Бей первым - Владимир Поселягин

После выстрела я сразу откатился в сторону, и мимо пролетели стрелы, вонзаясь в потолочное покрытие, да что-то внизу в закраины люка. Единственный выстрел я сделал, теперь быстро натягивал тетиву, чтобы наложить следующий болт, но не думаю, что мне дадут сделать ещё один, наверняка проём люка под прицелом нескольких лучников. Однако и у меня есть секреты, как их обмануть. Взяв на нож шлем, я показал его над краем, и его тут же сбило несколькими стрелами, что позволило мне стремительно показаться и снова выстрелить из самострела, сразу же укрывшись. Из восьми воинов, что вошли в сарай – девятый лежал с пробитой болтом грудью у входа, – пятеро стояли там же, трое с луками были, как раз накладывали на тетивы следующие стрелы, двое прикрывали их щитами, хотя было ясно, что особо это не спасает от моего самострела, и когда эти трое выстрелили на мою обманку, я сам ответил выстрелом. В лучника, это был один из наставников. Не увернулся и щитами не прикрылся, попадание точно в рот пришлось. Готов.

А вот где трое других воинов и ещё один наставник, я мог только предполагать, скорее всего подо мной, освобождают пленника, что был там привязан. А ведь хотел его сюда поднять, да решил, что успею, как с трофеями закончу, так и сделаю, вот и сделал. Татары оказались быстрее. Тоже авоськал, и вон оно как получилось. Услышав ржание коней, я понял, что они ещё и мои четвероногие трофеи решили забрать, на это я пойти уже не мог, вскочив и надев шлем, просто сверху, как шапку, кольчуга и так была на мне, я рванул к грузовому боковому люку наружу с самострелом в руках и просто выпрыгнул во двор. Единственный лучник, что ждал меня снаружи и держал на прицеле этот проём, моё появление банально проспал, так что в полёте я выстрелил в него и попал в живот. В грудь, правда, целил, но и так неплохо. А тот промахнулся, стрела в пустой уже проём ушла, успел натянуть и спустить. Отбросив самострел, я перекатом погасил скорость и, выхватив сабли, бросился к тем, что стояли у ворот спиной ко мне, но они уже поворачивались, отреагировав на шум. Мои пропеллеры, в которые превратились клинки сабель, не дали им никаких шансов, срубил всю четвёрку и рванул внутрь сарая, но, чуть меня не сбив, во двор вынеслись, разгоняясь, три всадника. Одного я успел кольнуть остриём сабли, хорошо достал, в печень, не жилец, но остальные, мой пленник и тот старший наставник, унеслись со двора не останавливаясь. Ушли, падлы. Третий подраненный спешил за ними, тот, видимо, ещё не понял, что смертельно ранен.

Несмотря на ярость оттого, что эта группа ушла, я ничуть не медлил, быстро пробежался, добив двух подранков, собрался, не забыв лук с колчаном и самострел, который уже зарядил, и побежал к полону. А там никого, лишь следы копыт на снегу. Исчезли и те, что охраняли, и те, которых я упустил, в стороне лежало на одеялах пятеро ордынцев, видимо раненные моими стрелами, но я так понял, они перед уходом их сами добили. А вот полоняне были целыми. Не стали те их рубить, времени не было, удрать бы живыми и целыми, вот им что за счастье было. Странно, что на раненых времени хватило. Хотя, может, те и сами померли, вроде кроме ран от стрел больше особо ничего не вижу. А проконтролировать времени нет, местным поручу. Всё это я окинул взглядом и осмыслил, ещё только появляясь тут.

– Ушли? – спросил я, выбегая с самострелом в руках на небольшую площадь на перекрёстке двух улиц, что были в деревне.

– Ушли, с божьей помощью, – сказал один из пленных мужичков, на что я неожиданно хохотнул, сказав:

– Богом меня ещё никто не называл. Но спасибо, приятно.

Тати ордынские действительно ушли, так что я резанул по верёвкам ближайших местных жителей, передав нож, дальше сами освободятся, после чего пробежался по деревне, не столько хаты проверял и снимал с побитых стрелами тел трофеи, но и лошадей собирал. Ту четвёрку, что в сарае была, у меня забрали, а те, что побитым в сарае принадлежали и на улице стояли, убежали вместе с выжившими ордынцами. Однако не все, по деревне мне удалось собрать восемь коней, которых я с нагруженными трофеями привёл на двор старосты. Семья старосты, видимо, ещё не добралась до дома, я первый, кто с трофеями во двор ступил, ведя лошадей на поводу, как подпрыгнул от неожиданности. А тут сугроб в стороне пошевелился, но, к счастью, выстрелить навскидку из самострела я не успел. На меня испуганно смотрел староста с бланшами под обоими глазами.

– Тьфу ты, чертяка, – сплюнул я. – Иди жителей успокаивай, смотри, что тати натворили. Считай убытки.

– Ушли? – выдохнул тот, отряхиваясь от снега.

– Нет их, убёгли уже уцелевшие. Мне только не мешайте трофеи собирать.

Тот заторопился уйти к остальным, как раз и семья его начала на подворье заходить, шугаясь трупов, что лежали во дворе. Я их ещё не осматривал и трофеи не собирал. Этим и занялся, привязал лошадей и собрал трофеи также тут. У нас во дворе, да и у соседей, изрядно голосили, если на нашем подворье в основном о разрухе, то у других по потерям в семье. Прислушавшись к причитаниям хозяйки двора, где я квартировал, только удивлённо покачал головой, оказалось, шустрый молодняк из нападающих уже успел изнасиловать несколько девок, включая дочку старосты, вот та и убивалась, кто ж её порченую замуж возьмёт. Среди детей старосты, а их семь голов было, был шустрый пацанчик лет десяти, его я отправил на берег реки, если появится какой обоз, предупредить меня. Взял я трофеев немало, да и кошели были не пусты, вот и хотел всё сбыть и превратить трофеи в звонкую монету, сабли я себе уже отобрал, а остальное мне без надобности, вот и собирался продать. Надеюсь, татары не успели остановить тут движение и обозы ещё будут.

Тут ещё деревенские собрались на дворе у старосты, и когда я вышел из сарая, дружно бухнулись в ноги, благодаря за спасение. А молодцы, хоть поблагодарили. И как раз в это время мальчишка прибежал, сынок старосты. Обоз показался. От Нижнего шёл. Надеюсь, у них хватит налички, чтобы выкупить всё у меня. В общем, попросив освободить место, я побегал между верхом и низом сеновала и загрузил все трофеи на лошадей, даже санки свои загруженные к последней привязал. То, что я решил оставить, уже отложено и лежало наверху сеновала. Все восемь лошадок загрузил по полной и, выведя вереницу на улицу, поспешил к спуску к реке. А все кошели я тоже собирался продать, пустые, так как уже пересыпал всю добычу в один покрупнее. Сверху я рассмотрел обоз, тот уже проползал мимо деревни, большой, больше сотни саней, и, к счастью, не казанцы в этот раз были, а то и не знаю, как я им трофеи продавать стал бы, большая часть которых ещё пахнет свежей кровью, да и пятна много где имеются.

Уже по одному тому, как двигался обоз, было видно, что о татарах те уже знают. Так и оказалось, те сами это подтвердили. Когда я спустился и поехал на передовой лошадке к обозу, меня уже встречали. Все вооружены, головами во все стороны крутят, никакой беспечности. Выехавшие мне навстречу двое всадников встретили меня на полпути от берега до ближайших саней этого торгового каравана.

– Ордынцы? – первым делом спросил кряжистый мужчина в кольчуге, в шлеме, при щите и мече, тревожно озираясь.

– Я Алексей, охотник. Вы уже встречали татар?

– Три деревни разорённых видели. Да люди к нам выбегали, сообщили. Пока не видели. Если что, сразу в круг встанем… а у тебя никак трофеи, лошадки-то татарские, да и вещи, смотрю, тоже их.