Наступающая Тьма - Джефф Грабб

Мирейль, синий маг (А цвета важны?, спросила она, еще сильнее портя коротышке расположение духа), в бегах от церкви, ищущая безопасного убежища. Больше рассказывать нечего, спасибо, сказала она, зеркало Джодаха было спрятано в складках ее блузки.

– Ты слышала о Городе Теней? – в какой-то момент спросил Барл.

Сима нацепила самую искреннюю маску и переспросила: – Что это?

– Община козопасов к западу отсюда, – сказал проводящий собеседование. – Они делают вид, что могут произносить заклинания.

Сима приложила усилия, чтобы выглядеть спокойной, но голос умельца продолжал терзать ее. Козопасы? Ученые! Не то, что эти дилетанты и любители!

Когда ей принесли вечернюю трапезу, она услышала, как в запутанных коридорах эхом повторялись далекие раскаты смеха и звуки вечеринки. У этих магов Конклава нет дисциплины, нет понятливости, нет понимания мира. Они будут праздновать когда один за другим погаснут все огни в окружающем мире.

Она не спрашивала о Джодахе. Она задала вопрос: – У вас много соискателей?

– Немного, – сказал Барл.

– А за последнее время? – спросила Сима.

– Немного, – повторил Барл тем же самым тоном.

Сима слегка нахмурилась. – А всем вашим кандидатам приходится проходить через эту утомительную процедуру?

Барл понимающе, сурово улыбнулся. – Нет. Твоя утомительнее, чем другие.

После этого он ушел, а ее оставили в комнате (камере), слуги (рабы) приносили ей еду и интересовались, нужно ли ей что-нибудь для ее научных занятий, пока она ждала (томилась). Она попросила несколько увесистых книг по истории церкви и использовала их как подставки для ног во время медитации.

Она не произносила заклинаний. Это было бесполезно, в комнате, отделанной защитными метками и рунами. Она вынимала джодаховское зеркало лишь затем, чтобы ежевечерне переложить его под подушку. Она обдумывала, не произнести ли ей заклинание, чтобы удостовериться в том, что он жив, но решила этого не делать. Барл, наверное, установил здесь восемь способов отправиться на небеса для любых видов магии предсказаний.

Она решила их дождаться. Это было довольно легко, поскольку еда была лучше, чем в большинстве мест, где она бывала за последние три месяца, но если ожидание продлится еще немного, то чтобы не сойти с ума, ей придется начать читать эти церковные истории.

В итоге у них ушло три дня, чтобы до нее дошли руки. В дверь постучали, но это был не нерешительный стук рабов-прислужников, а уверенный, того, кто привык отдавать приказы.

– Входите, – сказала Сима, не отворачиваясь от окна. Оно выходило в основном на крыши и стены, и за то время, пока она была здесь, через него она не увидела ни одного человека.

Вошел Барл, назойливый, безразличный, и низкий.

– У меня хорошие известия, – сказал он, ведя себя так, словно новости были какими угодно, но только не хорошими. – Твое прошение принято Конклавом, подруга Мирейль. – Для большего эффекта он сделал паузу. – Да, вот еще что.

Сима повернулась и, глядя на умельца, подняла бровь.

– У нас здесь принята традиция поединков, – сказал Барл, – и чтобы завоевать место среди нас, тебе надо выжить в этом поединке. – Он предложил ей сверток. – Вот – церемониальная одежда. Я подожду снаружи.

Он ушел, а Сима покачала головой. Она задавала себе вопрос, неужели он стал испытывать неприязнь по отношению к ней за то же время, когда она начала питать отвращение к нему.

Она оделась. Барл передал ей сверток с длинным синим одеянием, подходящим под которым можно было скрыть всевозможное оружие. Она положила зеркало в карман прямо над грудью. Башмаки в восточном стиле с толстой подошвой, более тяжелые, чем те, к которым она привыкла, и маска в виде животного, похожая на львиную морду, раскрашенная синим лаком и державшаяся с помощью черных тесемок, привязанных к концам гривы. Она покачала головой, думая о глупости, и надела маску, затем вышла, чтобы представиться умельцу.

Барл провел ее вниз по бесчисленным ступеням к дубовой двери со стальными полосами. Он взял меч с ближайшего стеллажа и предложил ей. – Тебе это может понадобиться.

– Я так не думаю, – едва не засмеялась Сима. Почему она должна брать оружие на магический поединок? И, даже если она это сделает, почему она доверять их оружию?

Барл нахмурился еще сильнее и проводил ее в короткий коридор, закрыв за ней дверь. Она пожала плечами и медленно пошла вперед.

В дальнем конце коридора, за решеткой, слышались звуки, свидетельствовавшие о наличии большого количества людей. Коридор выходил в узкий стадион с сырым земляным полом. Когда она вошла, с трибун послышались аплодисменты.

Трибуны арены были заполнены. Они были до краев заполнены всевозможными магами в пышных нарядах. Там были черные, мерцающие одеяния, красные жилеты с зажигательными тенями, сверкающие белые платья и фигуры в зеленых доспехах. Многие тоже носили маски, хотя и более украшенные и менее практичные, чем у нее. Они поприветствовали ее выход, словно она была танцующим медведем, который выбрался на сцену.

С одной стороны арены сидел особенный павлин, одетый в черное, у него был золотой жилет. Барл подошел и сел рядом с ним. Это должен быть главный маг. Сима слышала, что в этом обществе есть только один глава.

Она бегло осмотрела толпу. Джодаха нигде не было видно, может быть его не пригласили на это «испытание».

Напротив нее, на противоположном конце арены появилась другая фигура, облаченная красную мантию, его маска была похожа на дракона.

Красный маг, подумала Сима. Превосходно. Она порылась в своем разуме в поисках всевозможных заклинаний, непробиваемых красными. Конечно, они говорили, что это – испытание, проверка ее способностей иметь дело с красной магией разрушения.

Павлин встал и поднял обе руки. – Пусть испытание начнется! – крикнул он, опуская их.

Дракон и лев начали закачивать в себя ману.

* * * * *

Наутро после встречи с Майрсилом в коридоре Джодах прочел расшифровку записи, и от чтения у него скрутило желудок. Естественно, что там были записаны все его слова, произнесенные во время подготовки эксперимента. Скарабей записал и всю вспышку раздражения Майрсила и его невнятные проклятия после того, как Джодах ушел из комнаты. После этого записалось нечто совсем иное.

«Строка черных букв: Ваш эксперимент прошел неудачно.»

Затем строка красных. Когда говорил Майрсил, его слова всегда записывались красными чернилами: «Мой эксперимент прошел неудачно.»

Следующая строка, снова черная: «Ну, это была первая попытка, а он относительно неопы...»

«Ему не удалось!» гласила красная