Промышленникъ - Алексей Кулаков

– Опять вы за старое принялись, Иммануил Викторович. Нехорошо-с!

Недрогнувшей рукою отправив в рот последнюю ложку солянки, Герт аккуратно промокнул уголки губ белоснежной салфеткой и без особого интереса спросил:

– С кем имею честь?..

– Ну, это не так уж и важно, потому что…

– И все же?

– Мы из дирекции завода «Людвиг Нобель».

Если гости незваные и ждали, что сестрорецкий директор переменится в лице, то делали они это зря. Задумчиво скользя взглядом по столу и внимательно прислушиваясь исключительно к себе (вернее, к собственному животу), Герт мимоходом приободрил умолкнувшего оратора:

– Ну что же вы замолчали, любезнейший? Продолжайте, прошу вас.

Гости переглянулись, после чего тот, что помоложе, вкрадчивым голосом поинтересовался:

– Вчера с нашего завода уволились двое отличнейших инструментальщиков, и я думаю, все мы понимаем, где именно они теперь будут работать.

Герту по зрелом размышлении все же восхотелось соленого нежинского огурчика. Причем именно после рюмочки водки. Что он тут же и исполнил.

– Дирекция завода находит неприемлемым сложившийся порядок вещей! И предупреждает, что если подобное повторится, то предпримет самые решительные меры. Даже и непопулярные!

Одного огурчика оказалось мало. Зато водочки больше не хотелось – а значит, что обед плавно подходил к своему завершению. Если бы его еще не портили всякие назойливые личности, было бы вообще все просто замечательно. Увы, мир еще так несовершенен!..

– Про инструментальщиков ваших я в первый раз слышу, но уж если придут ко мне, гнать не буду. Остальное – вздор и ерунда. Так что если у вас на этом все, господа, то не смею вас задерживать.

Щелкнув пальцами, гурман намекнул половому, что пришло время десерта.

– Удивительный вы человек, Иммануил Викторович. Неужели и в самом деле ничего не боитесь? Времена нынче такие, что всякое бывает. Например…

– Например, вам свернут шеи и похоронят на Митрофаньевском кладбище.

Тихий спокойный голос нового участника беседы подействовал на представителей заводской дирекции подобно ушату холодной воды – они не заметили, как у них за спиной оказался обладатель этого голоса. Зато очень хорошо почувствовали его хватку у себя на шеях. А вот второй плечистый мужчина за соседним столиком так и остался сидеть, разве что немного передвинул свой стул – так, чтобы в любой момент невозбранно с него вскочить. Да слегка развернулся, чтобы удобнее было смотреть в зал.

– Иммануил Викторович, эти господа вам сильно надоедают?

– Именно что надоедают, Спиридон. Пугают чем-то, угрожают…

Герт с ясно видимым удовольствием полюбовался на растерянные лица незваных гостей, а затем с еще большим удовольствием принялся за воздушное безе, поданное расторопным половым.

– Встали – и на выход. Замечу кого-либо из вас рядом с Иммануилом Викторовичем – изувечу. Подошлете кого – найду и убью. Пошли!

– Э-э?.. Одну минуту, уважаемые, всего пару слов!

Спиридон вопросительно поглядел на своего подопечного, а тот, секунду подумав, неохотно кивнул:

– Слушаю.

– Нельзя ли передать это письмо его сиятельству князю Агреневу? Признаюсь честно, именно это и было истинной целью нашей сегодняшней встречи, и лишь досадное недопонимание меж нами не позволило…

– Помедленнее, господа, помедленнее! И, если это возможно, покороче.

Отодвинув от себя вазочку с безе, Герт повертел в руках конверт с вензелем Нобелей и вопросительно вскинул брови.

– Эммануил Людвигович хотел бы устроить встречу с его сиятельством, на предмет взаимовыгодного разговора.

– Вот как.

Аккуратно положив его перед собой, директор станкостроительного производства потер мочку уха, размышляя. Нобели – это ведь не только производство динамита и бакинские нефтяные промыслы, это еще и несколько заводов, свой железнодорожный и морской транспорт, и многое, многое другое.

– Спиридон, присядь.

То, что охранитель Герта оставил в покое их шеи, безымянным «почтальонам» особой радости не принесло, потому что, усаживаясь, он расстегнул свой сюртук и поправил кобуру с пистолетом. Да и глаза – спокойные и внимательные – внушали доверие. К словам. Такой если уж сказал, что изувечит, значит – так и сделает. Да и насчет убийства явно не шутил.

– Ну что же, господа, мы действительно не поняли друг друга. Письмо будет передано по назначению, и… Я и в самом деле больше не переманиваю мастеровых. Его сиятельство запретил, увы.

Про себя же станкостроитель злорадно ухмыльнулся. Ему и не надо больше никого переманивать – за него это с успехом делали слухи о порядках и жалованьи на всех без исключения заводах компании. Не желаешь терять мастеровых высокого разряда? Так изволь заводить у себя порядки, схожие с сестрорецкими. А не хочешь или не можешь тратиться на мастеровщину, так не удивляйся, что сложные заказы делать некому. Впрочем, на этот случай всегда можно обратиться в Сестрорецк – поди, уже все знают, где можно заказать и быстро получить самые лучшие в империи штампы, оснастку или станки. Да и не только в империи – кое в чем его станки превзошли и немецкие, от господина Круппа. Правда, до швейцарских все же пока недотягивают. Ничего, дайте только время!

– Всего наилучшего!

– Взаимно, господа.

Провожая взглядом поспешно откланявшихся гостей, чуть было не испортивших ему целый час обеденного времени, закоренелый чревоугодник засунул письмо во внутренний карман и с нескрываемым любопытством поинтересовался у своего спутника:

– Спиридон, а случись что – и в самом бы деле пристрелил этих господ?

– Точно так, Иммануил Викторович.

– Так ведь потом следственная часть, тюрьма, каторга?!

– Первые две точно, а вот до каторги бы я не доехал.

– Отчего же?

– Его сиятельство так сказали. Еще добавили – что, мол, не время на каторгах отдыхать, когда дел невпроворот.

– Вот, значит, как? Ну а если, не дай бог, оплошку допустишь и со мной что непоправимое? А?

– Ну… – Богатырь в господской одежде неожиданно замялся. Поглядел по сторонам, вздохнул, и все же ответил правду: – Тоже до каторги не доберусь. Его сиятельство на этот счет тоже кое-что говорил – что проще и безболезненней будет застрелиться самому. Так что, Иммануил Викторович, больше мы к вам людей так свободно подпускать не будем – не взыщите. Я и так по шапке получу за сегодняшнее. – Спиридон вздохнул.

– Уж прямо! Я просил поубавить строгости, с меня и спрос – так Александру Яковлевичу и скажу!

Два сохранителя его бренного тела переглянулись, и скептически промолчали.

– Ну, хорошо. А ежели это будет мой друг?