Волшебная сказка Нью-Йорка - Джеймс Патрик Данливи

— Платите, платите, так вам и надо.

— Как, черт побери, а разве вы налогов не платите.

— Я пребываю в забвении.

— Научились, понимаешь, всякие слова говорить. Попали бы вы на один из моих кораблей. Свобода мысли, будь я проклят, блядуют на свободе вот и все дела.

— Послушайте, адмирал, в этом спортзале командую я. Неприличные выражения запрещаются.

— А вот попал бы он как-нибудь ко мне на корабль.

— Но Корнелиус уже служил во флоте, Адмирал. Вы на его оснастку взгляните. Якоря навесу. Переборки укреплены. Прощай любимый город, уходим завтра в море. Чтобы повытрясти дерьмо из пакостных итальяшек. Вперед за Ирландию.

— Чушь собачья.

— Какая такая чушь, Адмирал. Вот Кристиан говорит, что жиды да негритосы заняли в подземке все сиденья. Их, говорит, надо в масле сварить. Чтобы освободить места для ирландцев.

— Иных слов я от него и не ждал.

— А вы подеритесь с ним, Адмирал, подеритесь. В конце концов, для чего предназначено это место. Как не для упражнения в мужественных видах спорта. В искусстве самообороны.

— Я ожидаю мою маникюршу.

— Кристиан думает, что вы гомосексуалист, Адмирал. Что вы потому и за ногтями ухаживаете. Дали бы вы ему как следует. И потом, что это вы здесь салон красоты устраиваете.

— Как только вы перестанете упражняться здесь в бизнесе, я начну упражняться в мужественных видах спорта.

— Как же мне продавать мой антиквариат, если у меня своего магазина не будет. Я между прочим отличную штуку придумал, велел насверлить в картинных рамах дырок, чтобы казалось, будто дерево черви проели. Не хотите купить кого-нибудь из старых мастеров, Адмирал. Дешево. Повесите у себя на яхте в кают-компании.

— Подделки, изготовленные на задворках Бронкса.

— Подлинники из самых что ни на есть европейских замков.

— О'Рурк, вы в музее когда-нибудь были.

— Зачем. Мне и так хорошо. Нанял себе двух молодцов, только что из университета. Я всегда говорил, если у человека есть ученая степень, он, когда ворует, сильно нервничает. А такого легче поймать.

Стук в дверь. О'Рурк орет, милости просим в наш гадюшник. На пороге нерешительно застывает девушка в белом халатике. Толкающая перед собой сервировочный столик с серебряным заварочным чайником и подносиком, полным маникюрных инструментов.

— Я ищу Адмирала Брауна.

— А вот он. Вот этот могучий бык.

— Заткнитесь, О'Рурк. Входите, юная леди. Как вас зовут.

— Гертруда. Гертруда Грасиа.

— Подойдите поближе. Я хочу выпить немного чаю. Не возражаете, если я буду называть вас просто Гертрудой.

— Нет, сэр.

— Меня уже мутит от этого сэра. Зовите меня как хотите, только не сэром. Я себя от этого сэра недоноском каким-то чувствую.

— Вы, Адмирал, кто угодно, только не недоносок.

— Заткнитесь, О'Рурк.

— Эй, Адмирал, так не пойдет, я знаю, что у вас в чайнике.

— Я всего лишь бросил туда кусок сахара.

— Вы еще молочка подлейте.

— Мисс Грасиа, расскажите этому деятелю в дырявом халате, как вы попросили чаю для Адмирала и как вам дали вот этот чайник. Так дело было или не так.

— Так, сэр.

— Видите, О'Рурк, что я вам говорил, это чай.

— Виски. Подлейте молочка-то, подлейте. Как тебе это нравится, Корнелиус. Позор. В храме спортивных свершений. Но послушайте, Адмирал, почему бы вам перед тем, как вы займетесь ногтями, не выйти на ринг и не поспаринговаться немного с Корнелиусом.

О'Рурк включает свет. За окном по ущелью улицы прокатывается гром. Клаксоны крякают под дождем. Выглянув, видишь людей без шляп, мокрыми газетами прикрывающих головы. А ты пока здесь. В привилегированной безопасности. Промыл нынче задницу, как велел доктор Педро. И оставил Фанни покусывать губы. После того, как она выпалила, ты ведь хочешь бросить меня, верно. Позвонил Шарлотте, хотел назначить свидание. Как много видишь ныне у задних окон автобусов людей, расплывающихся в загадочных улыбках. Мертвые лица. Лишенные отличительных черт.

— Вы меня слышали, Адмирал. Вы испугались.

— Ха-ха, благодарю за подстрекательское предположение, О'Рурк. Если вы желаете, чтобы мистер Кристиан вышел со мной на ринг. Довольно будет его согласия.

Кристиан робко склоняет голову. Демонстрируя трусость. Сопровождаемую прямым джентльменским отказом.

— Мне как-то не хочется.

— Да брось ты, Корнелиус, Адмирал обещает не прибегать к смертельным ударам. Запомните, Адмирал, крученый удар запрещен, вы меня поняли. Я не хочу, чтобы кого-нибудь выносили из этого зала, пока я им заведую. Усвойте это как следует.

— Но в нем мое главное преимущество.

— Преимущество-преимущество, какое еще преимущество. Длинные слова тут тоже запрещены. Дайте мне клятвенное обещание не прибегать к крученому удару, вот и все что мне требуется, а преимущества меня не касаются. Видите, Корнелиус, Адмирал дает клятвенное обещание.

— Мне все равно как-то не хочется.

— Что ты в самом деле, Корнелиус. Чего тебе еще нужно от Адмирала, он же пообещал крученым не бить. Ну-ка, Адмирал, честное бойскаутское, никаких крученых ударов.

— Не говорите глупостей, я в жизни не ударил человека, неспособного за себя постоять.

— Ну что же, Корнелиус. Выходи с Адмиралом на ринг. Я тебе советами буду помогать. Давай-давай, пока он не наманикюрился. Будем считать, Адмирал, что он еврей, а вы черномазый. И пусть победит сильнейшая раса.

— Ну ладно, хорошо.

— Вот и умница, Корнелиус. Адмирал, на мостик. Драться вполсилы.

— Для меня, О'Рурк, спорт это встреча равных. Я не стал бы связываться с человеком, не способным за себя постоять.

— Корнелиус не калека, Адмирал. Просто если вы обуздаете себя и не станете прибегать к крученому удару, никто не пострадает.

— Я не могу обещать ничего подобного.

— Так вы ведь уже пообещали.

— Это мой инстинктивный удар. Все происходит внезапно. Я сам не знаю, как это случается.

— Да чего там знать-то, Адмирал, это же очевидно, достаточно посмотреть на вашу фигуру, двадцатилетний юноша да и только.

— Что ж, форму я поддерживаю. Каждый корабль, выходящий в море под моей командой, неизменно несет на себе здоровый и тренированный экипаж.

— А вот скажите, мисс Грасиа, можно ли по виду Адмирала определить, что он обладает одним из самых страшных ударов, когда-либо наносившихся на ринге. Он, естественно, не одобряет таких разговоров. Но вы же не станете этого отрицать, Адмирал.