Невиновных нет - Яна Горшкова

Элир уважал пушкарей ничуть не меньше, чем моряков. Это тебе не просто устроить трах-ба-бах, это наука, приходящая с опытом, и Гизэйну не откажешь в мастерстве. Ему порой достаточно одного пристрелочного выстрела.

— Готовьсь!

Парни работали как единый часовой механизм, каждое действие заучено многократно, любо-дорого посмотреть.

— Пли! — Гизэйн махнул рукой.

Элир зажал уши, а шуриа по прозвищу Сверчок резко дернул за спусковой шнур.

Бум!

Практически одновременно с ним выстрелили остальные орудия.

Началось!

Слитный грохот десятка мортир за спиной буквально впечатал Грэйн в землю. Тыловая батарея наконец открыла огонь. От жуткого, какого-то запредельного воя и гудения снарядов, устремившихся сперва круто вверх, а потом — резко вниз, на головы осаждавших, заложило уши. Ролфи потрясла головой и закашлялась. Вонючий и густой дым сполз с куртины и накрыл равелин. Что там творилось под стеной, было не разглядеть.

— Ну вот! — проорал ир-Симейн. — Накрыли! Теперь пойдет дело!

— Что?! — она проморгалась и заорала в ответ, понимая, что не столько слышит, сколько угадывает слова, слетавшие с губ сержанта вместе с капельками слюны.

— Огонь! — закричал он, и Грэйн пальнула вниз, в дым, не целясь. — Хрен они пройдут, пока мы живы!

Время застыло, и ей показалось, что она перезаряжает свою винтовку под водой, так медленно двигаются ее руки… а потом — перекатиться, привстать на миг… огонь!

Залп!

Батарея снова рявкнула, но на этот раз Грэйн уже не вздрогнула. Снова клубы дыма, снова раззяванный в крике рот сержанта… Залп!

Что-то горячее чиркнуло ее по щеке… чушь все это, будто в горячке ничего не чувствуешь, еще как чувствуешь… пли! И вдруг в мир вернулись звуки, и он тотчас распался на клочки и осколки: крики внизу, рявканье пушек, стоны и проклятья… воющий синтафец рядом и черное пятно, расплывающееся из-под его прижатых к животу рук… Залп!

Несколько залпов мортир, казалось, должны были окончательно похоронить боевой дух чори, но радоваться Элир не спешил. Гизэйн, кстати, тоже не выглядел довольным. Он нервно укусил себя за кончик косы и подозрительно покосился на рилиндара.

— Сдается мне, не все так просто.

— Угу, — согласился Элир, утрамбовывая шомполом патрон в стволе.

— Пушек ждут, — сделал вывод заряжающий Тойс и шумно втянул черную от гари и пороха соплю.

— Точно, — кивнул Джэйфф.

К южному равелину снова бежали чори. Элир их не видел, он чуял их неровное сердцебиение необъяснимым чутьем вечного убийцы.

Во рту было еще кисло от вкуса бумаги скушенного патрона, а он уже зарядил свое ружье, прицелился и выстрелил. В густом дымном мареве кто-то дико закричал, невольно выдав весь отряд.

«Надо же дать отважной эрне вдоволь порезвиться». И судя по тому, какая там началась пальба, Грэйн стало очень весело.

Неправда, что картечь воет: она визжит, и так же визжат сорванными голосами те, внизу, и жуткий этот визг сливается с твоим собственным рычанием, а мира вокруг нет, он пропал, потерялся в дыму, и боли нет тоже — толчок, мгновенный ожог — и только тепло, очень тепло становится бедру. Руки двигаются сами, мыслей нет, нет ничего, и только вдруг — выпученные глаза возникают над кромкой стены, только глаза, ничего больше, и ты палишь прямо в них, и отдача выламывает плечо… А! Вот еще один! Перезаряжать поздно, но пистолет сам тыкается рукоятью в ладонь… Залп! Не глядя, наугад, выстрел… отбросить, перехватить винтовку и…

Мимо, рыча, прокатился ир-Симейн, вцепившийся кому-то в глотку, и Грэйн с размаху опустила приклад на мелькнувший пыльно-черный затылок.

На южном равелине творилось что-то дикое. По месиву из тел топтались живые. Все вперемешку — и чори, и защитники. И если бы на Грэйн не было белой (теперь уже серо-красной) рубашки, то Джэйфф ни за что не разглядел бы ее среди сражающихся. Сверху ему было прекрасно видно, как дерется женщина. Неплохо дерется. По крайней мере, она до сих пор жива.

Элир чем мог помогал Грэйн. А мог он только отстреливать врагов на подходе к равелину.

Пуля просвистела так близко, что опалила рилиндару щеку.

«Ах, ублюдки! Поганые ублюдочные твари! Держись, хёлаэнайя, держись!»

И в этот момент раздался оглушительный грохот, взрыв такой силы, что прогнулось небо и покачнулось море. Следом — второй точно такой же, и еще один. И еще. За спиной у Джэйффа взметнулся столб рыжего пламени, и все вокруг заволокло едким дымом.

— Ю О-О-О-Ы О-Я! И-О! — орал во всю глотку Гизэйн. — К о-ю о-сь!

«Бьют со стороны моря! Линкор!» Только по движению губ сержанта Элир понял, что тот крикнул. «К бою готовсь!»

И это правильно! Сейчас бомбардировка закончится, и на стены полезут чори. Они же там не зады себе отсиживают, они подбираются поближе. Наверное… Потому что обстрел не прекращался ни на мгновение. Ядра, и картечь, и зажигательные гранаты сыпались дождем.

Внутри форта горели конюшни и сараи, истошно вопили раненые и умирающие, но густой черный дым не давал разглядеть с южной стены, что действительно происходит, насколько велик ущерб.

Каменные стены натужно содрогнулись. Это ответила огнем западная батарея — основная и главная в форте Шила. Но как-то слабовато ответила. Джэйфф не хотел думать о том, что там творится. Он и так прекрасно знал. Как минимум половины пушек нет, их расчеты убиты наповал, и весь бастион залит сейчас кровью.

Вэйс, Динк-Подушка, Маленький Ройф, Пузо… Лица людей, которых Элир больше никогда не увидит живыми, чередой прошли перед мысленным взором и заняли свое место в бесконечной галерее памяти бывшего рилиндара.

«Это — с кораблей… с кораблей бьют! — поняла Грэйн, слепо отмахиваясь от кого-то орущего и лезущего взятой наперевес винтовкой. — Так вот чего… Н-на, гадина!!! Вот чего они ждали!»

Форт вздрогнул снова — это слились вместе залпы береговой батареи и мортир на горже, и сразу за тем еще один мощный взрыв опрокинул эрну Кэдвен наземь. Откатываясь от удара, она с гибельной четкостью увидела, как вонзился штык чори в живот сержанта Симейна, как тот качнулся вперед, рыча окровавленным ртом, и, вцепившись в своего убийцу, с жуткой медлительностью перевалился через парапет туда, вниз… И приняла на винтовку летящий сверху палаш. Скрежет, вой… гнилое дыхание против лица, мутные выпученные глаза… и кровь, толчками хлынувшая из распахнутого в крике рта…

— А-а!!! — вопил стрелок-синтафец, раз за разом всаживая штык в спину скатившегося с Грэйн чори. Подскочив, она развернулась к тому, что был ближе, — но они были повсюду, они все лезли и лезли… и штык застрял в чьем-то хребте. Бросив ружье, Грэйн выхватила саблю и заорала: «Кэдвен!!!» — сама себя не слыша.

Плевать! — пластая чью-то спину широким бестолковым ударом, — плевать, что не слышно! — сталкивая пинком сапога прямо в морду кого-то со стены, — боги слышат!!! Слышите, боги, я тут, я еще есть! Кэдвен!!! Еще один, прямо под руку, замахнувшуюся в ударе… сколько же вас? А-а! Плевать! Сколько есть — все наши! Мы с тобой все еще есть, слышишь, ир-Симейн?!