Покоренная горцем - Пола Куин

Колин не был уверен, что правильно ее понял.

— А зачем вам уезжать?

Она отвела взгляд, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшую грусть.

— Какой смысл нам оставаться там, если я сумею убедить Вильгельма, что я… — Джиллиан со вздохом умолкла.

Вильгельм? Какое отношение он к ней имел? Будь он проклят, этот голландский принц! Наверное, следовало уже давно сказать ей правду, рассказать, что этот Вильгельм — безжалостный негодяй, когда-то приказавший уничтожить целое аббатство со всеми монахинями. И он, Колин, не позволит принцу захватить трон и проделать то же самое со всеми католиками в королевстве. Он собирался сказать ей об этом раньше, когда думал, что она будет рада жить вместе с ним в Кэмлохлине. Когда думал, что она отказалась от мысли связать свои надежды с человеком, которого он намеревался уничтожить.

— Джиллиан… — Он взял ее лицо в ладони, молясь, чтобы она увидела в его глазах, как много она для него значила. Увы, он не был таким искусным в речах, как Финн. Действительно как рассказать ей, что все ее надежды на принца — всего лишь мечты?

Внезапный стук в дверь вырвал Джиллиан из его объятий — она вздрогнула и села в постели.

— Мы ложимся спать, Макгрегор! — крикнул из-за двери капитан. — Я пришел, чтобы проводить Джиллиан в ее комнату!

— Я сам позабочусь об этом, — ответил Колин. — Мы с вами завтра обо всем поговорим.

Ненадолго воцарилось молчание, затем Гейтс сказал:

— Хорошо. Значит, завтра. Всего хорошего, Джиллиан.

— Всего хорошего, Джордж! — откликнулась Джиллиан. Ее щеки пылали в мерцающем свете камина. Она посмотрела на Колина, внимательно наблюдавшего за ней, и улыбнулась одновременно с ним.

— Так, значит, — произнес он чуть хрипловатым голосом, совершенно забыв о Вильгельме и войнах, — ты хочешь провести эту ночь со мной?

— Столько ночей, сколько у нас осталось, — прошептала она в ответ.

Множество бесконечных ночей — будь его воля!

— Я завоюю тебя, девонька, — сказал он, упираясь восставшей плотью ей в бедро.

— Ты уже завоевал меня, горец. — Джиллиан лизнула ложбинку на его подбородке, затем поцеловала в нижнюю губу.

Колин крепко обнял ее и прижал к себе. Но на этот раз он не торопился — целовал ее неспешно, с нарочитой медлительностью. Дыхание Джиллиан участилось, и все тело ее охватила дрожь желания. Колин же ласкал ее груди, а его отвердевший жезл болезненно пульсировал. Но горец по-прежнему не торопился.

Он не был готов к тому, что она задумала, когда, надавив на его плечи, Джиллиан опрокинула его на спину. Но ему это понравилось. Когда же она оседлала его, прижавшись пылающим лоном к его жезлу, он невольно застонал.

— Такой могучий воин, — проворковала Джиллиан, блуждая ладонями по его груди и покачивая бедрами, — и совсем беспомощный подо мной.

Колин согнул колени по обеим сторонам от ее бедер и обхватил ладонями ягодицы любовницы. А в следующее мгновение, слегка приподняв ее, стремительно вторгся в ее жаркие глубины.

— Ох! — вскрикнула она, вцепившись ему в плечи; ее длинные волосы падали ей на лицо. — Не такой уж ты и бессильный, как выяснилось.

Колин же сейчас хотел только одного — вонзаться в нее как можно глубже, чтобы насытиться ею, утолить пожиравший его голод. Обвивая одной рукой талию Джиллиан, он крепко держал ее, то приподнимая, то опуская на свой пылающий жезл, пока не почувствовал, что готов взорваться.

Припав к ее губам, он коснулся языком ее языка, повторяя при этом круговые движения бедер, возносившие Джиллиан к небесам. Когда же она прикусила его губу, Колин, не выходя из нее, перекатил ее на спину. Наблюдая, как она с радостью принимает его, наслаждаясь соитием, он восхищался ее изысканной красотой. Минуту спустя она громко закричала в экстазе, и Колин на мгновение замер, чтобы отсрочить собственную разрядку.

— Ты любишь меня, — сказала она чуть позже, лежа в его объятиях. — Но не хочешь назвать своей…

Но он уже считал ее своей. Согласно законам гор, она принадлежала ему, если он этого хотел. А он этого хотел. Да, он хотел, чтобы она стала его женой. Навсегда. Но сначала он должен был сказать ей правду. Ох, дьявол, и когда же он стал таким трусом?!

— Джиллиан, приближается война, и я…

— Не говори так! — Она приподнялась на локте и прижала пальцы к его губам. — Скажи мне, что оставишь службу у Джеффри. Даже если ты больше меня не захочешь, мысль о том, что ты падешь в сражении…

— Я хочу тебя, — перебил Колин. — И так будет всегда.

— Но если ты погибнешь, я этого не переживу, — продолжала Джиллиан, не слушая его. — Джеффри сказал, что принц уже собрал более трех сотен кораблей. Что за беда, если у него будет одним наемником меньше?

Лицо Колина оставалось бесстрастным, хотя сердце глухо колотилось в груди. Уже больше трехсот кораблей? Ох, сражение предстояло нешуточное…

— Что еще сказал тебе Джеффри?

Джиллиан пожала плечами, явно не проявляя интереса к делам политиков.

— Принц нуждается в средствах для вторжения и ведет тайные переговоры с бургомистрами в Амстердаме. Он также отправил посланника в Вену, чтобы заручиться поддержкой Леопольда I, императора Священной Римской империи.

Колин молчал; его потрясло известие о том, что церковь — на стороне Вильгельма. Хотя это не слишком его удивило… Яков и в самом деле превратился в настоящего тирана.

— Вот видишь? — продолжала Джиллиан. — Ты ему совершенно не нужен.

Колин помотал головой, стараясь заглушить назойливый внутренний голос, безжалостно напоминавший ему, что именно такого сражения ждал всю свою жизнь.

— Зато Людовик, король Франции, пошлет свои корабли на помощь Англии. Так что трехсот кораблей Вильгельма будет недостаточно, чтобы обеспечить ему победу.

Джиллиан отвернулась, чтобы скрыть слезы, блеснувшие в ее голубых глазах.

— Прости меня. Я не имела права говорить тебе об этом. Я знаю, что ты искренне предан принцу Вильгельму, как и я.

Но Колин не был предан принцу Вильгельму. Он мог бы многое рассказать о жестоких деяниях принца, от которых кровь стыла в жилах. Он мог бы уверить Джиллиан, что Вильгельм озабочен лишь тем, чтобы добиться своей цели, поэтому вряд ли согласится помочь ей. Но он не стал ничего об этом говорить — не хотел так жестоко разочаровывать любимую. Вместо этого он тихо сказал:

— Проси у меня все, что хочешь.

Она снова устремила на него пристальный взгляд, но тут же закрыла глаза.

— Пусть война идет без тебя, Колин.

Разве он мог позволить себе такое? Как бы это отразилось на его родне? И что можно сказать о нем, если он хотя бы подумал о подобном?.. А ведь он действительно раздумывал об этом. Из-за Джиллиан. К сожалению, король Яков обрел черты характера, которые Колин более всего презирал в людях, облеченных властью. Например — желание возвеличить себя любой ценой, даже за счет тех, кого он перед Богом поклялся защищать. Но король был отцом Давины, жены Роба, и, следовательно, их, Макгрегоров, родичем. А раз так… все же маловероятно, что Яков допустит, чтобы война и связанные с ней трудности затронули северные кланы. А если все-таки допустит?..