Алые слезы - Бен Каунтер

Капитан — он, как и все остальные инкубы на службе Каргедроса, никогда не называл своего имени — резко развернулся и вместе со своими воинами отправился к воротам дворца, где враги могли попытаться атаковать внешние укрепления.

Инкубы промаршировали мимо ведьм, резко контрастировавших с ними своей ленивой апатией и внешним отсутствием дисциплины. Впрочем, облик последних был обманчив. В одно мгновение они могли превратиться в молниеносных убийц.

— И вы, — произнес Каргедрос с улыбкой, в которой невнимательный наблюдатель мог бы увидеть нежность, — дети мои. Благословленные моей кровью. О убийцы, о прекрасные творения!

Ведьмы зашевелились. Некоторые из них достали оружие или выгнули тела, словно лениво проверяя их готовность нести смерть. Одна вскочила на ноги. Каргедрос не мог назвать ее имени, поскольку ведьмы ежедневно меняли вожаков просто ради интереса.

— Игры кончены, да? — спросила она. Эта ведьма являла собой превосходную эльдарскую породу — огромные, поблескивающие зелеными огоньками черные глаза и почти абсолютно белая кожа, под которой змеились тугие мышцы. — У нас так мало развлечений. А эти животные хотя бы иногда доставляют удовольствие от охоты, если их успевают предупредить. Среди них бывают даже такие, что умеют драться, а порой и не сдаваться. Но неужели другой добычи не будет?

— Игры, — сказал Каргедрос, — только начинаются, особенно для вас. Вы следовали за мной с тех пор, как я впервые оставил Коммораг, так неужели вы думаете, что теперь мне придет в голову посадить вас на привязь и не пускать сражаться? Вы меня обижаете. Отправляйтесь наверх. Пусть кровь льется рекой. Я опасаюсь, что разрушения могут прекратиться, а это не принесет нам ничего хорошего. Вы должны поддерживать огонь в печи смертоубийства, о кровь от крови моей. Я хочу, чтобы они страдали и кровь, необходимая моему новому миру, не иссякала.

Предводительница ведьм прогнулась назад, сделала кувырок и в том же движении вынула из ножен пару двулезвийных мечей. Она что-то прокричала, и все остальные ведьмы откликнулись эхом, устремившись следом за ней к выходу. Они получили разрешение убивать, а других приказов Каргедросу давать им и не приходилось.

Все эльдарские воины, кто не был занят в стравливании между собой человеческих стад, заняли позиции вокруг дворца. Дворец был надежно скрыт и оборонялся лучшими бойцами принца. Каргедрос уже ощущал прикосновения Той-Что-Жаждет, протянувшей руки с небес, чтобы приласкать его в благодарность за свой новый темный мир. О, сколько тайн откроется, когда богиня, алчущая крови других эльдаров, посадит его по правую руку от себя.

По узкой винтовой лестнице Каргедрос спустился в опочивальню, некогда занимаемую королем. Тот явно обожал золото и эбеновое дерево, так что все полы и стены в его покоях сверкали блестящей черной поверхностью, украшенной изящными кремово-белыми узорами. Необычайно хороший вкус для человека.

Акрелтас сидел на длинной черной деревянной скамье в кабинете. Давным-давно, когда Каргедрос являлся еще архонтом кабала Горящей Чешуи Комморага, Акрелтас был лейтенантом, которому принц почти доверял. Теперь кабал превратился в личную армию пиратов и работорговцев Каргедроса, и Акрелтас был по-прежнему с ним, превратившись в его глаза и уши.

— Он останется открытым? — спросил принц.

На мгновение его помощник задумался.

— Если рабы продолжат сражаться, для чего они и были созданы. И если люди не сдадутся слишком быстро.

Каргедрос улыбнулся:

— Ну, этого можно не опасаться. У них очень странное представление о том, когда надо подыхать, а когда продолжать бороться. Думаю, я достаточно хорошо в них разбираюсь. Надавишь слишком слабо, и они даже не обратят на это внимания. Передавишь — впадут в отчаяние. Но если точно отмерить дозу, они ни за что не сдадутся. Надежда — вот ключ. Пока они питают хоть какую-то надежду (главное — не дать ее слишком много), сражаются до последнего. И так всегда.

— Ты и в самом деле хорошо в них разбираешься, мой принц, — сказал Акрелтас. — Их осталось, должно быть, половина, и они продолжают борьбу.

— А что слышно о Сарпедоне?

— Нам точно не известно. Часть его людей остается на поверхности, но в большинстве своем они явно под землей.

— Мне бы очень хотелось узнать, где он. Полагаю, он чувствует, что его предали, а люди очень близко к сердцу воспринимают подобное. Не удивлюсь, если все они сейчас идут к нам, чтобы восстановить свою честь, подохнув под нашими стенами… что ж, я с удовольствием окажу им такую услугу.

— Могу натравить на него мандрагор, принц.

— Хорошо. У нас осталось всего несколько часов, так что удостоверься, что кровь продолжает литься, и тогда все получится.

— Конечно.

Каргедрос оставил Акрелтаса заниматься делами. Древний король явно любил окинуть взглядом свои владения, поскольку из его личных покоев можно было выйти прямо к бойницам, в свою очередь выходившим на невероятно огромную пещеру, где размещался дворец. Массивное строение выступало из одной стены, в то время как противоположная была изрезана десятками тоннелей. С потолка пещеры свисали сталактиты и лились потоки воды, просачивавшейся из протекавших выше ручьев. Эльдарские воины Каргедроса выстроились на каменистом поле, и несколько гравициклов скучало в стороне на тот случай, если кто-нибудь и в самом деле осмелится спуститься сюда и атаковать дворец. Эти бойцы были прекрасно осведомлены о своем настоящем предназначении, но все равно пришли, чтобы стать свидетелями того, как Каргедрос обретет право называться владыкой их нового мира, поскольку были с ним с самого начала. Они сражались в составе пиратской флотилии принца с тех самых пор, когда Та-Что-Жаждет впервые вложила в него желание покинуть Коммораг и основать истинный дом эльдарской расы.

Каргедроса раздражало убожество дворца. Пусть лучшего замка правителя на Энтимионе IV и не было, но все равно его придумал грубый человеческий разум. Принц собирался поднять из моря новый бастион — град-крепость, способный затмить даже башни Комморага. Он будет переполнен пыточными залами и гладиаторскими аренами, домами наслаждения и храмами, посвященными богине Каргедроса. Его разум выделял нити судьбы, ведущей его к трону на вершине самого высокого шпиля, позволяющего узреть разом весь подвластный ему мир. Ни для одной из этих нитей ничто не представляло угрозы в течение нескольких часов, остававшихся до рассвета.

На поверхности лилась кровь. Внизу портал засасывал в варп материю Энтимиона IV. Теперь только время имело значение.

Гравицикл настолько низко промчался над головой Евмена, что чуть не снес ее с плеч. Скаут-сержант ощутил, как лезвия вспороли воздух буквально в нескольких сантиметрах от его лица. Ответный выстрел из болтерного пистолета прошел мимо, и наездник начал безумно низко разворачивать свою машину между уродливыми обрубками фонарных столбов, чтобы бросить ее в следующий заход.

После сражения за здание биржи правительственный район подвергся полномасштабному артиллерийскому обстрелу, и размах разрушений производил впечатление. Некогда грозные ряды зданий превратились в лабиринты полуобвалившихся стен и открытых небу помещений. Протянувшись между позициями селевкийцев и Огненных Ящеров, эта земля оказалась ничейной территорией, и здесь все просто кишело эльдарами, жаждущими битвы, ищущими, кого бы убить. Скауты Испивающих Души стали самой привлекательной мишенью, но Евмен не слишком возражал. Ему нравилось, когда его недооценивали.