Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

Но Делоне-старший вдруг просветлел лицом, как будто с ним поделились замечательной новостью, и предложил вернуться к компании.

Там, за неспешной беседой, Мари успокоилась. Сирра Элоиза рассказывала о злополучной липе, давно внушавшей опасения. Посаженная два века назад, она имела полувысохший ствол с отверстием в сердцевине. И только каким-то чудом до кроны доходили соки, поддерживая рост зелени. В это широкое отверстие Арман любил забираться в детстве, прятался от матери. Элоиза рассказывала, и воспоминания о беззаботном прошлом украсили её лицо доброй улыбкой.

Арман скорчил рожицу Мари, вот, мол, какое у меня было интересное детство. Заставил под рёбрами подпрыгнуть светоносного щекотунчика. И вообще… снова захотелось шутить.

– Ну, жалеть нечего, дорогая, – заметил философски сир Марсий. – По весне посадим новое дерево для будущих внуков, – а поворачивая голову к Арману, зацепил взглядом Мари.

«Почему он ведёт двойную игру? Общается с де Трасси так, словно уже породнился, а меня просит проявить настойчивость…» – это никак не укладывалось в голове.

По гостиной вдруг прошла лёгкая воздушная волна-ветерок: из портала в дверях выпорхнула Люсиль. И через несколько минут Мари получила ответ на свой вопрос.

Из рая детского житья

Вы мне привет прощальный шлете,

Неизменившие друзья

В потертом, красном пререплете.

Марина Цветаева

На неё напала бессонница. В голове по сотому кругу крутились мысли не столько о подготовке к белому балу, сколько к обмену личинами. Хотя, кого она обманывает? Грядущий бал вызывал беспокойство, особенно после просьбы матушки присмотреться к незнакомым молодым людям.

И, однако, дело шло к тому, что поездка в Лапеш уже виделась неизбежной. После визита Делоне, во время которого Мари позволила себе лишнего, матушка поговорила с дочерью по душам, чтобы убедиться: она опоздала бороться с детской влюблённостью и недетской ревностью.

…Выпорхнувшая из портала Люсиль осветила всех своей улыбкой, поздоровалась с каждым и даже обняла мать Армана, за весь визит впервые улыбнувшуюся ненатянуто и забывшую о тревожных думах.

– Госпожа Нисса только что отбыла, и наши с матушкой платья готовы, – объяснила своё опоздание Люсиль, сделала паузу на тот случай, если своим визитом прервала разговор. Но все любовались златовлаской и с удовольствием переключились на новую тему.

Получив негласное разрешение поднимать болтовнёй настроение, она обратилась к Мари:

– А вы уже готовы к балу? Это, наверняка, будет нечто волнующее: маски, шатры в зимнем саду… Послезавтра вы увидите, как получилось красиво и уютно. Можно будет подышать свежим воздухом в саду и не замёрзнуть. Отец вызвал из Люмоса лучших оформителей…

Мари с трудом сбросила с себя прекрасный морок: хотелось слушать только златовласку и внимать её сладкому голосу. Взгляд, не без труда, сместился на Армана, и лишь тогда Мари почувствовала, что может мыслить критически. Если Люсиль имела дополнительный ментальный дар, какое-нибудь обаяние, то это многое объясняло.

– Госпожа Нисса обещала завтра к нам приехать. В этом году мы решили сэкономить на нарядах ради благотворительности, – ответила за Мари матушка: – Мы обновили готовые платья, зато купили в два раза больше продуктов и товаров для раздачи нуждающимся.

– О! – Люсиль округлила глаза, но сразу же просияла, – как это мило!

Сложила ладони в умилении:

– Ваш поступок достоин уважения и послужит примером для других! – она погладила нежно руку г-жи Делони, рядом с которой села, сместив Армана на кресло.

Поговорили о благотворительности и подарках нуждающимся. Сир Марсий похвалился: в честь священного октагона лумерам графства Делоне было разрешено забрать все сваленные за сегодня деревья.

– …Таким образом, мы сэкономили рабочую силу и время, – довольно улыбнулся сир Марсий. – Иначе на расчистку территории ушло бы не меньше месяца. Но нам спокойствие дороже. А дрова запасём весной.

Элоиза благодарно улыбнулась мужу. Так разговор снова повернул к теме несчастного случая. Люсиль обвела слушателей своим неизменным лучистым взглядом и обратилась к подруге:

– Ах, я сегодня целый день не могла не думать об этом! Спрашивала себя: что бы я делала, окажись под деревом? Как ни представлю себе – мороз по ногам!

«Если меня об этом будут спрашивать на балу, я разозлюсь!» – подумала Мари. Тема счастливого спасения, слабо говоря, успела за день поднадоесть. Событие мусолили все: от родителей до самого последнего слуги в замке.

– Ну, отчего ж, – медленно сказала она, приказывая себе не засмеяться, – всё было не так страшно. Единственное доставляло неудобство: кое-что упёрлось в меня, я хорошо чувствовала это, и, наверное, он проткнул бы меня насквозь, если бы Арман не справился с собой. Он был вот такой, – Мари показала пальцами расстояние примерно в десять сантиметров.

В гостиной вдруг воцарилась тишина, Антуан резко встал, извинившись, и вышел похрюкать за дверьми.

– Он был намного больше, – заметил, Арман, скрывая улыбку рукой, подпиравшей голову. Зато глаза его смеялись: «Зараза ты, Мариэль!»

– Тебе, конечно, видней. Я же его только чувствовала… Но было о-очень больно.

– Кхм, ты о чём, милая? – озвучила мысли остальных Илария.

Мари удивлённо повернула голову к матушке:

– Разве я не сказала? Сук упёрся мне прямо в спину, – она показала себе на лопатки, – вот сюда. Какая-то толстая ветка обломилась и… – Мари вздохнула. – Слава Владычице, всё хорошо закончилось…

Щека и глаз г-жи Элоизы в очередной раз синхронно дёрнулись. Косноязычие Мариэль заставило её и без того покрыться пятнами.

– … Надеюсь, на балу будет присутствовать Её высочество Глория. Она помогала нам наравне с мужчинами, и её выдержке остаётся только позавидовать, – Мари улыбнулась Люсиль, подняла руки и, отодвинув ткань на рукаве, потёрла браслеты. Нужно было отвлечь мать Армана от мыслей о злом роке и заодно заразить подругу мыслью об инквизиторских украшениях, которые, к слову, не потеплели, ибо их хозяйка, что делала.

Госпожой Делоне намёк на истерику был понят правильно, и, чтобы скрыть негодование, она схватилась за кубок с пуаре, рассматривая через хрусталь игру янтарного света.

Мужчины успели перекинуться парой фраз, когда до Люсиль дошёл посыл Мариэль. Златовласка округлила хорошенькие губки и широко открыла глаза, обращаясь к подруге:

– Мари, а что ты будешь делать с браслетами?! На балу, я имею в виду. Закроешь их лентами?

На самом деле эту проблему успели сегодня решить: Илария подарила дочери прехорошенькие кружевные перчатки с дополнительным аксессуаром, позволявшим скрыть «украшение», даже если пришлось бы стянуть саму перчатку. Но Мари, предупреждающе сжав пальцы матушки, улыбнулась: