Королевство Краеугольного Камня. Книга 2. Первеницы мая - Паскаль Кивижер

Смеется! Вторая цель Эсмеральды достигнута.

– Тут хватит места для двоих, – крикнула она сквозь листву.

Лукас спустился, осыпая все корой, а она продвинулась по ветке вперед, уступив ему самое удобное место у ствола. Он уселся, подогнув колени и поставив ноги на ветку. Эсмеральда, волнуясь и смущаясь, осталась сидеть в отдалении, там, где ветка угрожающе прогибалась.

– Возвращайся назад, – позвал ее Лукас.

Она подвинулась, но совсем чуть-чуть. Ветка скрипнула.

– Давай, Эсмеральда, возвращайся, а то твой дворец рухнет. – Он притянул ее к себе за плечи. – Так хорошо?

Она опиралась на Лукаса Корбьера, чуть ли не сидела у него на сапогах. Лучше и быть не могло! Ерунда, что в бедро вонзилась заноза, солнце било прямо в глаз, а незакрытая фляга поливала корни внизу. Лукас подумал, что сейчас самое подходящее время предложить Эсмеральде коржик, но они превратились у него в кармане в крошки. Так что он просто откинулся на мшистый ствол и подложил руки под голову. Отсюда ему видна была вся долина, зубцы дворцовых башен и за ними – море. Он слышал, как воркуют горлицы, как блеют ягнята, как стрекочут цикады, и чувствовал ногами твердую спину посыльной. И ни о чем больше не думал. Мысль, что она с ума по нему сходит, у него даже не мелькнула.

– Меня нет, – прошептала она. – Ты один.

Он закрыл глаза. Время, тишина, одиночество – блаженство. Анатомия оставила его мысли. Редкое, драгоценное состояние. Сладостный час. Наконец он вынырнул из забытья и открыл глаза. По его ногам струились кудри посыльной в золотистых бликах. Ему захотелось коснуться их, но он не отнял от затылка прижатых к стволу рук.

– Спасибо, – сказал он просто.

– Мне только в радость, – ответила она совершенно искренне.

– Я чуть не уснул.

– Здесь хорошо спится.

– Ты уже пробовала?

– Да, один раз.

– Тебе надо было в марсовые идти. В хорошую погоду они спят прямо на мачтах. К тому же ты, как мне кажется, любишь куда-нибудь залезать… Марсовые только этим и занимаются.

– Эх, об этом я и мечтала, хочешь верь, хочешь нет. Но женщин на море, похоже, не жалуют…

– Женщинам в море можно прикидываться парнями.

– Такое бывало?

– Бывало.

– Значит, надежда еще есть.

– Только имя у тебя неподходящее.

– А что не так с моим именем?

– Слишком длинное для команд на маневрах.

– Друзья зовут меня Эсме.

– А мне можно?

– Конечно.

Она торжествовала: третья и последняя цель достигнута. О большем она запретила себе мечтать. Эсме на какое-то время позволила листве продолжать разговор за них, потом решила, что пора возвращаться, пока ветка еще выдерживает груз ее счастья. Когда она обернулась, Лукас снова закрыл глаза. Она полюбовалась на его прямые брови, полные, четко очерченные губы, четкие, честные черты лица, от которых веяло спокойной силой. Она не хотела, чтобы он заметил, как она его разглядывает, и тихонько потрясла его за колено. Он открыл глаза так, будто забыл, где находится.

– Спускаемся? – спросила Эсме.

– Почему?

– Ты ведь хотел вернуться поскорее?

Какой-то миг он соображал, зачем ему нужно во дворец. При воспоминании о конспектах желудок свело судорогой.

– Думаю, да…

На обратном пути Эсме позволила себе небольшой крюк, чтобы нарвать крапивы в одном знакомом ей уголке.

– Я обещала Марте, это быстро, ладно?

– Да-да. Когда обещал что-то Марте, лучше ее не расстраивать.

Эсме спрыгнула с лошади и стала рвать крапиву охапками, набивая ею переметную сумку. Лукас думал помочь, но, схватившись за стебель, обжегся.

– Эсме, тебе не больно?

– Больно, конечно. Зато от ревматизма помогает, если верить моей бабушке.

– Вот как? Правда? Надо запомнить, если вдруг…

Не договорив, он потер горящие ладони о штаны.

– Если вдруг что?

– Если вдруг стану врачом.

Эсме в недоумении выпрямилась.

– Ты в этом сомневаешься?

– У меня есть все причины сомневаться. Чего я, по-твоему, так зубрю?

– Но… Лукас…

– Ладно, неважно.

Он взобрался в седло. И как-то сразу помрачнел. Остаток пути он провел в молчании, теперь отнюдь не беззаботном.

Тибо целую неделю провел в Тронном зале, на троне из драгоценных камней, ведя переговоры с подданными из Центра, несогласными с его планом перераспределения средств. Богатые купцы намертво вцепились в свои кошельки, и убедить их, что выживание остальных в их же интересах, было невозможно. Говоря попросту: если все покупатели умрут за зиму от голода, кто купит их товары весной? Но они ничего не хотели слушать.

Этим утром Тибо заставил их немного подождать. У Эмы возникла светлая мысль показать Мириам Блезу де Френелю, и ему захотелось пойти вместе с ней. Когда они вошли, Блез, как всегда, лежал, глядя в белый потолок. Он весь исхудал – даже уши. А шея в рубцах от зубов Стикса казалась оплетенной красными веревками. Когда Тибо оказался в поле зрения Блеза, лицо его сморщилось, как засохшее яблоко. Он хотел говорить. Он должен был сказать. Нужно, чтобы король тоже узнал, кто такая Сидра. Взглянув на Мириам, он на миг успокоился. Принцесса с именем звезды: быть может, она отгонит закрывшую солнце тень? Тень… Блез снова заерзал.

– Вам плохо? – спросил Тибо. – Может, что-то нужно?

На ответ надежды не было, и он продолжил:

– Мы думаем крестить ее в день Летнего солнцестояния.

Блез моргнул. Ему не терпелось, чтобы кто-нибудь заметил: он никогда не моргает просто так, но и в этот раз ничего не вышло.

– В самый длинный летний день, двадцать первого июня, – уточнил Тибо, не зная, помнит ли еще Блез, когда солнцестояние. – Может, вы бы тоже хотели выйти тогда на воздух, в первый раз? Мы устроим праздник в саду, с музыкой. Погода будет ясная. Теперь всегда ясно, даже слишком.

На самом деле мысль о том, как сотни людей будут склоняться над малышкой и дышать на нее, сильно тревожила короля. Начнется новый поток опасных подарков, приглашений, примерок у портного… Ох. Блеза, по правде говоря, праздник тоже нисколько не привлекал. Лежать овощем, отданным на милость пчел, вдохновенных порывов герцога Овсянского и на жалость остальным – нет уж, спасибо. Лучше он останется в своей постели, а для радости ему хватит и музыки, которую принесет к нему морской ветер.

– Чудесная мысль, – заключила, однако, Эма.

На этом непонимании визит и закончился. Тибо взглянул на часы: опоздание уже переходило границы допустимого. И ждали его не только купцы: он вызвал еще и Эсме для совершенно особого задания.