Город золотых теней - Тэд Уильямс

— Перемещаться по Квадратам не так-то просто, — заметил Гэлли. — С тех пор как мы сюда пришли, многое изменилось. И если ты просто пойдешь куда глаза глядят, то угодишь к солдатам Красной королевы, а это означает темницу или нечто похуже. — Он мрачно покачал головой и прикусил нижнюю губу. — Нет, придется посоветоваться со знающим человеком. Отведу-ка я тебя к епископу Хамфри.

— А кто это?

— Ты поведешь его к Старому Коротышке? — изумился малыш Мияги. — К этому болтуну?

— Он многое знает. И скажет, куда ему идти. — Гэлли обернулся к Полу, словно приглашая его разрешить спор. — Епископ — человек умный. И знает названия всех вещей, даже таких, у которых вроде бы и названия нет. Ну, что скажешь?

— А ему можно доверять?

— Он любит трепаться, это верно, но он персона важная, поэтому красногрудые его не трогают. — Гэлли хлопнул в ладоши, призывая к вниманию. Его обступили дети. — Я поведу моего друга к епископу. Пока меня не будет, никому из дома не выходить и уж тем более никого не впускать. Эта идея насчет пароля хороша, поэтому не открывайте дверь никому, даже мне, если я не скажу слово «крем». Все поняли? «Крем». Мияги, остаешься за старшего. А ты, Бэй, кончай ухмыляться. Попробуй хоть разок вести себя серьезно, договорились?

Гэлли вывел Пола через заднюю дверь, за которой оказался пологий холм, поросший сосновым лесом, доходящим почти до стен Устричного домика. Мальчик внимательно осмотрелся, потом махнул Полу, веля идти следом под прикрытие деревьев. Через минуту они продирались через столь густой лес, что большой дом всего в нескольких десятках шагов позади был уже неразличим.

Густой утренний туман прижимался к земле. В лесу было неестественно тихо; если не считать хруста собственных шагов по ковру из сосновых иголок — мальчик двигался практически бесшумно, — Пол не слышал ничего. Не шелестел ветвями ветер, не приветствовали восходящее солнце птицы. Когда они шли между деревьями по колено в тумане, Полу представилось, будто он шагает по облакам. Эта мысль пробудила смутное воспоминание, но недостаточно четкое, чтобы уловить его и исследовать подробнее.

Так они шли не меньше часа, все чаще и чаще спускаясь вниз по склону холма, и тут Гэлли, опережавший Пола на несколько шагов, махнул, приказывая остановиться. Мальчик поднял руку, предупреждая любые вопросы, потом неслышно подошел к Полу.

— Перекресток совсем рядом, — прошептал он. — Но я, кажется, что-то услышал.

Они спустились дальше по склону и вышли на ровное место, где между деревьями виднелась красноватая полоска грунтовой дороги. Гэлли повел Пола вдоль дороги с величайшей осторожностью, словно они крались мимо спящей змеи. Внезапно он опустился на колени и, дернув Пола за одежду, заставил его присесть.

Неподалеку лесную дорогу пересекала вторая, узкая и пыльная. На перекрестке торчали два указателя, смотревших в одну сторону; надписи на них Пол разобрать не смог. Гэлли пополз вперед и спрятался за кустом, откуда мог наблюдать за перекрестком, до которого оставалось шагов пятьдесят.

Они молча ждали, причем так долго, что Пол уже решил было встать и потянуться, но вдруг услышал слабый шум — ритмичный, как биение сердца, и медленно становящийся громче. Шаги.

Из-за деревьев в тумане показались две фигуры, идущие в их сторону оттуда, куда были направлены указатели. Парочка шла неторопливо, волоча плащи по влажной от росы дороге. Один был очень высок и двигался какой-то странной походкой. Обоих Пол уже видел утром возле крыльца. У него перехватило дыхание, и он на мгновение испугался, что не сможет дышать.

На перекрестке фигуры остановились, тихо посовещались несколько секунд, и двинулись в том направлении, откуда пришли Пол и Гэлли.

Вокруг ног идущих завивался туман. Кроме мешковатых плащей на незнакомцах были бесформенные шляпы, но Пол заметил, как на лице у низенького блеснули стеклышки очков. Кожа высокого имела странный сероватый оттенок, и он что-то держал во рту, поскольку нечто, подпиравшее изнутри верхнюю губу, было слишком велико, чтобы сойти за зубы.

Пол стиснул кулаки, процарапав в земле, усыпанной сосновыми иголками, длинные бороздки. Он ощущал во всем теле какую-то почти лихорадочную легкость, но знал, что на этой дороге за ним охотится смерть… нет, нечто хуже смерти, нечто еще более пустое, мрачное и беспредельное, чем смерть.

И, словно ощутив его мысли, фигуры внезапно остановились на дороге, как раз напротив их укрытия. Пульс Пола, и без того неровный, бешено зачастил, отдаваясь в висках. Низенький наклонился и вытянул шею, отчего стал похожим на существо, которому привычнее передвигаться на четырех конечностях. Он медленно повел головой, и Пол увидел, как поблескивают стеклышки очков. Мгновение растянулось на бесконечность.

Высокий опустил ладонь на плечо компаньона, что-то пророкотал — перепуганный Пол сумел разобрать лишь слово, прозвучавшее как «сургуч», — и двинулся дальше, переставляя ноги так, будто они были связаны в лодыжках. Секунду спустя низенький выпрямился и пошел следом, подняв плечи и вытянув шею вперед.

Пол выдохнул обжигавший легкие воздух, лишь когда фигуры исчезли в тумане, и после этого некоторое время лежал неподвижно. Гэлли тоже не торопился подниматься.

— Возвращаются в город, — тихо проговорил мальчик. — Это хорошо. Там им дел хватит. Но нам, думаю, все равно лучше не идти по дороге. — Он встал. Пол тоже поднялся и побрел следом, чувствуя себя так, словно свалился с большой высоты.

Вскоре Гэлли пересек дорогу и двинулся по боковой тропке, вившейся среди деревьев и поднимавшейся по пологому склону. На вершине холма, окруженный березовой рощицей, стоял очень небольшой замок, чья главная башня была увенчана чем-то вроде остроконечной шапочки. Подъемный мост был опущен, а ворота — не крупнее двери обычного дома — стояли распахнутыми.

Епископа они обнаружили в передней комнате в окружении полок с книгами и свитками, где он читал какую-то брошюрку при свете, проникающем в комнату через дверь. Он так плотно сидел в деревянном кресле, что с трудом представлялось, как он сможет встать. Епископ оказался человеком крупного сложения и лысым; нижняя губа у него выдавалась вперед, а рот был настолько широк, что Пол почти уверил себя в том, что его челюсть состоит из большего числа костей, чем положено. Услышав шаги по полированному каменному полу, епископ поднял голову.

— Хмм-м. Посреди моего часа поэзии, моего столь краткого момента мыслительного отдыха. Покоя и прочего. — Он захлопнул книгу и опустил ее туда, где полушарие живота соприкасалось с миниатюрными ножками — там не оказалось места достаточно плоского, чтобы удостоиться названия коленей. — А-а, парнишка из гостиницы. Гэлли, верно? Хранитель огня в очаге. И что тебя ко мне привело? Неужели одна из насаженных на вертел туш молит об отпущении грехов? Пламя в очаге порой пробуждает подобные мысли. Харрам, харрам. — Пол не сразу понял, что эти раскатистые звуки означают смех.

— Верно, епископ Хамфри, я пришел просить тебя о помощи. — Гэлли ухватил Пола за рукав и подтолкнул вперед. — Этому джентльмену нужен совет, и я сказал ему: «Обратись к епископу Хамфри. Он в наших краях самый умный». И вот мы здесь.