а он – в нее, и следующей весной они поженятся. Юный Гюнтер был высоким крепким парнем, но, разумеется, совершенно неподходящей партией для Стефани. Следующей весной он действительно женился, но на дочери очень богатого бюргера. Этого потребовал его практичный отец. Герр Хассендорф мудро решил, что нет никакого смысла, и даже наоборот, опасно связываться с любимой младшей дочерью князя Рудольфа.

– Гюнтер? Ваш племянник – Гюнтер Хассендорф? Тот самый, в которого влюбилась Стефани?

Фрау Шуберт нахмурилась:

– О чем вы, ваше высочество?