Белое и черное - Сэйси Екомидзо

— Так-так…

Киндаити кивнул и принял сказанное без комментариев. Тодороку продолжил выяснения:

— Что вы делали дальше?

— Проверил у нее пульс, убедился, что уже поздно, и приподнял тело мужчины. Я только тут понял, что это господин Судо. Прямо из сердца у него торчало глубоко всаженное шило — я знал, что здесь тоже уже ничего не поможет. Тогда я осторожно, чтоб не хлынула кровь, положил тело на спину. А потом…

— Что ж потом?

— Расстегнул ему брюки и проверил…

Слушающие невольно замерли, глядя в лицо Нэдзу.

— Каков результат?

— Если она и была с кем-то в постели, то не с Судо-сан.

— Ваши дальнейшие действия?

— Я тут же ушел домой. Юкико спокойно спала, я закурил сигарету с наркотиком. И тут у меня разыгрались странные фантазии.

— Какие же?

— Будто я известным вам диким способом расправляюсь с трупами. Ха-ха-ха!..

Он зашелся нехорошим горловым смехом.

— То есть, что вы затаскиваете тело женщины в мусоросборник, проделываете дыру в печи с варом и уродуете ее лицо до неузнаваемости? А труп Судо Тацуо топите в озере? — Пристально глядя в лицо допрашиваемого, четко и выразительно произнес Тодороку.

Содрогаясь всем телом, Нэдзу в смущении тихо ответил:

— Да.

— Но почему вдруг именно так?

— Считайте происшедшее результатом наркотических фантазий. Сейчас я и сам не пойму, с чего сотворил такое.

— Нэдзу-сан! — голос Тодороку звучал жестко. — И вы думаете, мы обойдемся этим объяснением? Вы дослужились в имперской армии до подполковника и не могли сделать такое беспричинно, как бы ни ссылались сейчас на действие наркотиков. Так в чем дело? Почему было необходимо уничтожить лицо?

Нэдзу не отвечал.

Лицо его было искажено страданиями, и объяснялись они не только наркотической ломкой — это были и моральные муки. Но он не отвечал.

— Вы знали хозяйку, то есть женщину по имени Катагири Цунэко, и вам не надо было, чтобы в связи со смертью ее лицо появилось в прессе. Вас больше всего тревожило, что ее прошлое будет раскрыто. Вот почему вы пошли на такие ухищрения и уничтожили ее внешность, так?

Тодороку сформулировал это с убийственной откровенностью.

Тягостное молчание висело в комнате. Было очевидно, что Нэдзу принял решение не произносить ни слова в ответ ни при каких обстоятельствах.

— Нэдзу-сан, прошу отвечать.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Считайте, что задавать его бесполезно. Но зато… — плечи его поникли — зато я совершенно честно отвечу на любой вопрос о моих собственных действиях в тот вечер. Киндаити-сэнсэй!

— Да?

— Я слабовольный человек. Из-за этого я не смог избежать соблазна наркотиков. Более того, однажды познав их, испытав муки и ужасы ломки, я все равно продолжал их употреблять. Я утопил один труп. Изуродовал другой. Я пойду в тюрьму. Для меня это единственный путь спастись от наркотиков.

Из глаз его внезапно потекли слезы.

Этот человек готов был принять тюремное заключение. Но откровенно говоря, в таком случае речь будет идти только о надругательстве над трупами. Не пытается ли он увильнуть таким образом? Нет ли здесь расчета отвести внимание следствия от самого убийства? Э нет, так дело не пойдет! И Киндаити взглядом приостановил Тодороку, который уже было удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— Господин старший инспектор, давайте сделаем по-другому. Почему Нэдзу-сан так поступил и что им двигало, спросим у него потом, а сейчас пусть расскажет по порядку о своих действиях в тот вечер. Мне кажется, это сэкономит нам время.

Тодороку согласился, и Нэдзу, с благодарностью взглянув на Киндаити, начал рассказывать о том, что ему пришлось пережить в тот страшный вечер.

— Я решил представить дело так, будто мадам задушил на улице какой-то случайно повстречавшийся бандит. Почему-то мне пришло в голову подстроить все таким образом, чтоб лицо ее было полностью изуродовано. Как это сделать, я придумал, пока курил наркотик. Голова моя пылала, я открыл дверь на террасу и до меня донесся запах вара. Правда, сейчас я не могу определенно сказать, был этот запах в действительности или я ощутил его под воздействием дьявольского зелья. Но почувствовал я его совершенно явственно. И тут вдруг мне пришел в голову этот невероятный способ. Понимаете, — Нэдзу тяжело вздохнул, — когда строился этот район, я часто захаживал сюда с киностудии, и как-то раз здесь произошла такая история. Уж не помню, в каком корпусе крыли крышу, но из-за дыры в днище печи вар залил мусоросборник. Я вспомнил этот случай и решил воспользоваться им. В тот день я как раз видел, как печь для вара перетаскивали на крышу двадцатого корпуса. Может, кстати, это тоже повлияло на мои фантазии. Надел свои рукавицы, вышел из комнаты. Юкико крепко спала. Взял зубило, захватил какое-то тряпье, чтоб дыру заткнуть. Поднялся на крышу. К счастью, печь была установлена лишь чуть в стороне от мусоросборника, ее надо было просто немного передвинуть. Я проделал дыру, заткнул тряпьем, сверху замаскировал остатками вара. А потом отправился в «Одуванчик».

В этом месте Нэдзу прервался, вытер струящийся пот и снова продолжил свое жуткое повествование:

— Теперь я был в рукавицах и не боялся оставить отпечатки пальцев. Заодно постарался стереть те, которые могли сохраниться с прошлого раза. Поднялся на второй этаж. Сам одел ее… Киндаити-сэнсэй, вы вроде говорили, там что-то не так было?

— Трусики задом наперед.

На страдальческом лице Нэдзу мелькнула горькая усмешка:

— Да уж, роковая ошибка!

— Что вы сделали затем?

Вопрос Тодороку вернул его к рассказу.

— Вынес тело, перетащил в мусоросборник, засунул его туда головой вверх. Хочу подчеркнуть: место оказалось прямо перед квартирой семьи Судо случайно, просто потому, что именно на крыше этого дома стояла печь для вара. У меня совершенно не было замысла намекнуть на виновность Судо-сан.

Нэдзу снова прервался, снова тяжело вздохнул, снова принялся за свое страшное повествование.

— Потом я стал искать какой-нибудь обломок бетона, чтобы утопить в озере труп Судо. Заодно наткнулся на отличную вещь — тачку.

Он имел в виду тачку с одним колесом, которую использовали на строительных работах.

— Минутку, — осадил его Киндаити. — Что навело вас на мысль утопить труп в озере?

— Ну я же не хотел, чтоб стало известно место преступления. У меня ведь был замысел представить это как случайное убийство где-то на улице. Когда я ликвидировал труп Судо, я вовсе не собирался выставить его убийцей. Киндаити-сэнсэй!

— Слушаю.

— Поймите, мозг, одурманенный наркотиком, совершенно не в состоянии четко анализировать такие подробности. Сейчас я сознаю, что действия мои были ужасны, и моя вина перед госпожой Судо неизмерима.