Тайна полтергейста - Сергей Недоруб

Полтергейст застыл перед Борландом. Апельсин вернулся к своему первозданному облику — электрически мерцающая сфера с множеством мелких шарообразных комочков, летающих вокруг него по разнообразным орбитам.

Кот прыгнул на полтергейст, пролетел насквозь и шлепнулся на ковер. Перекувыркнувшись, он деловито побрел в угол, где и принялся чесать ухо, словно ничего не произошло.

Борланд снова попытался подняться, глядя на подлетающий полтергейст, медленно расплывающийся в нечто, напоминающее гондолу дирижабля.

— Что ты хочешь? — спросил он, невольно отстраняясь на край стола. — Ты что задумал?

Апельсин подобрался к ногам сталкера и окутал их своей массой. Борланд почувствовал давление и от неожиданности снова упал на стол, сбросив вниз артефакт. Полтергейст обволакивал его с ног до головы, вытягиваясь в длину человеческого тела, Он уже мерцал не только искрами, но и небольшими молниями, его оранжевый оттенок менял яркость, вспыхивая и снова угасая.

Борланд почувствовал приступ паники, его сердце быстро забилось, еще сильнее напугав сталкера. Он попытался высвободиться, но части тела, оказавшиеся внутри полтергейста, уже не слушались его. Борланд почувствовал сильное тепло, его пульс участился, голова начала кружиться, и перед глазами поплыли концентрические круги.

— Перестань, — прокашлялся он. — Апельсин… перестань! Чего ты…

Человек не договорил — полтергейст добрался до его живота, перехватив дыхание. Борланд инстинктивно попытался оттолкнуть его, и руки оказались поглощенными наступающим сгустком энергии. Скривившись, сталкер дернулся в последний раз перед тем, как мерцающий кокон плотно его сдавил.

Борланд опустил веки и понял, что не может дышать. Апельсин прогревал его множеством источников тепла, облетающих тело по сложной траектории. Скоро на их движение откликнулось сердце, прогоняющее кровь синхронно с командами Апельсина и начавшее стучать, как молот. Кончики пальцев сталкера ужасно зудели, волосы встали дыбом, а зубы невыносимо сводило от леденящего холода. Борланд провалился во тьму, но ее быстро разогнали мириады белых звездочек, рассыпавшихся на облачко кружащихся мотыльков. Капитан подогнал ему "Ламборджини-Ревентон", бросил ключи, поднял два больших пальца и ободряюще подмигнул. Со стороны пассажирского кресла вылезла Литера, которая изящно уселась на капот, разметав волосы по лобовому стеклу. И засмеялась. Звонко, громко, но одновременно нежно и ласково. Кто-то похлопал его по плечу, Борланд обернулся и увидел, как Технарь показывает ему перевернутую флягу, из которой льется горячий шоколад. "Я не смогу научить тебя этому, — говорит инструктор, показывая на Литеру. — Эту битву ты должен выиграть сам…" Черный вертолет подлетает со стороны, опускается, и из него выходит Сенатор. Он протягивает нож и говорит: "Всего один удар, мой друг. Ты поймешь, когда наступит время. Один удар — и Сенатор сгорает в охватившем его адском пламени. "Меня не интересует Зона, — произносит сидящий в стороне Марк и стучит себя по лбу. — Мне нужна только Полина". Новые и новые люди появляются со всех сторон, но Борланд их уже не слышит — все перекрывает чистый смех Литеры…

Комната поплыла перед сталкером. Борланд свалился со стола и упал на четвереньки, после чего надрывно раскашлялся. За собой он стянул темный плед, которым был покрыт стол. Кое-как поднявшись на ноги, Борланд вцепился в край столешницы и подождал, пока дыхание восстановится. Кот подозрительно смотрел на него из своего угла.

Борланд перевел дух, прислушиваясь к ощущениям. Что-то было не так.

Или наоборот — все так.

Он мотнул головой, расправляя шею. Сжал руку, посмотрел на кулак, налитый кровью. Развязал узел и размотал бинт.

Ладонь была чистой. Естественного телесного цвета, без единого пореза.

Борланд в смятении оглядел операционную. Обнаружил маленькую мойку в углу стола, в которой лежали использованные иглы и осколки стекла, явно остатки разбившихся пробирок. Подскочив к шкафчику, Борланд открыл его, перебрал различные медикаменты и нашел то, что ему было нужно, — маленькое лезвие в герметичной упаковке.

Усевшись на стол, сталкер долго не мог собраться с духом. Затем он одним движением всадил кончик лезвия в безымянный палец левой руки. Глядя на окровавленную поверхность металла в свете лампы, Борланд ждал наступления торжественного момента, после которого сможет ликовать, а затем позволить себе безмятежность. Затем понял, чего ему не хватает для этого. Нужно, чтобы об изменении его состояния узнала Литера.

Сталкер не удивился, что дверь распахнулась именно в этот момент. Он медленно опустил лезвие на стол, глядя в глаза вошедшей девушки. От изумления они казались еще большими. Фармер и Уотсон стояли за ее спиной, храня напускную серьезность. Болотный Доктор как-то поместился в проеме, удерживая дверь открытой.

Борланд показал им кисти обеих рук.

— Я исцелился, — сказал он. — Апельсин вылечил меня. Полностью.

Литера подошла к нему, и он заключил ее в объятия.

— Чего только не увидишь в моем доме. — Доктор улыбнулся. — Что за апельсин?

Полтергейст отыскался в духовке.

Фармер и Уотсон перебирали и чистили снаряжение и оружие в прихожей, готовясь к выходу в любой момент. Борланд сидел у кухонного стола, постукивая пальцами по скатерти и время от времени отвечая на вопросы Доктора, в деталях расписывающего пользу для развития медицины, которую мог бы оказать Борланд, согласись навсегда поселиться у Доктора и предоставить свое тело для опытов. Сталкер отвечал уклончиво, в глубине души понимая, что Доктор не всерьез, что хозяин дома всего лишь подначивает его.

Борланд видел только Литеру, сидящую рядом, полностью забравшуюся в кресло, как и положено девушке.

Он понимал, что именно такой запомнит ее: освобожденную от грязного комбинезона, в рваном махровом халате Доктора, с причудливо переплетенными ногами, с грустной улыбкой помешивающую зеленый чай, уже не вызывающий у нее отторжения. С уставшим и бледным лицом, которое она пыталась спрятать волосами, с подпирающей голову рукой, поставленной на столешницу для упора. Борланду очень хотелось прижать Литеру к себе и не отпускать, и он видел, что ей хочется того же. И все же кое-что удерживало сталкера.

Неожиданно вернулась застенчивость, окрасившая его и без того светлые чувства в яркие тона. Ему не хотелось торопить события, разбавлять их чем бы то ни было большим; не хотелось, чтобы эта тонкая нить между ним и Литерой обрастала побочными волокнами. Поэтому он просто сидел и смотрел, радуясь тому, что хохочущий и разглагольствующий на разные темы Доктор в этот момент был рядом, создавая подходящую атмосферу тепла и уюта. Если во всей Зоне и был человек, в присутствии которого Борланд хотел бы разглядывать Литеру, то им определенно являлся Доктор.

— Я не совсем понимаю, что произошло, — признался Борланд, когда речь зашла о полтергейсте, жующем найденные у Доктора конфеты. — Он просто появился из трубы. И вылечил меня. Все это время он был в состоянии это сделать, а никто из нас и подумать не мог об этом.